Огонь на поражение - Катериничев Петр Владимирович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/71
• Следующая

– Это он с перепугу.

– Ладно, беги к дедунчику, а то окочурится, пока выпивки дождется. Этот-то хоть тихий?

– Тихий.

Стюардесса поставила бокал на поднос, добавила пакетик орешков, вышла.

– Ваше виски, сэр.

– Спасибо. Вы не присядете рядом?

– Мне не положено…

– Пожалуйста, ненадолго.

– Ну хорошо.

– Хотите сигарету?

– Спасибо, нет.

Мужчина отхлебнул большой глоток.

– Извините меня… Просто посидите немного. – Он сделал еще глоток. В глазах его застыло странное выражение, словно он вдруг сразу стал близоруким. – Вы знаете, мне по работе приходится много летать… Естественно, меньше, чем вам… И каждый раз – как наваждение… Как сумасшествие какое-то. – Мужчина надолго умолк, глядя в одну точку.

– Сэр?

– О, извините. Вы не подумайте, я не трус… Мне и раньше приходилось много летать, и ничего подобного я не испытывал… Вот только последний год… Вернее – последние семь месяцев… Вы знаете, каждый раз, когда я вхожу в самолет, мне кажется, что это мой последний полет… Вот и сейчас я это чувствую…

Он поставил опустевший стакан на столик.

– Не стоит так беспокоиться, сэр. Наша авиакомпания…

– Да прекратите, прекратите! – перебил он раздраженно. – Знаю я все эти рекламные штучки… Но вы только подумайте, представьте: самолет падает и ни у кого, ни у единого человека нет ни малейшего шанса спастись, ни малейшего…

– Уверяю вас, сэр, все будет хорошо. Самолеты нашей авиа…

– Да знаю я! Предполетная проверка надежности и пр чая подобная ахинея!..

Ни малейшего шанса спастись… Глаза его снова потерянно смотрят в пустоту.

– Принести еще виски, сэр?

– Нет. Вы же видите, мне только хуже.

– Может, вызвать доктора?

– У вас что, на борту психоаналитик?

– Знаете, сэр…

– Зовите меня Майкл.

– Хорошо, сэ…

– Майкл!

– Хорошо, Майкл. Я давно летаю, и я не боюсь. Посмотрите на меня. Вы же видите, что я не боюсь.

– Что, совсем?

– Абсолютно.

– Может, вы летите на другом борту…

– Простите?..

– Это я так. Фигурально.

Мужчина поднял ладони, прикрыл ими лицо. Опустил, посмотрел на девушку, попытался улыбнуться:

– Как вас зовут?

– Кристина.

– Поверьте, Кристина… Я не трус. Я совсем не трус. Просто, знаете ли, предчувствие…

– Может быть, вы слишком много работаете?.И вам уже не стоит так много летать?..

– Может быть.

– Принести вам еще виски, сэр?

– Прошу вас, Кристина, называйте меня Майкл.

– Хорошо, Майкл. Принести вам виски, Майкл?

– Да, пожалуйста. Извините меня, Кристина… Мужчина быстрым незаметным движением расстегнул браслет, вложил ей в руку часы. Притянул к себе, шепнул на ухо:

– Это – вам. На память.

– О нет! – произнесла одними губами девушка. Даже быстрого взгляда ей хватило, чтобы понять – это «Ро-лекс». Настоящий «Ролекс». Платина, каждый знак-час циферблата отмечен бриллиантиком…

– Я прошу вас, Кристина…

– Нет.

Похоже, в самолетах у этих дребнутых миллионеров крыша течет по полной программе…

– Тогда… Тогда пусть они побудут у вас… хоть какое-то время… До конца полета… Вы можете сделать мне это одолжение?..

– Да, но почему?..

– Они показывают не мое время… – Взгляд мужчины снова застыл, как неживой. – На земле мое, а в воздухе не мое… Вы понимаете?.. – Мужчина смотрит девушке прямо в глаза, требовательно и строго.

– Понимаю. – Девушка опустила ресницы. – Вам принести виски, сэр?

– Майкл…

– Извините, Майкл.

– Да, пожалуйста.

– Тройное шотландское, без льда?

– Тройное шотландское, без льда. – Мужчина сжал кулачок девушки, в котором скрылись часы с браслетом, и заговорщицки подмигнул.

Девушка быстро приготовила напиток, отнесла. Мужчина сухо поблагодарил кивком.

– Ну что неврастеник? – спросила подруга. Кристина молча плеснула себе виски, выпила глотком, не разбавляя.

– Хуже. Он – сумасшедший. Или стал им на время полета.

– То-то я гляжу, вы там ворковали, как голубки.

– Анжелка, прекрати. Лучше посмотри на это… – Девушка разжала кулачок, на полированной поверхности стола засверкали часы.

– Ну и ну… «Ролекс»… Можно посмотреть? – Анжела бережно взяла часы, приложила к руке. Вздохнула.

– Десять тысяч баксов. Одной монетой. – Взглянула с любопытством на подругу:

– Ты что, предложила ему минет на год вперед? Или – пожизненно?

– Дура ты. Это он на сохран оставил.

– Он что, псих?

– А я тебе разве не сказала? Он, видите ли, уверен, что самолет наш рухнет, потому как этот будильник в воздухе! показывает не его время, а только на земле – его. Усекла?

– Угу.

– Вот и я тоже.

– Слушай, а может, это бомба?

– В голове у него бомба, причем часовая. Ты лучше! скажи, что мне с этим делать? Может, командиру сообщим?

– Сообщи. Хочешь, я сразу скажу, что придет в его седую многомудрую?

– Сама знаю. Но ты представь, что будет, если у этого психа, он сказал, его зовут Майкл, крыша въедет на место, но не с той стороны? Возьмет и заявит, что я сняла с него этот браслет? Попросту – украла!

– Держи. – Анжела взяла пластиковый пакет, бросила туда часы с браслетом.

Придвинула бумагу, ручку:

– Пиши: «Мне, Кристине Ковальской, в такое-то, такое-то время переданы господином таким-то часы „Ролекс“ браслетом…»

Кристина лихорадочно застрочила по бумаге. Подняла голову.

– Слушай, а почему я их взяла?

– Это ты меня спрашиваешь?

– Да нет, что писать?

– Ну, клиент находился в состоянии… э-э… душевного смятения, и с ним трудно было спорить…

– Псих, короче.

– Во-во, псих. Только это не пиши… Ну и – время, подпись… Если хочешь, я тоже подпишу…

Девушка старательно выводит буквы. Поднимает, на миг голову.

– А ты знаешь, он ничего… Симпатичный. И, по-моему, добрый.

– Еще бы не добрый. Десять кусков на руке носить! Пиши!

Молодой человек, который спал в том же салоне первого класса с самого отлета из Нью-Йорка, открыл глаза. Встал, пошел в хвост, в туалет.

Пожилой джентльмен по-прежнему сидел в том же кресле у прохода, подальше от иллюминатора, опустив голову на руку. Возможно, виски помогло.

Возвращаясь обратно мимо пожилого джентльмена, молодой человек ступил неловко, чуть покачнулся, рука его опустилась пожилому на шею. Коснулась едва-едва. Спина Майкла на мгновение напряглась и тут же обмякла. Голова бессильно упала на грудь.

– Извините, сэр. Я так неловок…

Молодой человек занял свое место, укутал ноги пледом и пять минут спустя снова спал. Того, как его правая рука опустилась под пледом и утопила тонкую микроскопическую иголочку в мягкий ворс ковра, заметить никто не мог.

– Слушай, Кристина, а как там твой псих?

– Да он вовсе не псих. Знаешь, так бывает. По-моему, заснул. Виски, наверное, помогло. Посмотри сама.

– Точно. Спит. Как убитый.

Мелодично пропел телефонный звонок. Низами снял трубку. Ему сказали только одно слово. Он улыбнулся едва заметно, погладил тонкие усы. Он умел ждать. Его время пришло.

Он подошел к небольшому секретеру, выдвинул ящик. Из глубины достал тяжелую желтую деревянную кобуру. Нажал кнопку, крышка откинулась. Вынул маузер, любовно погладил ствол. Взвел курок.

Подошел к комнате охранников. Оттуда доносились охи-вздохи, – дебилы развлекались порнушкой. Низами толкнул дверь.

Выстрелы грохотали, пока в магазине не кончились патроны. Первых двоих он уложил двумя пулями сразу, в голову, третьего – двумя в грудь. Но какая-то сила заставляла его нажимать курок раз за разом.

Низами понял – ему просто приятно. Вот это и есть ощущение власти – настоящей власти.

Ахмеда больше нет. Через час прибудут люди. Его люди, Низами. И он решит, что делать дальше. Хотя это ясно и так: либо все люди Ахмеда станут его людьми, либо их не станет.

• Предыдущая
• 7/71
• Следующая