Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/89
• Следующая

— Это подлинные документы?

Марк Захарович округлил глаза, вздохнул шутливо-сокрушенно:

— Помилуйте, Олег Федорович... Единственный экземпляр!

Гринев вынул из «дипломата» перетянутую резинкой пачку, еще двадцать стодолларовых банкнот россыпью и бросил на стол.

— Олег Федорович, — укоризненно прошелестел Марк Захарович; лоб его покрылся обильной испариной, он суетливо, но зорко оглянулся, быстро сгреб купюры пухлыми пальцами и мгновенно смахнул в сумку. — Разве ж так можно обращаться с деньгами?

— Кому суждено быть повешенным...

— Только не говорите за столом о покойниках, я вас умоляю!

Гринев кивнул и снова углубился в изучение бумаг.

— Кажется, я вам сегодня больше не нужен?

— Нет.

— Тогда я побегу? Удачи, милейший Олег Федорович, если не в начинаниях, так в завершениях. Видит бог, вы мне как-то особенно симпатичны. — Марк Захарович закрыл сумку, протянул пухлую руку. Теперь его улыбка источала исключительное благодушие.

— Это взаимно. — Олег энергично пожал мягкую ладонь.

— И не сидите долго на одном месте, дорогой Олег Федорович. Нынче сквозит.

Можно крепко застудиться. А мне вас, поверьте, будет очень недоставать.

Марк Захарович быстро засеменил к выходу и через минуту исчез, как испарился. Лишь мелочь осталась лежать на столе ровной стопкой.

К Гриневу подошла официантка:

— Что-то закажете?

— Большую чашку кофе. Тройной эспрессо с кусочком сахара.

Когда Олег закончил изучение содержимого папки, кофе чуть остыл, Гринев выпил его в три глотка, улыбнулся краешками губ, произнес тихо, почти про себя:

— Коррида так коррида.

Машина резко затормозила рядом, как только Олег спустился с террасы кафе.

Двое парней выскочили резво, кинулись к нему, но Гринев оказался быстрее: неуловимый уклон, удар в печень, и первый из нападавших словно поскользнулся и бесчувственным мешком упал на асфальт. Второй был рядом, когда Олег бросил ему в руки «дипломат», крикнул:

— Держи!

Парень схватил «атташе» двумя руками и тут же рухнул на землю от умело проведенной подсечки. Попытался было встать, но жестокий удар в основание черепа заставил и его ткнуться в землю.

Гринев подхватил «дипломат», ринулся к «жигуленку», сел за руль, вставил ключи в замок зажигания, тронул, почти вырулил на полосу, и тут его с маху протаранил в борт массивный джип. Олег ударился, мотнул головой...

Двери его автомобиля распахнулись одновременно. Худой жилистый парень гибким хищным зверем метнулся в салон, успел обхватить Медведя за отвороты пиджака и жестко свел руки. Олег попробовал освободиться, но удар в висок с другой стороны сделал мир тягучим и непрозрачным, ворот перекрыл сонные артерии, и он потерял сознание.

Очнулся Олег в салоне того же джипа, скованный спереди наручниками, между двумя молчаливыми парнями. Тряхнул головой, спросил:

— Далеко едем, пацаны?

— На кладбище, — ответил тот, что сидел слева.

Джип и вправду через некоторое время выехал за кольцевую, прокатил с десяток километров, и вскоре Олег увидел ровные ряды могил и крестов подмосковного кладбища, выросшего на месте некогда деревенского погоста.

Свернули на грунтовку. Тяжелый джип шел, переваливаясь на разбитой дороге.

— Дали б сигаретку, что ли.

— Нервничаешь?

— Курить хочу.

Тот, что слева, скривился в ухмылке:

— Сашок, дай ему. Здоровью это уже не повредит.

Сидевший справа жилистый вставил Олегу в рот сигарету, поднес огонь, Олег жадно затянулся.

Кладбище обогнули по периметру, остановились у крепкой избы.

— Приехали.

Гринева провели в дом. У стены в ряд стояло несколько свежеструганых гробов, вкусно пахло свежей сосновой доской.

— Наверх, — скомандовал провожатый.

На чердак вела крепкая тесаная лестница.

Чердак был просторный, ухоженный, светлый. Несколько стульев, стол и двое мужчин за ним: молодой очкарик из породы вечных отличников в модном галстуке и дорогом костюме и кряжистый мужик лет шестидесяти, с бурого цвета морщинистым лицом и блекло-серыми глазками, одетый в дорогой, из хорошего бутика, свитер и свободные брюки.

— Усаживать, что ли? — спросил сопровождавший Олега здоровяк у старшего. — Да. И кандалы с него сними.

— Я бы поостерегся. Прыткий этот брокер, забодай его коза. Кутика и Веню уложил в три секунды, они и чирикнуть не успели. Хорошо, мы на подкате оказались и запечатали, а то бы — как знать.

— Куда ему здесь бечь, кроме как в могилу? Мне говорили, мужчина он разумный, понимать должен. Понимаешь? — спросил старший, уставясь на Гринева мутным взглядом. Он смотрел так, словно не проспался еще — от пьянки или наркоты. А может, и талант у него таковой имелся: прятать интерес, тревогу, жалость, жестокость — за тусклой поволокой взгляда.

Олег безучастно пожал плечами.

— Лады. Береженого бог бережет, небереженого конвой стережет. Времена поменялись, а все идет по-прежнему: одни за забором припухают, другие — на воле куражатся. Ты, Курень, к стулу его пристегни. Стул на совесть сработан, с ним егозой не поскачешь.

Подошел жилистый Сашок, вдвоем с Куренем Олега усадили, пристегнув правую руку к громоздкому стулу. «Дипломат» поставили рядом со столом.

— Портфелек с ним был, — пояснил Курень.

— Угу, — кивнул старший.

Пауза зависла длинная, тяжелая, как бетонная свая. Прошла минута, потянулась другая, третья. Олег сидел и смотрел прямо перед собой.

— Ну ладно, парень ты не нервный, — заговорил пожилой. — А чего тогда руками махать начал, ребят разозлил?

— Вообще-то я их хотел водочкой угостить, да не успел.

— А руками помахать успел...

— Мышечная память.

— Чего?

— Инстинкты. Срабатывают быстрее мышления. В критической ситуации это важно.

— Для «торпеды» — да. А бухгалтер, я чаю, головой спервоначалу думать должен. Ты ведь бухгалтер?

— Угу. Счетовод.

— Счетовод... — усмехнулся пожилой. — Что-то погоняло у тебя для счетовода громкое: Медведь.

— Медведь — не погоняло, а профессия.

— Угу. Твой Чернов, значит, «капусту» рубит, а ты — в погреба складываешь?

— Нет. Он рассаду добывает, а я — за огородом присматриваю.

— Вот и я присматриваю. Коллектив поручил. Чтобы все по уму шло. Зовут меня Сан Санычем.

Сан Саныч пожевал губами, потом сказал:

— Так вот, Медведь. На то, в каких лесах ты своих клиентов обламываешь, мне плевать. С чего лавэ поднимаешь и сколько «крыше» засылаешь — тоже. А только непонятка у нас выходит.

— Да? — Вот этот, — кивнул Сан Саныч на молодого, — Руслан, шепнул нам: упали вы ниже грязи. А он к вам двести кусков отнес, так сказать, плодиться и размножаться. Деньги те не мои, и не Руслана, деньги коллектива; он доверил по молодости и глупости вам. Картина ясна?

— Кристально. Кто принимал деньги? Чернов? — быстро спросил Олег лощеного Руслана.

— Том.

— Иностранец? — уточнил Сан Саныч.

— Здешний. Том Степанов. Он в Англии родился. Предки работали в обслуге посольства, вот и нарекли чадо Томасом, — пояснил Олег.

— Какая разница, Медведь, кто принял, кто сдал?.. — продолжил Сан Саныч. — В конторе заправляешь ты и Чернов, так? Так. Работаете вы, по сути, на одну руку, а как уж потом лавэ пилите — мне тоже без интереса. А интерес мой в том, что деньги вам дали, денег теперь нет. Отсюда и проблема. Больша-а-ая проблема.

У тебя лично, Медведь.

— У нас, Сан Саныч.

— У нас?

— Именно. Вы спрашиваете с меня, коллектив спросит с вас. Я правильно все понял?

— Лады. Хватит пустыми понтами греметь. По существу вопрос решать станем?

— Да. — Олег полез в карман пиджака левой рукой, извлек сигареты, вытянул одну. — Огоньку бы.

Сан Саныч кивнул, Курень, стоявший чуть поодаль за спиной, дал зажигалку, Олег прикурил, выдохнул, спросил глядя в глаза Руслану:

— Срок договора?

— Год.

— Процент?

• Предыдущая
• 17/89
• Следующая