Страхи из новой коллекции - Селин Вадим - Страница 7

• Предыдущая
• 7/27
• Следующая

— Не знаю.

Женька пожал плечами и дернул за него. Раздался резкий пронзительный вой. Мы подпрыгнули на месте. С палубы послышался девчоночий визг.

— А, гудок, — догадался Женька и погудел еще несколько раз.

Визга уже не было, девчонки, наверное, тоже догадались, что это гудит.

— В конце концов, не так уж все и плохо, — с большой долей оптимизма сказал Женька. — Еды и питья здесь навалом… Как-нибудь проживем. А когда в Турцию приплывем… Или в Румынию… Или еще куда…

— Лично я тут не собираюсь жить, — перебил его я. — Теплоходом нужно как-то научиться управлять, а то, как рассказывала Любка, вдруг мы правда во что-нибудь врежемся? Что тогда?

— Не каркай! — попросил бледный Слава. Его мутило.

Из коридора послышался топот. Прибежали девчонки.

— Пацаны, там страшный ливень начался, стеной стоит, — доложила Ира. — И волны огромные, до бортов достают. Вдруг нас затопит?

— Не каркай! — снова ожил Слава.

— А что ты бледный такой? — обратила на него внимание Ира.

— Мне страшно… Фобия у меня…

— А-а-а… Чего ж ты на теплоход поплелся? С головой не дружишь?

Вместо ответа Слава устало махнул рукой.

— Надо что-то делать, — сказал я, и вдруг что-то запищало.

Загорелась красная лампочка на приборной доске. Ира внимательно посмотрела на картинку, которая была нарисована под светящейся лампочкой, и проговорила:

— Если я не ошибаюсь, то… кончилось горючее.

— Как кончилось? Как оно могло кончиться? — недоумевал Женька.

— Взяло и кончилось…

— А запасное есть?

— А я знаю? В морском училище не училась, поэтому не в курсе, должны ли быть на судне канистры с горючим. Я правильно сказала? Канистры? Или на теплоходах что-то другое? Ой, смотрите, а что это такое впереди? — воскликнула Ирочка и указала пальцем вперед.

Мы столпились у окна, всмотрелись в даль сквозь стекло, по которому хлестал дождь, и увидели стремительно надвигающуюся на нас огромную тень.

— Сто это такое? — прошептала Люба.

— Наверное, туча… — предположил Женька.

Не успев опомниться, в следующий миг мы услышали дикий, прямо-таки взбесившийся гудок и чей-то голос, многократно усиленный мегафоном:

— Теплоход «Две сосны», срочно смените курс! Теплоход «Две сосны», срочно смените курс!

— Да как мы его сменим?! — завизжала Галя. — Это же корабль на нас надвигается! Танкер! О-о-о-о-ой!

Напряжение и страх в рубке достигли такой силы, что в ушах у меня начало звенеть.

— Мы все умрем! — вопила Люба. — Как в книзке! Умре-е-ем!

— Мамочка, спаси! — плакала Ира, как будто ее мама могла развернуть стремительно надвигающийся на нас танкер.

— Настя! Настя! — кричал кто-то.

А дальше… Сначала мы ощутили сильный глухой удар, сотрясший теплоход. Потом посыпался град осколков. Затем, когда нас отбросило к стене, теплоход стал крениться и… переворачиваться. Плач, стоны, скрежет металла, безостановочные гудки, крики в мегафон — все слилось воедино.

Корабль накренился так, что в разбитое окно хлынула вода. Мы с пола упали на потолок.

— Бежим в каюты! — закричала Ира, и мы всем стадом понеслись в узкий (как назло!) коридор, подгоняемые страхом и морской водой. В ней плавали рыбы и медузы…

— Какие каюты? Жилеты надевайте и с теплохода прыгайте! — закричал в ответ Женька.

— Не успеем же, не успеем!

Мной руководил страх, а поэтому я залетел в каюту и захлопнул ее. Женька, зовя меня с другой стороны, схватил висевший на стене спасжилет и, наверное, тоже подгоняемый страхом, ринулся с теплохода куда-то…

В каюте, под моими ногами, горел свет. За иллюминатором было темно.

Я, тяжело дыша, посмотрел на свои окровавленные руки, потом мой взгляд переместился на дверь, вернее, на щелочку между дверью и полом. В щель стремительно затекала мутная зеленая вода.

Я, в ужасе качая головой, твердил: «Нет, нет» — и отступал назад. Наткнулся на противоположную стену, осел на пол (или потолок?) и забился в угол, как котенок, перед которым стояла цепная собака. Мне было страшно, как никогда. Я находился в тесной, очень тесной каюте, которую затапливало водой, на тонущем корабле. Я испытывал первобытный, ни с чем не сравнимый ужас.

Такого страха у меня до этого момента не было и вряд ли еще когда-нибудь будет… Зубы стучали так, что казалось, повылетают все пломбы, тело сильно тряслось, в голове все перемешалось, я не понимал, что происходит. Я бил кулаками по стенкам, словно стараясь их пробить, до меня не доходило, что за стенами тоже вода.

Вода, которая еще совсем недавно блестела на солнце и тем самым дарила нам радость, теперь стремительно поступала в каюту. Вскоре она поднялась до уровня моего колена. Я, ничего уже не соображая от страха, схватился за прикрепленную к полу, теперь уже к потолку, койку, но вода достигла и ее. Тогда я зацепился за какой-то крючок, но вода подобралась и к нему тоже. Совсем скоро она начала лизать потолок. Я набрал побольше воздуха в легкие и уже плавал в каюте, как рыба в аквариуме. Я понимал, что мне пришел конец, я не какой-то там супергерой, который выберется из каюты сам и всех спасет, а просто мальчишка, обычный подросток, который сейчас захлебнется…

Мне было страшно, очень страшно находиться в тесной каюте тонущего корабля, сердце учащенно билось, вены вздулись, казалось, вот-вот лопнут.

Я не выдержал и сделал вдох. Или глоток?…

В легкие поступила вода. Я обессилено перестал двигать руками и ногами. Мне стало совершенно все равно, что будет дальше. Разум затуманился; наверное, я просто сошел с ума от страха. Я, качаясь в воде, безразлично, отрешенно улыбнулся.

И умер.

Меня кто-то с силой тряс за плечо.

— Эй, Влад! Ты думаешь просыпаться? Кстати сказать, у тебя очень неудобное имя. Понимаю — Мишка, Гошка, Витька, Колька, тот же Женька, а Влад — какое-то оно не такое. Не скажешь же «Владька», да? Неудобно… Владислав — тоже не с руки. Влад — официально как-то… Слушай, ну ты просыпаешься или нет? — услышал я сквозь сон голос Женьки.

Он сбросил с меня одеяло и через секунду присвистнул.

— Ни фига себе! Ты весь в порезах! Ни фига себе! Где это ты так?

Я открыл глаза. Надо мной был подвесной потолок со встроенными лампочками. За окном пели птицы. Я развернулся. Окно. Окно?! А где иллюминатор? Перед глазами все еще стояла ужасная картина: я нахожусь в запертой каюте тонущего корабля.

— Блин, Влад, ты просыпаешься или нет? — рассердился Женька и побрызгал на меня водой.

Только не вода!

Я глубоко вздохнул, как ошпаренный вскочил с кровати и затравленно вытаращился на приятеля.

— Ты чего такой странный? — удивился Женя, энергично жуя банан. Он кинул мне шорты. — Одевайся, завтрак скоро. Так почему ты весь в порезах? Подрался с кем-то, что ли? Когда успел? Или ночью сам себя избил? Гы-гы.

— Женя… — прошептал я, подозрительно осматривая комнату. Я не верил в происходящее. Картина тонущего корабля была очень реальной, я все еще не мог прийти в себя.

— Что?

— Почему я здесь?

Женя помолчал, потом заржал, как лошадь.

— Ты чего, выпил? Но где выпивку взял? На теплоходе же ее не было!

— Почему — я — здесь? — повторил с расстановкой я вопрос, щупая стены, словно проверяя их на прочность, или на реальность — не знаю, как правильнее сказать.

— А где ты должен быть?

— В тонущем теплоходе, где же еще?

— Ты, брат, как себя чувствуешь? Может, Просто Настю позвать, пусть она тебя осмотрит?

— Настю? Она что, тут? Вы ее нашли? Она сказала, почему ушла с теплохода? Ее не перерубило винтами? А Люба где? Она купила себе новые очки?

— Влад… — осторожно начал Женька. — Ты, это… на солнце перегрелся? Настя никуда с теплохода не уходила, она как привязанная ходила за нами и следила за каждым нашим шагом. И как она могла уйти с теплохода? В море, да? И с какой стати ее должно было перерубить винтами? И что с Любкиными очками? Зачем ей покупать новые?

• Предыдущая
• 7/27
• Следующая