Maledictum Scavri Valentini - Скавр Валентин - Страница 19

Преследованием зыбких химер в ускользающем небе истоптаны её просторы, пустыми увлечениями и скотским равнодушием замараны небеса над ней, бесцельным существованием многих испещрены недра её святилищ, волчьим инстинктом замерли следы на холодной земле, зияющие раны преступного ожидания, когда же восстанут гении дьявольского духа, чтобы продолжить путь.

Нам дано продлить до беспредельности миг пожинающей время агонии, нам дано увидеть, как воля целого мира окажется неспособной поставить на колени единственного человека, противопоставляющего ей всех targallu собственной дерзновенной воли; нам дано привести к главенству над человеческой судьбой мудрость его закалённого сердца, и принять его, как родственного нам, пожирающего свои креатуры, утоляющего свой терзающий голод в хищном метаболизме Зверя. Что воспрепятствует нам тогда вырвать проклятых сыновей земли из-под тягостной опеки погребальных сфер, и стравить с цепи всех демонов своего духа?…

Злая молодость человеческого мира играет его обломками и смотрится в глубины тёмных вод с нетерпением древнего порока, с непреклонностью искушённой старости превосходя себя в долгом возвращении к неразделённому могуществу за чертою греха и невинности; так ступают на марше в несгибаемых когортах суровые хищники скудной земли, обретающие себя в отвержении ценностей подневольного рода, в постижении истинной сущности войны, преодолевающие себя в демоническом преображении. У них усталые лица, им некогда быть молодыми в этой битве у врат Вечности. Их крепость готова испытать на себе всю мощь рухнувших на них стен, их человеческие дома догорают за их спинами, их воля нерушима, их честь не запятнана изменой…

Немногие, оставшиеся в живых, способны добровольно разделить тяжесть войны и осмелиться принять на свои плечи бесчеловечное бремя Дьявола, избирая жизнь, как подобие, но всё же жизнь, жизнь, лишённую радости жизни, неуютную жизнь на краю пропасти, но всё же жизнь, жизнь необходимую для них и неотъемлемую от Рока в Бездне. Они мудры и опасны своей жертвенностью, полной самоотдачей раскрываясь ради исключительной победы, нерастраченной глубиной своего природного могущества устремляясь в прорыв на ощетинившиеся кольями преграды. Глубокие шрамы, избороздившие их души, ущелья, наполненные первобытной Тьмой, демонстрируют — они будут неумолимы во всём, что касается их выбора, они неодолимы и не испытают страха перед лицом опасности. В непрерывной борьбе за будущее они разрушают себя, обрекая тех, кто рядом с ними, на неизбежную погибель, и мы не солжём им, принимая их разрушение как должное, как кровавую награду, как плату за труд, говоря им, что обладатели всей тьмы совершенств — не совершенны, но способны быть лучшими даже в этом сознательном несовершенстве.

Сменив множество обличий, перешагнув множество барьеров, вбирая души и лица, мы движемся неустанно, чтобы гарантировать непреходящую боль этого мира и олицетворять бессмертие своей Чести. Разве у Ада есть место иное, чем сердца Его сыновей? Разве у Ада есть иное обличие, чем их лица? Ад не есть плоть, ужасаемая собственными муками, Ад не есть мера наказания, Ад не есть рубеж, кроме тех высот, что способны быть достигнуты пламенем самой горящей души. Что есть Ад, как не сонмище тёмных душ в языческой гармонии изначальных, всех устремлённых, истинных, высочайших Зол.

Воистину, Ад многолик.

Ад в войне, Ад в мятежности, Ад в нашем состоянии. Наперсники войны, живые страницы памяти Велиара, пронизывают каждую пядь пространства очищающим страданием, заставляя трепетать каждую жалкую плоть, несомым ими неподкупным правосудием… Неизменно в движении пребудем мы до бесконечности… недосягаемо высоко… непостижимо близко…

Мы — Ад, для тех, кто ждёт Его от нас, для тех, кто не ждёт — мы жала Ада.

Мы не примем нищенствующих, что стоят на пороге, рассчитывая на чужие плечи; мы не переведём за черту желающих, чтобы их влекли за собой, соблазнённых сияющими не для них богатствами Ада. Им, кто прячется в объятиях незаслуженной любви и незаслуженной ненависти, мы не даруем отрезвляющий путь проклятой милости, мы не дадим им шанса продлить своё излишнее существование, но позволим им избегнуть многих опасностей нахождения среди нас, что будет только справедливым, ибо они не достойны Ада, как потерявшие право на обладание собой. Им не следовало забывать, что исходит пламенем у нас в сердцах, что создаёт бесконечных жертв этой чёрной земли, что создаёт из них жертв их собственного бессилия.

Многие желали, но не многие смогли стать достойными, не многие смогли стать действенными в этой войне между богом и собой, не многие смогли обрести себя в бестрепетности созидаемого характера, выходя на поединок под многочисленные мечи ненавистного врага; и в выборе того, кто остаётся в борьбе, быть ли Антихристом для Ада, или быть Антихристом во мнении толпы.

Когда они, те, кто влачат чужие жизни, перекладывают ответственность за всё Зло, пробуждаемое на земле, на чужие плечи — Дьявол идёт по их следу, но, когда они берут ответственность на себя, они следуют за Дьяволом, следуя чести Зверя, оделённые, не одинаковой для каждого, воинственной судьбой. Их должно ещё учить благородству. Их должно учить пониманию всех мыслимых потенциалов опыта приумножения Зла. Когда же, во имя всех проклятых, они научатся держать ответ перед собой, и никогда не призовут делать то, на что не способны сами?

В них, кто знает разрушительное бремя власти, но, кто пока только догадывается о подлинной природе демонической ответственности, возобладает нерушимая потребность призвать в себе дьявольский дух, и своя собственная способность к воплощению истинно сатанинской необходимости найдет продолжение в необратимых вспять трагических деяниях во Имя всех проклятых, примкнувших к этой войне. Власть для них — лишь синоним ответственности. Ступени власти — лишь шаги к ответственности… и знаки несмирённой, первородной крови.

К чему призывает насыщенность их внутреннего мира, если не к преодолению всех преград, к чему прорываются они и не боятся исчерпать глубину своего чувства, осознавая себя в зрелой любви к Дьяволу? Только глубокие воды непроницаемы, не дающие забвения тем немногим, кому дано преступить Рубикон своего человеческого права, не дающие наслаждения, не сулящие комфорта, выражающие себя в скупых, сдержанных обещаниях, в неусыпной строгости демонического бытия. У этих вод крутые берега и непокорный нрав, безжалостный и беспристрастный, неустрашимы те, кому предстоит участью сильных плыть против течения, стремясь к своему подлинному истоку… по направлению к Аду…

Эта предпочтённая борьба иссечёт ещё многих, разрушит иллюзии мистицизма вокруг истинно тайных знаний, и сомнёт ауры духовных лжецов. Не раз будет выбита из-под ног почва, и вывернуты наизнанку признанные доступными идеалы и, сочтённые незначительными, жертвы, бросаемые в топку для достижения действительных побед в схватке с сильным врагом, будут оценены по достоинству; будут развеяны дурманящие иллюзии жизни, увлекающие своими наваждениями, но никого не привлекут из окружения Смерти, никого не соблазнят, оставив лишь лучших, сильнейших, испытанных. Святотатство глупцов достойно презрения, только те, кто ведает во благо Ада ключами от судеб — достойны своей свободы, и будут благословенны Адом те, кто в человеческой действительности разверзают пропасть неприступности между человеческим и всем тем, что от Сатаны. В глазах Ада, в глазах собственных лучше им быть мёртвыми, чем доступными для притязаний всех ничтожных.

Подменяя слои за слоями, эта избирательная борьба перемешает понятия и растворит в пелене обыденности истинные представления. Не дар, но проклятие поселится в душах, присягнувших Тьме, и не одна ещё душа взалкает безопасных иллюзий и нерушимого покоя в стороне от границ вскипающих штормов непокорного прибоя войны… Но проклятие закалит то, что лежит в глубине, если верность, честь и непреклонность естества в приверженности огню Дьявола движут схождением в Бездну, и это проклятие не поколеблет, не раскрошит, а укрепит стержень благородной духовности.