Пять рассказов о Гэллегере - Каттнер Генри - Страница 28

• Предыдущая
• 28/43
• Следующая

Что «итак»?

Попробуем с другой стороны. Подсознание Гэллегера — Гэллегер Бис — построило это устройство по какой-то логически объяснимой причине, усиленной поступлением трех тысяч кредитов. Эту сумму он получил от трех разных людей, и должен был сделать, скорее всего, три разные вещи. Которая из них подходила к этой машине?

Составим уравнение. Назовем А, В и С. Примем назначение машины — разумеется, не ее саму, за X. Тогда А, или В, или С = X. Нет, не совсем. Символ А представляет не Делла Хоппера, а лишь то, что ему нужно, и не определяет назначение машины.

Или, может, то, что нужно таинственному Дж. У. или не менее таинственному Толстячку.

Хотя Толстячок был чуть менее таинственным. У Гэллегера имелась тут подсказка, впрочем, непонятно, стоящая ли чего-либо. Если Дж. У. это В, в таком случае Толстячок будет С плюс жировая ткань. И что получим?

Жажду и шум в голове.

Гэллегер потребовал еще пива, оторвав Нарцисса от зеркала. Он постучал пятками по «Тарахтелке», скривился, прядь черных волос упала ему на глаза.

Тюрьма?

Нет, где-то должно быть другое решение. Например, акции «Любого Задания». Зачем Гэллегер Бис купил их на четыре тысячи, если они падали?

Если бы он мог найти ответ на это, возможно, он бы ему помог. Гэллегер Бис не делал ничего просто так. А кстати, что за фирма эти «Любые Задания»?

Он включил в видеофоне информатор Манхеттена. К счастью «Любые Задания» оказались корпорацией, зарегистрированной государством, и имели конторы на острове. На экране появилось трехмерное объявление:

Итак, у него есть номер видеофона фирмы, это уже кое-что. Когда он начал набирать RED, в дверь позвонили. Нарцисс неохотно оторвался от зеркала и пошел открывать. Вернулся он в компании похожего на бизона мистера Хоппера.

— Прости за опоздание, — загремел Хоппер. — Мой шофер поехал на красный свет, и какой-то фараон нас остановил. Пришлось на него наорать.

— На шофера?

— На фараона, конечно. Ну и где оно у тебя?

Гэллегер облизнул зубы. Неужели Гэллегер Бис действительно пнул под зад этого огроменного типа? Это была неприятная мысль.

Он указал на машину.

— Вот…

Оставалось надеяться, что именно Хоппер заказывал машину, которая пожирает землю.

Глаза Хоппера округлились от удивления. Он искоса глянул на Гэллегера, потом подошел к машине и осмотрел ее со всех сторон. Он выглянул в окно, но, видимо, яма не очень его заинтересовала. Наконец повернулся к Гэллегеру.

— Это она и есть? Совершенно новый принцип?

И снова никаких подсказок. Гэллегер выдавил слабую улыбку. Хоппер продолжал таращиться на него.

— Ладно, — сказал он. — И как ею пользоваться?

Гэллегер ухватился за соломинку.

— Лучше я вам покажу, — предложил он, подошел к окну и передвинул рычажок. Машина тут же запела «Больницу Святого Джекоба», щупальца удлинились и начали пожирать землю. Дырка в трубке открылась, диск с канавкой закружился.

Хоппер ждал.

— Ну и что? — сказал он наконец.

— Вам не нравится?

— Откуда мне знать? Я даже не знаю, что она делает. Экрана нет?

— Разумеется, есть, — сказал Гэллегер, совершенно сбитый с толку. — Он в этом цилиндре.

— Где?! — Хоппер набычился. — В этом цилиндре?

— Угу.

— За… — похоже было, что Хоппер сейчас задохнется. — За каким дьяволом он там? Ведь у человека нет рентгеновских глаз!

— А должны быть? — пробормотал Гэллегер, совершенно запутавшись. — Вы хотели экран для рентгеновских глаз?

— Ты все еще пьян! — рявкнул Хоппер. — Или совсем спятил.

— Подождите минутку. Может, я ошибся…

— Ошибся?!!

— Скажите мне только одно: что я должен был для вас сделать?

Хоппер трижды вдохнул и выдохнул.

— Я спросил тебя, — произнес он холодным, размеренным голосом, — можешь ли ты разработать метод проекции трехмерного изображения, которое будет видно под любым углом — спереди, сзади или сбоку — без искажения. Ты сказал, что сможешь, и я дал тебе тысячу кредитов аванса. Я уже присмотрел несколько фабрик, чтобы можно было сразу же начать производство, мои люди ищут подходящие зрительные залы, я планирую кампанию по продаже приставок к домашним телевизорам. А сейчас, мистер Гэллегер, я пойду к своему юрисконсульту и скажу ему, чтобы он прижал тебя как следует.

И он вышел, фыркая, как разъяренный кот. Робот тихо прикрыл дверь, вернулся и, не дожидаясь приказания, отправился за пивом. Гэллегер остановил его.

— Мне нужно покрепче, — простонал он, смешивая себе выпивку. — Нарцисс, выключи эту чертову машину. У меня уже сил нет.

— Во всяком случае, кое-что ты узнал, — утешил его робот, — эту машину ты сделал не для Хоппера.

— Точно. Я сделал ее для… гмм… или для Дж. У., или для Толстячка. Еще бы узнать, кто они такие…

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал робот. — Почему бы тебе не расслабиться, слушая мой пленительный мелодичный голос? Я могу почитать тебе.

— Он не мелодичный, — ответил Гэллегер. — Скрипишь, как несмазанная дверь.

— Это для твоих ушей. А у меня другие чувства. Для меня твой голос звучит кваканьем жабы-астматички. Ты не можешь видеть меня, как я себя вижу, и точно также не можешь меня слышать, как я себя слышу. Что ж, может, это и к лучшему. Ты бы упал в обморок от наслаждения.

— Нарцисс, — терпеливо произнес Гэллегер, — я пытаюсь сосредоточиться. Ты не мог бы заткнуться?

— Мое имя не Нарцисс, — ответил робот. — Меня зовут Джо.

— Значит, отныне у тебя другое имя. Давай-ка вспомним… Я проверял «Любые Задания». Что это был за номер?

— RED 4-1400-М.

Гэллегер сел к видеофону. Секретарша, с которой он связался, рада была бы помочь ему, но не могла сообщить ничего важного.

«Любые Задания» была акционерной компанией со связями по всему миру. Когда какой-нибудь клиент что-то ей заказывал, она через других своих клиентов связывалась с подходящей фирмой и заключала контракт. Суть заключалась в том, что «Любые Задания» финансировала эти операции и получала комиссионные. Это было довольно сложно, и Гэллегер ничего не понял.

— Скажите, в вашей картотеке есть моя фамилия?.. А можете вы сказать, кто такой Дж. У.?

— Дж. У.? Простите, но мне нужна полная фамилия…

— Мне она неизвестна. А дело важное.

Гэллегер долго упрашивал и наконец уговорил секретаршу. Единственным работником «Любых Заданий», имеющим инициалы Дж. У., оказался некий Джексон Уордел, пребывающий сейчас на Каллисто.

— И давно он там?

— Он там родился, — ответила секретарша, — и никогда не бывал на Земле. Я уверена: мистер Уордел не может быть человеком, которого вы ищите.

Гэллегер согласился с нею. Спрашивать о Толстячке было бесполезно, и он с легким вздохом выключил видеофон. И что теперь?

Зазвонил видеофон, и на экране появился толстощекий лысеющий человечек, он морщил лоб от напряжения. При виде конструктора он облегченно рассмеялся.

— Наконец-то, мистер Гэллегер, — сказал он. — Я уже час пытаюсь с вами связаться. Наверное, линия не в порядке. Боже мой, я думал, вы сами свяжетесь со мной!

Сердце Гэллегера радостно стукнуло. Толстячок… ну конечно!

Наконец-то колесо фортуны завертелось. Толстячок — восемьсот кредитов. Аванс. Но за что? За машину? Может, он сделал машину для Толстячка? Гэллегер молил судьбу, чтобы Толстячку требовалась машина, которая пожирает землю и поет «Больницу Святого Джекоба».

Изображение на экране затуманилось и замерцало.

— Что-то неладно на линии, — торопливо произнес Толстячок. — Мистер Гэллегер, вы нашли способ?

— Разумеется, — сказал Гэллегер. Если бы только он мог что-нибудь вытянуть из этого типа, хоть какое-то указание о сущности заказа…

— Чудесно! «Любые Задания» подгоняют меня. Я тянул, сколько мог, но ждать вечно они не будут. Кафф усиливает нажим, а я не могу обойти старый устав…

Экран погас.

• Предыдущая
• 28/43
• Следующая