Дьявол, которого знаешь - Кауи Вера - Страница 44

• Предыдущая
• 44/53
• Следующая

— Ну почему всегда так бывает, — спросила она Саржа, — что мужчины, которых хотим мы, не хотят нас, и наоборот?

Сарж посмотрел на нее своими янтарными глазищами, но мнения своего не высказал.

— Николас, ну скажи же что-нибудь ради Бога! Сидишь, как изваяние. Люди внимание обращают.

Сибелла Лэнон говорила тихо, но в ее голосе явственно слышалось раздражение. Ей надо было думать о своей репутации. Восемь месяцев она была лондонской возлюбленной Николаса Оулда и вовсе не хотела, чтобы поползли слухи о ее скорой отставке. Она отлично видела, что на их столик устремлены десятки пар глаз. Есть такие любители знать, кто с кем, почему, давно ли, чтобы потом говорить: «Как, милочка, вы этого еще не знаете?» Он и так отсутствовал целых восемь недель — она даже не знала, где он был, — и, черт подери, она не собиралась допускать, чтобы он сидел вот так, погруженный в собственные мысли. Он почти ничего не ел, только пил много, и ей приходилось улыбаться и болтать за двоих, словно ничего не случилось. Она пнула его под столом ногой.

— Что? О, прости, Сибелла… Извини, я задумался.

— Оно и видно. — И ехидно добавила: — О ком, интересно? Что с тобой происходит? Ты вернулся из последней поездки совсем другим, будто тебя подменили. Ты уже не тот очаровательный и остроумный мужчина, которого я знала когда-то. Не знай я тебя слишком хорошо, я бы подумала, что ты влюбился.

— Правда?

Спросил он это так заинтересованно, что Сибелла поглядела на него с недоумением. С тех пор, как он вернулся, ей стало казаться, что он нарочно отдаляется от нее, может, собирается с ней расстаться? Он уже не смотрел на нее тем пристальным взглядом, который так льстит женщинам, вел себя с прохладцей, и, хотя по возвращении они провели вместе ночь и Николас был, как всегда, неутомим и изобретателен, она чувствовала, что телом он с ней, а душой… Что-то в нем изменилось. И не в лучшую сторону.

Она знала, что их отношения долго не протянутся, он никогда не отличался постоянством, но за эти восемь месяцев она узнала ту страсть, которой никогда не испытывала раньше. И чувствовала, что слишком к нему привязалась. «Попалась птичка в сети», — подумала она с горечью. Но она даже представить не могла, что будет, если он ее оставит. И готова была на коленях молить его не делать этого.

Поэтому она весело воскликнула:

— Шутишь! Я тебя отлично знаю! И все-таки что-то тебя мучает. По-моему, все началось с этой проклятой бомбы.

— Я думал о своей жизни, — признался он, — которая, если верить старой песенке, только начинается. Через несколько недель мне исполняется сорок.

Сибелла почувствовала огромное облегчение и радостно рассмеялась. На горизонте — никакой опасности! Все дело в мужском тщеславии.

— И это все?

— Ты, кажется, тоже свои дни рождения недолюбливаешь, — напомнил ей он.

— Естественно! — согласилась она и подняла бокал. — Собственные дни рождения — всегда повод для грусти, поэтому — извини, я не поняла, почему ты такой мрачный. А знаешь, после того взрыва я решила, что жить надо, наслаждаясь каждым днем, каждой минутой.

— Ты так и делаешь?

— Конечно! А ты?

— Нет, — ответил он серьезно.

Она озадаченно посмотрела на него.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать, — сказала она наконец. — Может, тебе нужно обратиться к психологу. Ведь покушение устроили на тебя, я оказалась случайной тому свидетельницей. — Она кокетливо улыбнулась. — Допустим, не совсем случайной, но ты понимаешь, что я имею в виду…

Он рассмеялся, потянулся к ней и поцеловал ей запястье, чуть отодвинув браслет с бриллиантами и изумрудами, который сам подарил ей несколько часов назад. Сибелла растаяла. Пусть все видят, что она еще кое-что для него значит. А потом серьезно продолжила:

— Для тебя этот взрыв был сильным потрясением, куда более сильным, чем для меня. Ты до сих пор не оправился, вот в чем дело. Тебе нужно как следует отдохнуть, забыть о банке, обо всем. Может, на пару недель сбежим в Агуас Фрескас?

? Нет.

Он сказал это так резко, что она не сразу нашлась.

? Но…

— Мне нужно быть в Нью-Йорке, — пояснил он, стараясь смягчить удар, — а потом в Сингапуре. Боюсь, отдохнуть не удастся. — Он улыбнулся и добавил: — Может быть, попозже…

Сердце ее снова забилось успокоенно.

— Да, — согласилась она, — попозже. Как скажешь, дорогой.

Она готова была поклясться, что он пробормотал:

— Еще один случай, вот то, что нужно… — но решила, что ослышалась. Николас никогда не доверялся случаю.

Забирая утреннюю почту, Тесса увидела конверт, который тут же распечатала. Ее приглашали на интервью в отборочную комиссию, знакомящуюся с кандидатами на должность старшего инспектора. Нужно было явиться по указанному адресу в пятницу, 29 октября в 14.30.

«Ура!» — завопила она радостно и вскинула победно руки.

Ее заявление откладывали сначала из-за смерти Харри, потом потому, что она была в отпуске, и вот теперь вызывают. Наконец-то. Она готова!

За недели, прошедшие после смерти Харри, она потихоньку пришла в себя. Стала чувствовать себя бодрее, на душе было уже не так тяжело, проснулся интерес к работе, хоть и занималась она в основном бумагами.

— Отличная практика для старшего инспектора, — заметил безо всякого сострадания Йен, — если только тебе не удастся попасть в криминальный отдел или в уголовный. Хочешь, я узнаю, какие тепленькие места распределяет твоя комиссия?

— Ты можешь? — обрадовалась Тесса. Йен недавно стал старшим суперинтендантом Маккеем и получил под начало полицейский участок в Брондесбери, поэтому перестал быть Тессиным «ментором».

— Но другом как был, так и буду, — сказал ей тогда Йен.

— Естественно, — сказала Тесса, ухватившись за возможность прояснить один важный момент. — Я очень дорожу нашей дружбой, Йен. Надеюсь, нам удастся ее сохранить. — К стыду своему, Тесса понимала, что хочет сохранить и возможность пользоваться его связями в полицейском мире.

Он взглянул на нее, словно собираясь сказать что-то, но решил смолчать. Поэтому просто уверил ее:

— Очень на это надеюсь. А пока что постараюсь разузнать, что есть подходящего для будущего старшего инспектора…

— Ojala! — воскликнула Тесса.

— Что? — удивленно спросил он.

— Ой, извини… Это значит «дай Бог» по-испански.

— А я и не знал, что ты говоришь по-испански.

«Обиделся, — подумала Тесса с раздражением. — Словно я обязана обо всем ему рассказывать».

— Ты что, не помнишь, мы с Харри трижды проводили там отпуск.

Не говоря уж — только не тебе, Йен — о лучшем в ее жизни уик-энде. Тогда-то она и узнала, что такое «Ojala!».

— Да, — сказал Йен тем голосом, которым всегда говорил о ее покойном муже. — Совсем забыл. — А в воздухе висел не произнесенный вслух вопрос: «А ты почему не забыла?»

Но не Харри вспоминала Тесса в последнее время. Признаться, она вообще о нем почти не думала, как и о том, что убийцу так и не нашли. Николас Оулд возникал в ее мыслях все чаще. По ночам, уже лежа в постели, она вспоминала каждое мгновение той упоительной, волшебной ночи, представляла себе его, его ласки. Это превращалось в мучение. Но лучше мучиться, чем терять эти воспоминания.

После возвращения из Испании она не получала от него никаких известий. Наверное, говорила она себе, дела задерживают его за границей. Иначе он обязательно объявился бы. Он был не из тех мужчин, кто таит на женщину зло только за то, что она его отвергла. Стоит только рукой взмахнуть — и тут же ее место займет новая. Она даже стала просматривать финансовые обзоры в газетах. Его банк упоминался однажды, в статье о капиталовложениях в промышленность. В парикмахерской она листала иллюстрированные журналы, в которых писалось о людях высшего общества, но там тоже ничего не было. Однажды она увидела фотографию женщины, которая приходила к нему в больницу. Это была та самая дамочка, в постели которой он был, если верить Давине, в тот момент, когда произошел взрыв. Его лондонская любовница. На фотографии она была с мужем, достопочтенным Эдвардом Лэноном, высоким моложавым мужчиной. Имя Николаса Оулда в этих журналах даже не упоминалось.

• Предыдущая
• 44/53
• Следующая