Потерявшие память - Стайн Роберт Лоуренс - Страница 12

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая

Меня обволакивает тепло. Но это омерзительное тепло. И полная тьма. Темнее самой беззвёздной и безлунной ночи.

Хочу открыть рот, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, но в рот сразу же набиваются жуки.

В ушах звенит от их ворча и хрюканья.

Грудь разрывается. Вздохнуть! Как вздохнуть?

И вдруг откуда-то из тьмы, словно из-под толстой подушки, раздаётся голос папы:

— Ладно! Чёрт с тобой! Твоя взяла! Ты получишь от меня оружие!

— Папа, — слабым голосом шепчу я, — у тебя и правда есть оружие?

— Конечно, нет, — слышу я. — Но надо выкручиваться.

Какое-то движение. Котёл начинает крениться и переворачиваться.

А я скольжу, кувыркаюсь вместе с массой жуков. Крен всё больше. Какая-то сила опрокидывает котёл вверх дном с шевелящимися «пузырями» и тремя несчастными пришельцами с Земли!

Моя голова освобождается, я чувствую, что могу сделать вдох! Наконец-то! Глоток прохладного воздуха.

Дышать не могу. Только пыхчу, как запыхавшаяся собака. Но вот ровное дыхание постепенно возвращается ко мне.

Мы падаем из котла на пол. Я больно ушибся. Но это уже неважно!

Мы втроём лежим на ковре из жуков. Всей пятернёй я выгребаю их из волос, снимаю с бровей.

Снова пытаюсь посвистеть — напрасно! Рот высох, губы не слушаются.

Я наблюдаю невольно за Арлин: она тщательно вытряхивает ворчунов из волос, снимает с одежды. Пальчиком очищает уши.

Потом с омерзением выплёвывает толстого, колючего жука.

Мы выгребаем их из-под одежды. С характерным «шлёп!» она падают на пол.

Поворачиваюсь к папе.

— Что ты задумал? — шепчу я ему. — Это правда насчёт оружия? У тебя что-то есть, какое-то оружие?

Папа сидит усталый. Он гадливо стряхивает с себя мохнатых «пузырей».

— Ничего не знаю ни о каком оружии, — шепчет он мне в ответ.

Мы разговариваем под шорох высыпающихся из котла жуков. Котёл опрокинут набок. Шелестя и шурша, из него вытекает река волосатых пузырей. Они выразительно хрюкают и сопят.

В это время перед нами вырастает фигура Дермара. Справа и слева от него, как ангелы-хранители, вытянулись охранники.

Он требовательно протягивает к папе руку:

— Ну же, давайте ваше оружие! Немедленно!

Мы с Арлин замираем.

Нам даже в голову не приходит, где папа может взять хоть что-то, напоминающее оружие.

Но в эту минуту ворчуны атакуют Дермара, нападают и на охранников.

Дермар по-поросячьи взвизгивает.

А жуки проявляют необычайную живость. В мгновение ока они облепляют три внушительные мужские фигуры. Дермар и его спутники извиваются в тщетной попытке освободиться от них. Они сгибаются под липким слоем насекомых, вертятся, бьют себя по телу, выгребают жуков из-под одежды.

Через несколько минут я вижу, что Дермар пошатывается. Уже едва стоит на ногах.

Он и охранники делают отчаянную попытку убежать. Пошатываясь, они кое-как добредают до двери. Судорожно рвут на себя ручку. Захлопывают дверь за собой.

Мы все трое разинули рты. Дышим по-прежнему с трудом. От этого зрелища мороз пробегает по коже.

И вдруг Арлин словно бы приходит в себя:

— Кажется, мы спаслись…

Папа неуверенно добавляет:

— А не пора ли нам выбираться отсюда?

Голос его дрожит.

— А куда? — спрашиваю я.

Словно в ответ мне, вокруг начинается гудение и шорох. Миллионы ворчунов взмывают вверх, словно гребень волны, ударившейся о берег.

По-моему, жуки собираются снова атаковать нас. Они сопят, ворчат, шелестят. Не перекрывают ли они нам путь? Не обречены ли мы остаться возле этого котла навсегда?

Мы снова в ловушке. В который уже раз!

Жуки действительно мешают нам идти. Не дают выбраться отсюда.

Ворчуны образуют живую громоздкую пирамиду: задние налезают на передних, валятся на пол со звонким шлепком.

Пирамида всё растёт, она уже выше папы!

Я вспотел, чувствую, что начинают дрожать ноги.

Зрелище ползущей в нашу стороны пирамиды угнетает меня.

Арлин в отчаянии всплёскивает руками. Я набираю в грудь побольше воздуха: не придётся ли нам снова погрузиться в живую шевелящуюся массу?

Но что действительно потрясает меня, так это остановившаяся в нескольких шагах от нас гигантская пирамида.

Она больше не движется в нашу сторону!

И снова пронзительный промельк в мозгу: словно с вершины этой пирамиды кто-то послал мне телепатическим способом весточку:

— Не бойтесь… нас…

— Не бойтесь… нас…

Явственно слышу эти слова. Звуков нет, но слова каким-то образом доходят до моего сознания.

— Это я… Грольфф… Это я… Грольфф… Я старший среди них, — снова звучит в моём мозгу.

— Это мы… это мы доставили вас сюда… сюда… Лишили вас памяти… памяти… Мы внушили вам, что у вас… у вас… у вас… есть оружие…

Папа восклицает, дико озираясь:

— Какое?! Где?!

— Мы хотим их уничтожить… всех уничтожить, — звучит в ответ.

— Их всех? Но зачем?

— Да… разрушить… да… уничтожить… Они нас мучают… Они… убивают… Третируют нас… Для них мы жуки. — В словах Грольффа слышна печаль, но и гнев тоже. — Мы… превосходим их… по развитию. Наш интеллект выше… Мы умнее… Мы прозорливее… Но для них… мы насекомые…

Я всматриваюсь пристально, и мне удаётся на вершине пирамиды разглядеть этого Грольффа.

Его слов я не слышу, они просто звенят в моём мозгу. Гнев Грольффа словно передаётся и мне.

— Убивают… как жуков… убивают… как жуков… Без причины… Давят нас… смеются… убивают и смеются…

Гнев растёт во мне так быстро, что я вынужден закрыть глаза.

Снова вглядываюсь: Грольфф быстро-быстро шевелится на самой вершине пирамиды.

— Давайте… ваше оружие… ваше оружие… Вы принесли его с собой… с Земли… Мы вооружимся… мы положим конец…

— Что за оружие? — возмущённо спрашивает отец. — Клянусь, я ничего об этом не знаю!

— Ваши наручные часы… часы… — звучат в мозгу слова Грольффа. — В них мощный заряд… Мы поместили… в их механизме зарядное устройство… Прежде чем лишить вас памяти… Прежде чем доставить вас сюда. В часах никто… не будет… искать…

Папа смотрит на свои часы на запястье. Он взволнован.

— Передайте нам ваши часы. Мы все считаем вас героем. Вы наш герой… Мы не забудем вас… Мы теперь сможем уничтожить своих врагов.

Папа осторожно снимает с руки часы.

— Благодарим за вашу храбрость, — звучат слова Грольффа.

Пирамида сверху донизу приходит в волнение. И начинает бурлить.

Папа всматривается в циферблат. И передаёт свои часы Грольффу.

Но… он не успевает.

Я выхватываю часы из его рук. Швыряю их в сторону. Они ударяются о стену. Я бью их, топчу, пока не разбивается вдребезги стекло.

— Джейкоб! Зачем? Зачем — кричит папа.

Я задыхаюсь. Моему сёрдцу тесно в грудной клетке. Руки дрожат.

Но я поднимаю разбитые часы с пола.

Из их корпуса доносится тонкий пронзительный звук.

— Ты включил сигнал тревоги! — раздаётся с вершины пирамиды.

— Отмени! Сними! Отключи!

Высокий тонкий звук становится всё пронзительней. Я не обращаю никакого внимания на протесты Грольффа.

Часы падают на пол. А я зажимаю уши руками.

В отчаянии папа и Арлин делают то же движение.

Но жуткий звук пронзает каждую клеточку моего тела. Больно!

И вдруг я слышу: шлёп!

И снова непрерывное: шлёп! Шлёп! Шлёп!

Это валятся жуки. Их уже множество на полу. В воздухе — жёлтые густые капли…

Этот невыносимо высокий звук взрывает жуков изнутри. Они просто лопаются!

На полу уже сплошной ковёр из толстых волосатых тел.

Мёртвых жуков заливает жёлтая жидкость.

Жёлтые капли попадают мне на лицо. Я вздрагиваю:

— Ай-яй!

Жёлтые капли такие горячие. Я с трудом оттираю их с лица и одежды.

А жуки всё лопаются. И умирают.

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая