Жребий принцессы - Тарр Джудит - Страница 2

— Они, — ледяным тоном сказал Хирел, — незаконные дети моего отца, ошибки его юности. А я — законный сын. Меня заманили на границу под предлогом хорошей охоты, прекрасного пения и, возможно, новой наложницы. — Темные глаза варвара слегка расширились, однако Хирел счел ниже своего достоинства обращать на это внимание. — А я хотел поговорить с мастером-оружейником из При'ная и с философом из Каргхаза, а также показать свое лицо жителям востока. Но мои братья… — Он осекся, потому что ему было больно, а ему надо бы гневаться. — Мои дражайшие, самые верные братья нашли себе игру получше. На приветственном пире в При'нае они отравили мое вино, подкупили того, кто должен был его пробовать, и таким образом схватили меня. Я совершил побег. У меня был сенель, но он споткнулся на крутой тропе и сломал шею. Я побежал дальше, не представляя, что заберусь так далеко. Сареван наконец отпустил его.

— Да, теперь ты находишься за пределами владений твоего отца. Здесь император — Солнцерожденный. — Этот разбойник! Что он может значить для меня? Хирел осекся. Так всегда говорили в Асаниане. Но сейчас он был не в Золотой империи.

Жрец Солнца не проявил ни малейших признаков гнева. Он лишь сказал:

— Думай, над кем смеешься, львенок. — Я делаю то, что хочу, — высокомерно заявил Хирел. — Значит, именно поэтому ты забрался так далеко к западу от Карманлиоса, да еще в таком некоролевском виде? — Сареван не стал ждать ответа. — Ладно, львенок. Приближается ночь, и тебе надо бы поспать.

К собственному изумлению, Хирел улегся на землю там, где ему было указано, и завернулся в одеяло, подложив под голову руку вместо подушки. Земля оказалась страшно жесткой, одеяло — грубым и тонким, воздух становился все холоднее из-за непостоянства весны. Хирел лежал и проклинал эту наглую деревенщину, во власти которого он оказался. Затем на смену боли, обидам и протестам пришла покорность, и он погрузился в глубокий сон.

— Ну, львенок, что нам с тобой делать? Хирел не знал, насколько серьезно ранен, но он едва мог двигаться и совершенно не желал этого. Сареван разбудил его неприлично рано. Он бубнил какие-то заклинания, словно солнце не взойдет само по себе, если кто-то не будет упрашивать его и завывать над горизонтом, как мартовский кот. Потом он принялся шумно и неприлично умываться в ручейке, который протекал по краю полянки, и присел на корточки у костра, чтобы развести огонь посильнее. Освещенный утренним солнцем, он выглядел так, будто искупался в медной пыли. Даже его бока излучали это невероятное металлическое сияние.

Он возвышался над Хирелом, бесстыдный, как животное. — Что же нам с тобой делать? — повторил он. Хирел отвернулся от этого гордого беззаботного тела и постарался не думать о своем собственном, все еще слишком напоминавшем детское.

— Можешь оставить меня. Я не нуждаюсь в твоих услугах. — Вот как? — Сареван уселся на землю, скрестив ноги, тряхнул головой, расплетая мокрую косичку, и расчесал спутанные волосы гребнем, который извлек неизвестно откуда. Он не отрывал глаз от Хирела. — И что ты собираешься делать, Высокий принц Асаниана? Пойдешь назад к братьям? Останешься здесь и будешь жить, питаясь ягодами и водой? Поищешь ближайшее селение? Которое, осмелюсь тебе доложить, находится отсюда на расстоянии одного дня изнурительного пути через лес и поле, а тамошние жители еще менее приветливы, чем я. Даже если они поверят тебе и всерьез отнесутся к твоему титулу, у них нет причины любить тебя. Они назовут тебя пешкой золотых демонов, или желтоглазых тиранов, или угнетателей свободных людей. В конце концов они побьют тебя камнями. А скорее всего тебя посадят под замок и позаботятся о том, чтобы ты медленно умирал. — Они не посмеют!

— Львенок, — раздалось бархатное мурлыканье, — ты всего лишь потомок тысячелетней династии императоров. А тот, кто правит здесь, — сын самого бога. Его можно увидеть без маски даже на троне, и любой крестьянский ребенок может прикоснуться к нему, если захочет, и это не будет осквернением. Наоборот. Народ любит его, и от этого его святость возрастает.

— Он просто выскочка и отъявленный лжец. Сареван рассмеялся, но на этот раз в его смехе не чувствовалось теплоты. Его длинные пальцы начали заплетать косичку, порхая туда-сюда среди буйной шевелюры.

— Львенок, ты слишком низко ценишь свою жизнь. Как ты намерен с ней расстаться? Вернувшись в Асаниан или попав в Керуварион?

Хирел вспыхнул, но сдержался. Черт возьми, этот парень прав! Юный принц, одинокий, голый и обритый, как раб… Если ему удастся добраться до Кундри'дж-Асана, у него появится надежда, при условии, что отец признает его, а придворные не уморят своими насмешками. Но до Золотого города лежит долгий путь, на котором стоят его братья, Вуад и Сайел. Он доверял им, восхищался ими и даже любил их. Но для них, как и для всех остальных, он был всего лишь помехой на пути к трону его отца. Если бы это был Аранос…

Бдительность Араноса никогда не позволила бы Хирелу бежать. Аранос был старшим и в родовитости уступал лишь самому Хирелу. Если бы он присоединился к этому хитроумному заговору, то каждая дорога, тропа и тропинка оказалась бы под присмотром. И тогда ему не избежать смерти.

Но он не погиб. И он — Высокий принц. И он будет императором.

Правда, сначала ему нужно убраться из владений человека, которого зовут Ан-Ш’Эндор, Сын Утра, властелин восточного края именем своего фальшивого бога. Жрец которого сидит так близко, что до него можно дотронуться. Вот он закончил заплетать свою косичку и потянулся, словно большой ленивый кот. Вот он легко и грациозно поднялся и неторопливо надел рубашку, штаны и сапоги, пристегнул кинжал и меч к поясу. Вне всяких сомнений, обращаться с оружием он умеет.

Хирел нахмурился. Ему не нравилось то, о чем он подумал. Ему нужно вернуться в Кундри'дж. Один возвращаться он не может. Но попросить… довериться… Разве у него есть выбор?

Сареван повязал лоб длинной белой лентой. Это значило, что он посвященный. Жрец, только что получивший свое ожерелье, отправляется в семилетнее странствие и по завершении его становится магистром ордена. На ленте сверкало четыре золотых диска, а значит, прошло четыре года и ему останется еще три года скитаний, прежде чем он сможет отдохнуть.

— Жрец, — грубо сказал Хирел, — я сделал выбор. Ты доставишь меня в Кундри'дж-Асан. Я прослежу за тем, чтобы тебе никто не причинил вреда, и вознагражу тебя, когда окажусь во дворце.

Сареван наклонил голову. Его глаза блеснули. — В самом деле? Я сделаю это — и ты вознаградишь меня? Хирел хлопнул в ладоши. — Неси мой завтрак. Я выкупаюсь после. — Нет, — спокойно и бесстрашно сказал варвар. — Ничего я не принесу. Я не слуга. В моем заплечном мешке есть хлеб, и еще можешь доесть остатки сыра. Что касается всего остального, то я собираюсь отправиться недалеко на запад и, как мне кажется, смогу выдержать твое общество.

Хирел даже задохнулся от оскорбления. Никогда… никогда за всю его жизнь… — Побыстрее, львенок, а то отстанешь. Хирел с трудом проглотил пищу и умылся холодными дрожащими руками, постоянно ощущая присутствие чужака, нарочито повернувшегося к нему спиной. Потом он закутался в непомерно широкий плащ, напялил огромную шапку и приладил заплечный мешок, шнуром которого ему волей-неволей пришлось воспользоваться как поясом. Но когда узел был почти завязан, мешок соскользнул с его высокомерного плеча, а долговязый жрец уже исчез из виду. Хирел пришел в ярость, однако поспешил догнать Саревана.

Это оказалось нелегко. В соответствии с королевскими традициями ноги принца были обнажены, но прежде ему приходилось ступать только по тщательно выровненным дорожкам, поэтому его ногам пришлось туго во время бегства по каменистой, заросшей терновником местности. Да и здешняя земля, хотя и более мягкая, совершенно не походила на полированные плиты его дворца. Он поранился о шипы и корни, к тому же его еще слегка мутило после яда и чистки, а Сареван несся таким аллюром, что более коротконогому принцу было не под силу угнаться за ним. Хирел сжал зубы и еле удержался от ругательств, не упуская из виду яркую косичку медного цвета. Иногда он падал, но не издавал ни звука. Его руки болели от новых царапин. Колено саднило.