Все явное становиться тайным - Трушкин Андрей - Страница 7

• Предыдущая
• 7/35
• Следующая

— Ну-с, барышни, — весело осведомился он, — по какому вопросу вы меня искали?

— Скажите, а почему вас Мамочкой прозвали? — вдруг ни с того ни с сего брякнула Янатаха.

— И только-то? — засмеялся Мамочка. — После одного случая. Ездили мы с девчонками на картошку. Ну вот, прибыли, а тут дождь пошел. Они все промокли сразу, как курицы, а я догадался из дому не в плаще приехать, а в телогрейке — большой такой, от отца еще осталась. Ну вот, так я их всех в эту телогрейку и засунул. Отогрелись они, и даже никто из них не заболел, — похвастался Мамочка. — Вот с тех пор они меня Мамочкой и прозвали. Да я и не обижаюсь. Меня даже дома маманя иногда теперь так зовет: «Мамочка! Иди обедать!»

Тут Мамочка засмеялся, и мы тоже прыснули со смеху.

— Ну, а если серьезно? — сказал Мамочка. — В чем задача проблемы?

— Если серьезно, то мы… то мы… — сказала Янатаха, — мы тебя обманули.

— В общем, — прервала я ее, — никакого редакционного задания мы не получали.

— Вот как? — удивился Мамочка. — Тогда зачем я вам сдался?

— Да вот тут какая история вышла, — начала путанно объяснять я. — У нас есть девчонка, подружка наша, ну вот и ее как-то один роллер… ну, парень, вернее, который на роликах катался, он…

— Обидел он ее, что ли? — напрямик спросил Мамочка.

— Да, что-то в этом роде.

— И теперь вы его хотите найти, — уточнил Мамочка.

— Да, было бы желательно, — скрипнула я зубами.

— Ну, рассказывайте, что за роллер.

Мы постарались как можно подробнее описать того парня, который подъезжал к Ирке. Мамочка некоторое время молчал, колупал коньком землю, тер подбородок:

— Ну, не знаю даже, девчонки, чем вам помочь. Тут даже тусовочный он роллер или нетусовочный — трудно сказать… Когда он подъезжал к вашей подружке, коньки у него сильно гремели?

Мы переглянулись.

— Нет, — вспомнила я, — точно нет. Ирка говорила, что он незаметно к ней приблизился. Прямо, как водопроводчик, из люка выскочил.

— М-м-м, значит, ролики на нем не китайские, — сделал вывод Мамочка. — А раз ролики не китайские, значит, парень он серьезный. Странно, почему я его не знаю. А как он был одет?

Мы подробно описали кислотную куртку неизвестного, его одежду и бейсболку козырьком назад.

— Вот что, девчонки, — подвел итог Мамочка. — К сожалению, прямо сейчас помочь я вам не смогу. Если по куртке его вычислять — попробуйте поискать на рейверской дискотеке. Ну а я поспрошаю у наших ребят. Давайте договоримся так: встретимся завтра вечером и все обсудим. О'кей?

— Ладно, — обрадовались мы. — Да, а где встретимся?

— Да сюда прямо и подгребайте. Я тут после работы каждый день мотаюсь, — махнул рукой Мамочка и умчался.

Самым стремным в «рейверском деле» был момент согласования с родоками нашего отсутствия вечером. Перебирая множество композиций — под каким предлогом нам можно было бы срулить из дома, — мы остановились на самой приближенной к действительности. Ближе к вечеру Ямаха закинула своей мамане удочки насчет школьной вечеринки.

— А Наташа пойдет? — тут же активизировалась ее маманя.

— Ну естес-с-с-сно, — сказала Ямаха, всем своим видом показывая, что вообще-то она уже взрослая девочка, но если маме так хочется, чтобы ее девочка гуляла в паре только с Наташей, то она этому препятствовать не будет.

Примерно такой же маневр я провернула со своей мамой. Я сказала, что мы с Машкой собрались на школьную вечеринку, не уточняя, что она может закончиться довольно-таки поздно. Может быть, мама мне бы и не поверила, но тут по телефону позвонила Машкина маманя, чтобы проверить — в самом ли деле я иду на танцы и пляски. Так на некоторое время мы успокоили наших родоков с тем, чтобы они не поднимали панику и не начинали звонить по больницам и пожарным командам, когда мы не вернемся домой в одиннадцать часов вечера.

Вообще-то все это могло бы пройти незамеченным, случись в тот день футбольный матч, который бы нейтрализовал папаню до полуночи, или какая-нибудь особо «мыльная опера», из-за которой маманя бы потеряла счет времени, но рисковать не хотелось.

Не зная, чем кончится наше приключение, мы поехали на рейверскую дискотеку.

Наши финансы пели романсы, поэтому нам пришлось еще днем побегать за флаерсами-приглашениями. Хорошо, что я прочитала в своем любимом журнале «Бумеранг», что эти приглашения можно получить бесплатно в модных бутиках, где одеваются рейверы.

Днем мы подскочили к такому магазинчику, повертелись там около прилавков, померили пару шмоток, но, естественно, покупать ничего не стали, а уходя, слямзили пару флаерсов с прилавка. И вот теперь с этими флаерсами мы брели вдоль станции «Кожуховская», пытаясь разыскать дискотеку «Z-Ray».

На красиво отпечатанном листочке было написано, что нужно выйти со станции и пять минут «идти по стрелкам». Давненько я не играла в «казаков-разбойников», так что мне пришлось поднапрячься.

Стрелки эти были распиханы повсюду и именно там, где их труднее всего было заметить. Зачем это нужно было устроителям дискотеки, мы сначала не поняли. Но потом, когда мы окунулись в рейверскую атмосферу с головой, то поняли, что произошло это из-за общей отъеханности и своеобразного пофигизма.

Сама дискотека пряталась от посторонних глаз в мощном подвале, вероятно, бывшем бомбоубежище, которое должно было выдерживать взрывы водородных, ядерных и нейтронных бомб. Однако против взрывов музыки конструкторы ничего не предусмотрели. Поэтому дом, где проходила дискотека, прямо трясся и ходил ходуном.

Под неодобрительные взгляды местных старушек мы гордо прошествовали со своими флаерсами ко входу на дискотеку и нырнули в черную неизвестность, подсвеченную, будто галогеновыми лампами, вспышками каких-то осветительных приборов.

На входе нас встретил всклокоченный чумовой субъект с фиолетовыми волосами, в джинсах в зеленую клетку с ярко-оранжевыми пятнами. Куртка на нем была цвета «металлик» и отражала все, что происходило в зале.

Благополучно миновав фейс-контроль, то есть такой контроль, который дежурные на входе должны были осуществлять за нашими лицами, дабы они не были бандитскими, обкурившимися или пропитыми, мы скользнули в зал.

Там Ямаха глянула на меня дикими глазами и хотела уже зажать уши, но я погрозила ей кулаком. Если мы выдадим себя и сразу покажем, что мы не из этой тусовки, с нами никто и разговаривать на захочет.

Однако ее желание понимала и я. Трансовая музыка была бы сама по себе еще ничего, но кто-то из композиторов, ее сочинивших, догадался вставить туда какой-то очень высокий звук, который прямо-таки резал по ушам.

Однако остальных это, похоже, не волновало. Парни и девчонки в одежде самых фантастических расцветок танцевали кругом и, казалось, никого не замечали, в том числе и себя. Сквозь какой-то дым, который нам показался сигаретным, но почему-то ничем не пах, почти ничего не было видно. Мы продрались через беснующуюся толпу к стойке, за которой стоял не менее потешный субъект, чем тот цербер, который охранял вход. Вначале он нас вообще в упор не замечал, а глядел куда-то в одну точку своими осоловевшими глазами, и лишь его нервные руки, которыми он протирал одно и то же место на стакане, свидетельствовали о том, что он не в коме, а жив.

— Что будем пить, девочки? — наконец активизировался он, когда Ямаха пару раз дернула его за рукав куртки.

— Пепси-колу, — пискнула я.

Бармен, подозрительно косясь на нас, налил в стаканы газировки.

— Послушай, — шепнула мне Ямаха. — От этих дуриков, похоже, толку не добиться.

— Но почему от дуриков? — возмутилась я. — Им нравится такая музыка. Послушали б они, что нравится тебе.

— Согласна, — опасливо глянула на бармена Ямаха. — Но, видно, эта музыка не очень хорошо на их мозги действует…

Когда мы уже вытянули по полстакана пепси-колы, от танцующей толпы отделилась парочка и присела рядом с нами.

• Предыдущая
• 7/35
• Следующая