Нежная и бесстрашная - Кейн Андреа - Страница 26

• Предыдущая
• 26/73
• Следующая

— Если он здесь, — заметил Ройс, выделяя голосом первое слово. — Что маловероятно. Ты более или менее знакома с каждым своим гостем. Большинство из них в течение многих лет вели дела еще с компанией «Колби и сыновья», а некоторые приятельствовали с твоим дедушкой. Не говоря уж о том, что и я многих знаю лично.

— Это не исключает того, что он здесь. Но как нам это проверить? Не можем же мы начать расспрашивать всех подряд.

— Безусловно, нет, — покачал головой Ройс. — Таким образом мы лишь подстегнули бы убийцу к решительным действиям. Мой род занятий ни для кого не является секретом. Если преступник догадается, что я за ним охочусь, он может стать опасным. Он свято верит, что ведет игру, а мы лишь пешки, вот пусть и остается при своем мнении. Мы выясним все, что нам нужно, но осторожно. Очень осторожно.

Ройс помолчал, размышляя.

— Завтра утром, прежде чем первые гости покинут поместье, я попробую кое-что узнать, — решил он. — А еще лучше — попрошу об этом Хибберта. У него есть свои способы выуживания информации, и он пользуется ими так ловко, что люди даже не догадываются, как их используют. А я займусь статуэткой и куклами. Где-то все-таки он их купил. Будем надеяться, что он не заметит моего интереса. Он слишком занят разработкой своего следующего шага. — Помолчав, Ройс бросил: — Я перехитрю этого подонка и выведу его на чистую воду.

— А ты неплохо разбираешься в его психологии, — тихонько заметила Бреанна.

Взгляд Ройса стал холодным, затем в глазах его мелькнула горечь.

— Мне приходилось знавать таких, как он. Хищников, мнивших себя гениями и упивавшихся собственной значимостью. Бывают и такие, что не убивают в прямом смысле этого слова, и их нельзя назвать преступниками. Однако они обладают извращенным умом и все свои силы направляют на то, чтобы погубить тех несчастных, которые не желают стать их жертвами.

«Как тебя?» — едва не вырвалось у Бреанны. Она поспешно прикусила губу, чтобы не произнести это вслух, хотя чувствовала, что права. И человек, пытавшийся его погубить, несомненно, был не из числа военных, с которыми Ройс когда-то вместе служил. Это наверняка кто-то из близких. Бреанна, жившая с преступником-отцом, как никто другой понимала это. Так что же ей делать? Господь свидетель, ей не хочется лезть ему в душу. Но может быть, учитывая свой немалый жизненный опыт, она в состоянии как-то ему помочь?

— Я практически ничего о тебе не знаю, — осторожно начала Бреанна, давая Ройсу право выбора: делиться с ней своими воспоминаниями или нет. — Только то, что рассказал мне Деймен.

— Я не привык говорить о себе, — признался Ройс и посмотрел на Бреанну. — Ты, как я догадываюсь, тоже.

— Ты прав. — И она поспешно продолжила, боясь передумать: — А еще я не привыкла открыто выражать свою привязанность. Сегодняшний вечер можно считать исключением. Может быть, и тебе наконец захочется пооткровенничать?

На губах Ройса мелькнула легкая улыбка.

— Возможно. Хорошо. Что тебе хотелось бы знать?

— Только то, о чем ты сам захочешь рассказать. Ты упомянул, что Рождество провел с братом и его семьей, — осторожно проговорила она. — Вы с ним близки?

Ройс пожал плечами:

— Не особенно. Эдмунд — хороший человек. И его жена Джейн — порядочная женщина. Они вполне удовлетворены отведенной им ролью графа и графини Сирби.

— Вполне удовлетворены… Другими словами, они скучны, — уточнила Бреанна и усмехнулась. — По-видимому, твой брат точно такой же, как большинство моих знакомых. Но ты ведь ни на кого не похож. Интересно, что между вами общего?

— Практически ничего, — признался Ройс. — Но сыновья у него просто прелесть. Энергичные ребята. Часы, проведенные с ними, стоят всей этой скуки. Ради них не жаль провести в этом доме несколько дней. Изредка, — уточнил он. — Потому что, если бывать там слишком часто, могут нахлынуть пренеприятнейшие воспоминания… — Он осекся.

Но Бреанна успела уловить в его голосе горечь и заметить в глазах боль. Она и сама слишком часто испытывала подобные чувства, и вызывал их лишь один человек. Должно быть, эти пренеприятнейшие воспоминания связаны с одним из членов его семьи. Но не с братом. О нем он говорит без всякой злости. С кем-то из его родителей. Скорее всего с отцом. Да, с отцом. Наверняка это о нем Ройс говорит с такой горечью. Бреанна могла бы побиться об заклад, что это так.

— Эти воспоминания… связаны с твоим отцом? — тихо спросила она.

— Да, — резко бросил Ройс. Бреанне только этого и нужно было.

— Наверное, он был точно таким, как мой, — отважилась предположить она. — Деспотичным и жестоким. В результате Эдмунд стал таким, как я: послушным и сдержанным. А ты? Ты человек энергичный. Значит, ты выступил против отца, не побоялся дать ему отпор.

Ройс уставился на язычки пламени, и на секунду Бреанне показалось, что он не ответит.

Она уже хотела извиниться за то, что была так настойчива, но тут Ройс заговорил:

— Между прочим, ты абсолютно не похожа на Эдмунда. Сдержанная — да, но никак не послушная. И, определенно, не скучная. Что касается меня, то я не всегда был таким сильным. Когда-то я был запуганным ребенком. До смерти запуганным. Видишь ли, у моего отца был пунктик. Он хотел сделать из нас, как он говорил, «настоящих мужчин».

— Он бил тебя?

— О, побои — это было еще не самое страшное. В этом случае страдало лишь мое тело. Я всегда был готов к экзекуции и умел терпеть боль. А вот Эдмунд не мог терпеть, и я его за это не виню. Мягкий по натуре, он не способен был противостоять гневу отца. К шести годам он сломался и безропотно выполнял все его приказы. Это, а также то, что Эдмунду предстояло унаследовать титул, в какой-то мере избавило его от жестокого обращения. Мне повезло меньше. На мне оттачивался новый метод воспитания. Отец подготовил для меня целый ряд испытаний, которые я должен был преодолеть.

— Испытаний? — переспросила Бреанна. — Каких испытаний?

— Которые будто бы должны были закалить меня, а на самом деле — сломить мою волю и доказать, что против отца мне не выстоять. Когда мне было пять лет, мне приказали объезжать дикого жеребца, который славился тем, что сбрасывал, а затем топтал своих всадников. Мне было велено удержаться в седле. Всякий раз, когда мне не удавалось этого сделать, меня секли. А если я плакал, то должен был еще час провести в седле. Когда мне было шесть, меня запирали в темном чулане, из которого следовало выбраться. Если я начинал звать на помощь, меня запирали в еще более тесной и мрачной каморке. Когда мне было семь, мне давали книги на разных языках и приказывали учить их наизусть. За каждую ошибку при пересказе меня лишали обеда, ужина или завтрака. Бывало, что я целыми днями обходился без еды. Продолжать?

— Нет. — Бреанна покачала головой. С нее и так было достаточно. — И как ты все это выдержал?

— Я стал находчивым и научился никогда не проигрывать. Каждое испытание, придуманное отцом, я выдерживал. Естественно, это его страшно злило. В результате испытания становились все более сложными, а наказания — суровыми. Отец был полон решимости сломать меня. Это стало его навязчивой идеей. Он был умен, жесток и безжалостен. Но я выдерживал его издевательства на протяжении двенадцати долгих лет, а потом поехал учиться в Итон. После этого я редко наведывался домой. А когда умерла мама, вообще перестал приезжать.

При упоминании о матери Бреанна подняла голову.

— А как же твоя мать? Неужели она молчала?

— Я не разрешал ей вмешиваться. Знаешь, что сделал бы мой отец, если бы она восстала против него? Избил бы ее до полусмерти.

— Но ведь ты был всего лишь маленьким мальчиком.

— Стойким маленьким мальчиком, — поправил ее Ройс. — А она — сломленной, беззащитной женщиной. Я выполнял все, что приказывал мне отец. Как бы там ни было, его тирания сделала меня сильным.

— Может быть, сильным, — согласилась Бреанна, — но израненным. Я не имею в виду физически. Морально. И раны твои глубокие и незаживающие. Я это знаю по личному опыту.

• Предыдущая
• 26/73
• Следующая