Выбери любимый жанр

Двадцать миллиардов лет спустя - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 2

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Выбор возможностей невелик. Метеоры. Пришельцы. Русские. Не ему, Джефу, анализировать. Но, в общем, и так ясно. Железный метеорный рой такой кучности и такого, судя по отраженному сигналу, высокого содержания металла — ерунда. Впрочем, он не астроном. А там, в Пентагоне, астрономы? Нет, и они тоже обхохочутся, скажи им про метеоры или о зеленых человечках, спешащих на Землю в своих тарелочках. Значит…

Мысли, прежде четкие и выпуклые, смялись и закружились в мозгу. Он должен дать общую тревогу. Ее давали на памяти Джефа только один раз, это была учебная тревога и руководил ею сам генерал Джулковски, командир базы. Джеф контролировал запуски на своем пульте. Запусков было много. Стратегические бомбардировщики с европейских баз. Волна за волной. Ракеты. Отсюда, из восточных штатов, но больше всего с европейских баз. И еще с борта субмарин. И все это называлось инсценировкой ответного удара. Никакого спасения. Никакого. Генерала нет на базе, и решать должен он, Джеф, и тогда цепь замкнется, и все будет как на учениях, с одной только разницей — все будет всерьез.

Джеф подумал, что пальцы его сами сделали все необходимое, пока он медлил, размышляя о последствиях. «Общая боевая тревога», — бежали по дисплею алые буквы. Он не набирал кода! Джеф посмотрел на свои ладони. Он посмотрел на Конвея. Пальцы майора спокойно лежали на клавиатуре. «Это он,

— понял Джеф. — Господи, — подумал он, — господи… Если суждено выжить… запомню навсегда… руки Ларри Конвея… спокойный жест…»

Джеф знал, что не поступок майора определит в конечном счете судьбу планеты и что еще много военных и политиков там, на самом верху, будут в ближайший час биться над дилеммой войны и мира. Но для него война началась и кончилась здесь и сейчас.

«Жить, — думал он, — жить…»

…Жить. Я угасну, но есть еще время. Я должна вспомнить. Разобраться в себе. Сейчас я могу только строить гипотезы. Гипотезы о собственном прошлом! Будет хуже. Я забуду и это. Исчезнет мысль, останутся одни ощущения, а потом…

Я знаю, что была иной. Но какой? Я управляла материей с помощью законов, которые сама и создавала. Я подчиняла этим законам движение атомов… Атомов? Разве тогда были атомы? И было движение?

Это во мне нынешней, исковерканной взрывом, есть атомы, частицы, поля. Есть движения, потому что есть последовательность событий. Время. Я уже не могу существовать вне времени. Что же было, когда времени попросту не существовало? Не могу себе представить. Была я. И были они — разумные, плод моей фантазии, мои создания. Это было прекрасно. Кажется, мы спорили. Должны были спорить, иначе зачем общение? О чем мы спорили? О бытии? О действии? Что мы знали о действии? Действие развивается во времени. А время появилось, когда они взорвали свой мир. Меня.

Единственное, что объединяет меня нынешнюю с той, что была и погибла,

— материя. Она была, есть и будет даже тогда, когда мой разум окончательно угаснет. Впрочем, само понятие материальности могло быть — и наверняка было! — иным. Электромагнетизм, ядерные силы, тяготение — все это возникло после взрыва и стало символом моего угасания…

Неужели я никогда не смогу понять, почему они сделали это? Почему своей волей разрушили себя, разрушили меня, разрушили мир? Может, это была одна из наших игр, в которых создавались разные логики и законы, и случилось так… Они, жившие вне времени, захотели создать время, чтобы управлять им…

…Генерал Хэйлуорд четко организовывал свое время и управлял им. В свои шестьдесят лет он выглядел на сорок, а чувствовал себя еще моложе, до сих пор не избавившись от многих привычек, свойственных скорее юному возрасту.

Сегодня он собрался с женой в театр на Потомаке — новомодное заведение, о котором говорили, что оно вот-вот прогорит, и которое горело таким образом уже третий сезон, делая рекламу на своем ожидаемом банкротстве. Хэйлуорд раздраженно перебирал рубашки. Маргарет, впрочем, тоже была не готова, но ее ждать не придется — она давно приучила себя к мысли, что жена военного должна быть во всем точной.

Хэйлуорд выбрал яркую зеленую рубашку с оранжевыми полосами и, для контраста, строгих тонов галстук. Низко, басом, будто корабль в тумане, загудел телефон. Это был телефон спецсвязи, и звонил он не так уж редко, но всегда не вовремя.

Хэйлуорд поднял трубку, другой рукой придерживая незавязанную петлю галстука, но говорить не стал, подождал несколько секунд, пока не услышал два тонких гудочка — сигнал, что линия чиста от прослушивания.

— Хэйлуорд, — буркнул он нарочито недовольным тоном.

— Полковник Ричардсон, — представился дежурный офицер. — Тревога-ноль, сэр.

— Еду, — механически отозвался генерал и положил трубку. Он тотчас поднял ее и набрал шестерку. Галстук змеей свернулся на полу.

— Простите, полковник, — сказал Хэйлуорд. — Докладывайте.

— Тревога-ноль, сэр, объявлена службой дальнего обнаружения ПВО по данным станции слежения Питерсберг. Обнаружена кассета баллистических аппаратов, соответствующих по оцененной массе ядерным боеголовкам от десяти до тридцати мегатонн. Траектория слепая, эллипс рассеяния покрывает восточное побережье с центром в штате Южная Каролина. Расчетное время поражения — семнадцать сорок две по вашингтонскому времени. Войска ПВО в полной готовности, противоракеты на стартовых позициях. По уточненным данным, пуск мог быть произведен пятнадцать суток назад из точки Индийского океана в пятистах милях к югу от австралийского острова Херд. Если, конечно, не было существенных коррекций траектории в полете.

— Я еду в бункер, — сказал Хэйлуорд.

— Вертолет за вами послан, сэр.

— Министр?

— Возвращается из Хьюстона и сейчас летит над Луизианой. С ним поддерживается постоянная связь.

Хэйлуорд прислушался. За окном нарастал рокот — вертолет с опознавательными знаками комитета начальников штабов завис над квадратом посадочной площадки перед входом в дом. «Вот и все», — подумал Хэйлуорд.

Все было по плану, разработанному при его, Хэйлуорда, личном участии. Все делалось так, как и должно было делаться в случае неожиданного ракетного удара русских. В душе Хэйлуорд никогда не верил, что план этот может быть пущен в ход в реальной боевой обстановке. Никаких войсковых передвижений, никакой видимой подготовки ни у кого в последнее время не было. Просто некто, плывущий на чем-то где-то на юге Индийского океана, нажал две недели назад кнопку пуска, и на орбиту пошла кассета, а наши наблюдатели не заметили. Две недели. Две недели назад Хэйлуорд был с Маргарет в Кэмп-Дэвиде, в гостях у президента, вместе с министром. Они обговаривали бюджет на будущий год, полагая, что будущий год наступит. И Маргарет играла в бридж с Каролиной Купер.

«О чем это я?» — подумал Хэйлуорд. Он будто вырубился на минуту, но уже пришел в себя. Пошел к двери, наступил на галстук и на ходу застегнул все пуговицы гражданского пиджака, совершенно нелепого в этой обстановке.

— Мардж! — крикнул он. Жена что-то ответила из своей комнаты, он не расслышал, но заходить к ней не стал. О ней позаботятся, под домом неплохое убежище, хотя если эпицентр окажется слишком близко… Дочери! Вечно они носятся по своим делам, теперь их не отыщешь, и они узнают о тревоге из оглушающего воя сирен.

Хэйлуорд пробежал через дворик, и машина круто пошла вверх, едва он влез в кабину. Он успел заметить, как Маргарет высунулась из окна, и ему даже показалось, что взгляд у жены непонимающий и обиженный.

Хэйлуорд сел к дешифратору — радиограммы на его имя шли потоком. Станция слежения Питерсберг. Пропустим. Так. Работа по тревоге. Нормально. Никаких сбоев. Новых запусков у русских нет. Хэйлуорд подумал, что начинает понимать замысел противника. Если русские намерены нанести массированный удар одновременно с этим, единичным, то для пуска ракет с подводных лодок и даже с собственной территории у них еще есть время. Возможно, кассета — умный маневр, рассчитанный на то, что противоракетная система будет ослаблена необходимостью уничтожения этой цели?