Ангел Габриеля - Кейтс Кимберли - Страница 18

• Предыдущая
• 18/24
• Следующая

– Алана, – с чувством произнес Тристан, – я не знаю, что сказать…

– Не надо ничего говорить, просто пишите картины, Тристан. Мы вернули назад Рождество, значит, и вам не поздно возвратиться к своему любимому делу.

Тристан все еще не мог очнуться, он стоял, прижимая к груди коробку с красками, и не находил подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Наверное, он мог бы сделать это с помощью кистей и красок, которые его никогда не подводили…

– Но, папа, у нас нет подарка для Аланы, – шепнул ему Габриель.

Что можно подарить ангелу? Где отыскать такой подарок, который сравнился бы с щедростью ее сердца? Внезапно взгляд Тристана привлек необыкновенный блеск хрустальной подвески на канделябре. Он подошел и снял подвеску с крючка.

– Возьмите это, Алана, – сказал он и положил ей в руку хрустальную призму.

– Не надо, Тристан. Мне ничего не нужно…

– Послушай, папа, если уж дарить, так дарить весь канделябр целиком, – сказал Габриель. – К чему Алане одна подвеска?

– Когда ей станет очень грустно, она сможет поднести ее к свету. Вот так. – Тристан взял подвеску из руки Аланы, поднес ее к пламени свечи, и множество голубых зайчиков заплясало по стенам комнаты. – У вас всегда будет своя звезда, чтобы загадывать желания, – сказал он, глядя в глаза Алане.

В ответ Алана обняла его и долго не выпускала из своих объятий, словно хотела, чтобы это объятие длилось вечно. Давно никто не приникал к нему с такой любовью! И не для того, чтобы приковать к себе цепями рабства, а наоборот, открыть дорогу к свободе. Он вновь мог творить. Тристан почувствовал, что рубашка на его груди стала мокрой от ее слез, и он вздрогнул, словно просыпаясь после долгого тяжелого сна.

– Что бы вы хотели загадать, Алана? – спросил он, прикасаясь губами к ее волосам. – Какое ваше желание я мог бы исполнить? Я сделаю для вас все, что в моих силах.

Тихое рыдание вырвалось из ее груди.

– Вы не можете исполнить мое желание. Ни за что на свете. Но я сохраню ваш подарок, – шепнула она, напомнив Тристану, что скоро она покинет этот дом, скоро он будет звать ее, но она не откликнется. Где-то в других краях она будет загадывать свои желания, и лучи света, проходя сквозь хрустальные грани подвески, тысячами звезд загорятся в чужом небе.

Раздался стук в дверь, и Тристан понял, что отдал бы полжизни, только бы еще немного побыть в объятиях Аланы. Еще несколько мгновений видеть счастливое лицо Габриеля.

– Хотел бы я знать, кто это? – недовольно спросил Тристан, и в тот же миг в дверях появился сияющий старый Берроуз.

– Некий джентльмен спрашивает мистера Габриеля, – торжественно объявил он.

Тристан выпустил из объятий Алану.

– Иди посмотри, кто это пришел, – сказал он Габриелю, и мальчик тут же выбежал из комнаты, Тристан с Аланой последовали за ним.

В прихожей стоял благообразный джентльмен с соломинками в спутанных волосах.

– Если я не ошибаюсь, то именно здесь проживает мистер Габриель Рэмзи?

– Я Габриель Рэмзи.

– Тогда в саду вас ждет кто-то, кто очень хочет с вами познакомиться.

– Ты позволишь, папа?

– Конечно, иди, – разрешил Тристан.

И Габриель выбежал наружу, туда, где утреннее солнце золотило сосульки, а снег напоминал сахарную глазурь. Он побежал по дорожке в сад, и вокруг него было сказочное белое царство. Он уже миновал розовую беседку, поспешил дальше и вдруг остановился как вкопанный. Перед ним, привязанный к столбу, стоял черный красавец пони под седлом, украшенным серебряным галуном.

– Папа? – шепотом спросил Габриель.

– Он твой, сынок, – ответил Тристан слегка хриплым от волнения голосом. – Счастливого Рождества, Габриель.

Взвизгнув от радости, мальчик бросился к пони и обнял его за шею. Светлые локоны Габриеля золотом сияли на черной шерсти пони. Послушное животное посапывало и толкало мальчика мягким носом, поглядывая на него добрыми умными глазами, словно ожидая, что хозяин доверит ему все свои тайны и мечты, которые не выскажет никому другому.

«О чем они там говорят между собой? – спрашивал себя Тристан. – Как будут расставаться, когда придет день отъезда, и будет ли плакать Габриель, уткнувшись в шелковую гриву своего нового друга?»

Тристан прогнал печальные мысли и, подойдя к Габриелю, подхватил его под мышки и посадил в седло.

– Папа, смотри, у пони такое же имя, как у тебя! Тут на седле серебряными буквами написано «Тристан»!

– Это потому, что седло принадлежало мне, когда я был мальчиком. Как видишь, мне тоже когда-то на Рождество подарили пони.

– Как же звали твоего пони, папа?

– Его звали Галахед. Я хотел, чтобы мой пони носил благородное имя, только тогда мы бы с ним могли отправиться в поход против драконов.

Драконы были куда понятнее детскому воображению, чем поход против всеобщего зла.

– Я тоже назову моего пони Галахед. Мы можем вместе поехать на прогулку в парк и посмотреть, есть ли у лебедей на озере такие же короны, как на волшебной броши.

– Какие же сейчас лебеди, там все сковано льдом.

– Мы подождем до весны и лета и тогда будем вместе кататься всякий день, – сказал Габриель, и внезапная тень скользнула по его лицу, стерев с него радость. – А если ты будешь занят, я подожду тебя у дверей кабинета. Я буду вести себя очень тихо, чтобы не мешать тебе.

– А может быть, ты не испугаешься, придешь прямо ко мне и скажешь: «А ну-ка выходи на улицу, там есть дела поважней твоих! Давай отправимся с тобой в поход против злых рыцарей и огненных драконов!»

– Послушай, папа, а не могли бы мы… – начал Габриель и остановился, луч надежды мелькнул в его глазах. – Не могли бы мы каждый год откладывать Рождество на один день?

– Почему, Габриель?

– Потому что я хочу, чтобы каждое Рождество было точно таким, как это! Чтобы была елка, много подарков, чтобы Алана, ты и я были вместе. Я всегда гадал, папа, на что похож рай. Я думал, что рай – это ангелы, которые играют на арфах, что это пушистые облака и множество других прекрасных вещей. Но я ошибался. Рай – это то самое место, где ты больше всего хочешь быть. Наверное, у нас и есть рай с тех самых пор, как к нам пришла Алана.

Тристан бросил взгляд на женщину, стоявшую поодаль на снегу, ее синяя накидка была кусочком неба на земле, ее удивительные янтарные глаза были полны слез. Рай, что такое рай? Может быть, эта женщина спустилась к ним на ангельских крыльях и принесла его с собой? Прямо в своих руках вместе с венком из омелы? Или рай всегда был с нею, в ее глазах?

Тристан хотел обнять Алану и попросить остаться с ними в том волшебном мире, где всегда Рождество, где весело смеется Габриель и где можно творить чудеса на холсте с помощью кистей и красок.

«Наверное, у нас и есть рай с тех самых пор, как к нам пришла Алана…» Одно-единственное облачко омрачало настроение Тристана: как уговорить Алану не покидать их?

Это был удивительный день, но и он подошел к концу. Тристан бережно отнес на руках сонного Габриеля в детскую. Было уже за полночь, но его не беспокоило, что все часы в доме стоят. Время остановилось по желанию Аланы Макшейн, и Тристан хотел, чтобы так было всегда.

Весь день смех звучал в стенах старого дома, непринужденное радостное веселье наконец возвратилось сюда. И Тристан был уверен, что во всем Лондоне ни у кого не было такого великолепного праздника.

Впервые за все семь лет жизни Габриеля Тристан по-настоящему познакомился с ним и обнаружил, что его сын – подлинное сокровище: маленький храбрый мальчик с нежной отзывчивой душой, который слишком долго в одиночестве боролся с окружающим миром; обаятельное существо, поражавшее Тристана своим остроумием и наблюдательностью.

Весь день они катались в парке, Тристан на своей лошади, а Габриель на новом пони, названном им Галахед. Они переиграли во множество игр, победили злых рыцарей и превратили обратно в принцев и принцесс заколдованных лебедей. Усталые, румяные от свежего воздуха, они возвратились домой уже в сумерках и обнаружили миссис Берроуз и испачканную мукой Алану хлопочущими у праздничного стола. Алана в этот вечер пригласила чету Берроуз разделить с ними рождественский ужин.

• Предыдущая
• 18/24
• Следующая