Если он порочен - Хауэлл Ханна - Страница 2

• Предыдущая
• 2/61
• Следующая

Хлоя перевела взгляд на младенца у себя в руках.

— Это был твой папочка, малыш. Похоже, он хороший человек. А там, в конце дороги, раскинулось твое поместье. Придет время, и ты заявишь о своем праве на него. Это я тебе обещаю.

Бросив последний взгляд в сторону Колинзмура, Хлоя забралась на лошадь и направилась в Лондон. И хоть ее по-прежнему одолевало странное желание последовать за мужчиной и избавить его от терзаний и боли, она сознавала, что не должна. Судьба требовала, чтобы человек пережил предназначенные ему испытания. Хлоя нисколько не сомневалась: до тех пор пока его светлость не узнает правду и не увидит истинное лицо своей жены, ее долг — заботиться о ребенке.

Спустя две недели она постучала в дверь элегантного лондонского особняка своего кузена Леопольда. И совсем не удивилась, когда дверь открыл сам Леопольд.

— Добро пожаловать, Энтони, — сказал он, взглянув на ребенка в ее руках.

— Хорошее имя, — кивнула Хлоя.

— Да, подходящее. Объявление о его смерти уже появилось в газетах.

Хлоя вздохнула и, переступив порог, пробормотала:

— Итак, все только начинается…

— Верно, все только начинается, — подтвердил ее кузен.

Лондон, три года спустя

Стараясь держаться прямо, Джулиан Энтони Чарлз Кенвуд, девятый граф Колинзмур, вышел из борделя в промозглую лондонскую ночь. Мысленное напоминание о том, кто он, граф, такой, обычного эффекта не возымело — сознание собственной значительности не помогло расправить плечи, укрепить ноги и прочистить мозги после обильных возлияний. Джулиан молил Бога, чтоб хватило сил добраться до кареты, поджидавшей его на безопасном расстоянии от заведения. Решив, что он слишком пьян, чтобы поразвлечься с одной из девиц миссис Баттон, граф надеялся, что дойдет до кареты. Но теперь такой уверенности у него уже не было.

Ступая с предельной осторожностью, Джулиан направился в сторону своего экипажа, но тут его внимание привлек какой-то шум. Он повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело, и в тот же миг ощутил острую боль в боку. Граф наугад нанес удар в темноту, и в ответ кто-то вскрикнул, словно от боли, а затем разразился потоком брани. Увидев надвигавшуюся на него тень, Джулиан попытался выхватить из кармана пистолет. Но тут блеснула сталь клинка, и граф со стоном покачнулся лезвие ножа глубоко вошло в его правое плечо.

Привалившись к штабелю бочек, провонявших рыбой, Джулиан снова потянулся за пистолетом.

«Неужели убийца на сей раз добьется своего?» — подумал граф. Он уже решил, что у него нет шансов на спасение, когда из темноты вынырнула еще одна тень, гораздо меньше первой. Кто-то прыгнул на спину напавшего на Джулиана. Чувствуя, что слабеет, граф все же сумел вынуть из кармана пистолет, но тотчас понял, что не сможет выстрелить в противника — перед глазами у него все расплывалось, да и пистолет вдруг показался ужасно тяжелым. «Если это и спасение, — подумал Джулиан, — то, похоже, оно пришлось слишком поздно…»

Человек, нанесший графу удар ножом, отчаянно пытался высвободиться, но Хлоя вцепилась в него мертвой хваткой. Не обращая внимания на его попытки сбросить ее, она снова и снова молотила его кулаком по голове, ожидая, когда подоспеют Тодд и Уинн. С их появлением она спрыгнула со спины противника, предоставляя свободу действий рослым слугам Лео. Те сразу же принялись за дело, и удары их крепких кулаков разносились по всей улице. А Хлоя, быстро осмотревшись, бросилась к графу.

Он совсем не походил на того элегантного джентльмена, которого она встречала время от времени в последние три года. Дорогая одежда графа имела неряшливый вид, и от него разило дешевой выпивкой и дешевыми женщинами. Хлоя взяла из его обессилевшей руки пистолет и положила на стоявшую рядом бочку. Затем изодрала свои нижние юбки на бинты, с помощью которых перевязала раны графа. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы кровотечение уменьшилось и чтобы они успели доставить раненого в дом Лео.

— Этот мерзавец… нужен живой, — пробормотал Джулиан слабым голосом. — Надо его допросить.

Обернувшись, Хлоя увидела, что злодей лежит на земле, а Тодд и Уинн, усмехаясь, потирают костяшки пальцев.

— Вы убили его?

— Нет, девочка, только обезвредили на время, — ответил Уинн.

— Очень хорошо, — кивнула Хлоя. — Его светлость хочет задать ему несколько вопросов.

— Тогда с него хватит. Свяжем его и возьмем с собой.

— Моя карета… — начал Джулиан.

— Ее здесь нет, милорд, — перебила Хлоя. — Не беспокойтесь. Ваш возница жив, и опасность ему не угрожает.

— Уинн заберет того, другого, — сказал Тодд, приблизившись к Хлое. — А я возьму его светлость.

Рослый слуга без малейших усилий взял графа на руки, точно маленького ребенка, и понес. Джулиан попытался возражать, но его никто не слушал. Тут он вдруг заметил хрупкую фигурку своего спасителя, и ему показалось, что это женщина. «Наверное, у меня уже бред, — подумал Джулиан. — Или, может быть, перебрал спиртного».

Его уложили на плюшевое сиденье кареты. На противоположном сиденье он увидел своего кучера. Голова Денни была в крови, но грудь равномерно вздымалась и было очевидно, что кучер жив. Маленькая женщина также забралась в карету и опустилась на колени между сиденьями, придерживая раненых, чтобы не раскачивались, когда экипаж тронется с места.

— Кто вы? — пробормотал Джулиан, взглянув на свою спасительницу.

— Повремените с вопросами, милорд, — ответила женщина. — Сначала надо зашить вашу рану. И неплохо бы дождаться, когда ваша голова и желудок очистятся от того мерзкого пойла, которым вы себя накачали.

«Моя спасительница, видимо, не испытывает уважения к моему титулу», — подумал Джулиан, проваливаясь в темноту.

Хлоя сидела на стуле у кровати и, прихлебывая кофе, разглядывала графа Колинзмура. Теперь, когда его привели в порядок, от него пахло получше, но черты лица хранили следы разгульной жизни, которую он вел весь последний год. Он не только разочаровал ее, но даже вызывал отвращение, когда начал пьянствовать и ходить по шлюхам, но Леопольд сказал, что для мужчин, переживших измену любимой женщины, подобное поведение можно считать вполне естественным. Хлоя подумала, что и сама наделала бы каких-нибудь глупостей, если бы с ней случилось нечто подобное. Но все же пьянство и разврат — это слишком…

С другой же стороны, поведение графа вызывало сомнение в его здравом уме. На его жизнь уже трижды покушались, но он продолжал подвергать себя опасности. Или, может быть, считал, что все эти покушения — просто случайности? Хлоя надеялась, что он все же сознавал, что его хотят убить, и догадывался, кто и почему. Однако Леопольд с ней не соглашался, полагая, что они больше не могут просто вести наблюдение за графом и настала пора действовать.

Ради маленького Энтони Хлоя согласилась. Мальчик относился к ней и к Лео как своим самым близким людям. И было совершенно очевидно: чем дольше все это будет продолжаться, тем труднее ему будет воссоединиться со своим отцом. Когда это случится, ее сердце будет разбито, но она сделает все возможное, чтобы Энтони не страдал. Мальчику нужен живой отец — чтобы помог заявить о своих правах наследника и никому их не уступать. Но из-за разгульной жизни отца и алчности матери Энтони могло ничего не достаться, если в самое ближайшее время не положить конец игре. Хлоя твердо решила: Энтони не должен пострадать из-за безрассудства родителей.

Появление в комнате кузена вызвало у Хлои улыбку. Он никогда не отличался проворством движений и всегда все делал медленно, однако подобная медлительность очень шла невозмутимому и долговязому Лео. Те, кто не знал Леопольда близко, считали его дружелюбным, но никчемным человеком, жившим за счет богатства, нажитого предками. Но внешность часто бывает обманчива. Леопольд постоянно и неутомимо вел наблюдение за Кенвудами и даже собрал вокруг себя большую группу единомышленников, отдавших все силы тому, чтобы сохранить графу жизнь. Одновременно они накапливали улики против того, кто хотел с ним расправиться. Сам Лео трижды спасал графа от верной смерти.

• Предыдущая
• 2/61
• Следующая