Город Анатоль - Келлерман Бернгард - Страница 33

• Предыдущая
• 33/99
• Следующая

Феликс заклинающим жестом поднял обе руки:

— Нет, никогда! Не надо мне ваших денег. Я поищу эту запись, чтобы сделать приятное тебе.

Какой-то ничем не примечательный бассейн привел Жака в волнение, а вот к чисто научным вопросам он не проявлял ни малейшего интереса.

— А как ты думаешь, — спросил Феликс, — органического или неорганического происхождения здешняя нефть?

— Этот вопрос, — ответил Жак, — мы предоставим решать профессорам, которые получают твердо установленное жалованье и у которых есть время об этом думать. Для меня важно лишь то, что у этой штуки есть определенная цена на мировом рынке.

И он позвонил, чтобы заказать ужин.

Наконец Корошек решился. Он пришел к Раулю с вдовой виноторговца Петера Пауля Кереса, семидесятилетней дамой, у которой на рыночной площади было два дома. Позади домов находились большие дворы. Эти участки, казалось, были созданы для планов Корошека. Когда купчая была составлена и подписана, он вздохнул с облегчением. Теперь можно начинать. Он ждет только архитектора Фехери Дьюла, который строит для акционерной компании «Анатолийская нефть» и которого ему рекомендовал Жак.

Дни и ночи Корошек теперь только и видит в своих мечтах блестящие зеркала, залитые светом залы, обложенные изразцами туалеты, непрерывный шум лифтов.

Корошек потерял сон. Он сидит в постели, а рядом с ним храпит жена, уставшая до полусмерти от работы на кухне и от жары. Счастье еще, что Роткель теперь не так сильно кашляет и ночью стало спокойнее. Да, пожар в лесу очень взволновал Роткеля. Теперь пожар прекратился. Звезды смотрят в окна. Воздух прохладен, и голова у Корошека ясна.

Он видит свой новый отель, обеденный зал с огромной хрустальной люстрой, просторный холл. У стен стоят пальмы в кадках, между ними — зеркала от полу до потолка. Зал полон посетителей, официанты бегают между столиками. Большой салон, библиотека. Корошек еще всех удивит! Жак сказал ему недавно, что через пять лет в Анатоле будет пятьдесят тысяч жителей, может быть, даже больше. А сейчас в Анатоле нет и пятнадцати тысяч. Слава богу, этот архитектор на днях вернется из Будапешта. Корошек не может дольше терять время.

Весь город пришел в движение. Раулю приходится работать с раннего утра до поздней ночи, зато за один месяц он зарабатывает теперь больше, чем прежде за целый год. Сотни земельных участков переменили своих владельцев. Что случилось с жителями Анатоля? В несколько недель цены на участки возросли больше чем на сто процентов и всё еще продолжали подниматься. А Роткеля, который прежде был таким благоразумным коммерсантом, Рауль и вовсе не мог понять. Что он, старые дома коллекционирует, что ли? Роткель покупал и покупал, по большей части дома и земельные участки на торговых улицах, тогда как все остальные покупали виноградники и земли за городом. Теперь можно было видеть, сколько денег было в этом городе!

Весь день в городе слышался стук тяжелых молотков: это шла клепка нефтяных баков. От грохота грузовиков сотрясались дома, шум стоял такой, что с ума можно сойти. Не проходило дня, чтобы в городе не слышно было какой-нибудь новости. Яскульский тоже занялся нефтью, — если могут другие, почему не может он? Ледерман из Борислава начал бурить для него на участке в южной части города. Посреди розовых плантаций фабриканта Савоша стояла теперь новенькая нефтяная вышка. По законам страны нефть принадлежала владельцу того участка, где она появилась. За один день можно было стать богачом, как эта Франциска Маниу, способ теперь известен! В западной части города взад и вперед сновали землемеры, они втыкали в землю полосатые, красные с белым, шесты. От станции Комбез к Анатолю строили железнодорожную ветку. Пустынная равнина, отделявшая Комбез от Анатоля, почти вся принадлежала Франциске. Несколько месяцев назад она приобрела эти земли почти даром. Рауль хорошо знал об этой сделке. Он сам подготовлял договоры. Но откуда Жак знал, что вокзал будет построен именно здесь?

Возвращаясь по четвергам с так называемого «дамского чая», Ольга приносила домой одну новость за другой. Говорят, Савош уже нашел нефть на своем участке, но пока держит это в секрете. Начались работы на винограднике зубного врача Фигдора.

— Ну, а ты? Пора, наконец, и тебе взяться за что-нибудь, малышка! Наши деньги лежат без всякой пользы в банке. Теперь все пускают их в оборот!

Рауль устал от работы, но делает вид, что обдумывает слова Ольги. Он многозначительно улыбается. Терпение, терпение! У него в земельном банке лежит уже восемьдесят тысяч крон. Его час еще придет. Ольга возбужденно смеется. Она верит в Рауля. Когда-нибудь они будут богаты, очень богаты!

С утра до поздней ночи в кафе «Траяна» толпятся теперь шумные гости. Они говорят о делах, о земельных участках, о нефти, и что ни день там появляются новые лица. Даже красная комната битком набита: Корошеку пришлось открыть свою святая святых, ничего не поделаешь!

В город наехали весьма сомнительные личности: искатели приключений, аферисты, жулики. Ежедневно здесь рассказывают истории, от которых слушатели хохочут до упаду. Явился, например, пожилой, весьма почтенного вида господин, профессор Проска из Праги. Он представил удостоверение от администрации курорта в Пестьене, где он только что с помощью своих приборов нашел радиоактивные источники. Так же как и Ледерман, он утверждал, что весь Анатоль плавает на нефти. Он приобрел обширную клиентуру. Баронесса Ипсиланти тоже принадлежала к числу его клиентов. В конце концов он неожиданно исчез, и теперь его разыскивала полиция.

Затем прибыли два господина из Бухареста: господин Валериу Горгеску и его секретарь. Они покупали, по поручению румынской нефтяной компании, участок за участком. У господина Валериу Горгеску на мизинце сверкал бриллиант величиной с крупную горошину, и, когда Горгеску посещал земельный банк, Марморош провожал его с глубокими поклонами до подъезда. Оба оказались мошенниками, рассчитывавшими на комиссионные авансы. В один прекрасный день оба исчезли, как сквозь землю провалились, и весь город смеялся над глубокими поклонами, которые Марморош отвешивал красавцу господину Горгеску с его великолепным солитером.

Жак хохотал до колик в животе, когда слышал подобные истории.

— Держи крепко твой карман, — говорил он Ксаверу. — Смотри, никому не давай денег взаймы. Половина ваших гостей — жулики!

Борис прожил полтора месяца в Лондоне, а затем снова вернулся в Анатоль. Он взял полугодовой отпуск в посольстве: для этого у него было много причин. Он, разумеется, не мог прочно устраивать свою жизнь, пока не будет вскрыто завещание. Он откровенно признавал, что жил в Лондоне не по средствам. Долги тяготили его. Он был очень щепетилен в денежных делах. Но как велико было состояние покойного, никто не знал.

Борис помнил замечание умирающего отца, что он «махнул рукой на Янко», и истолковал эти слова так, как их и следовало толковать. Разумеется, он остерегался дать это заметить Янко даже малейшим намеком. Только раз он сказал: «Папа за последние годы сделался несколько странным. Бог весть, как он распределил всё в своем завещании. Но что бы ни случилось, мы оба всегда останемся добрыми товарищами». И он протянул Янко руку. Янко был несколько озадачен: их последнее прощание было довольно холодным.

…Некоторые обстоятельства личного характера побуждают Бориса удалиться на довольно долгое время от светской жизни, хотя эта жертва для него и не легка… Но он не будет утомлять Янко своими личными переживаниями. Кроме того, ему нужно сосредоточиться, отойти на известное расстояние от мировых событий: находясь в их гуще, он постепенно начинает терять способность правильно судить о них. Он чувствует также — о, как мучительно! — пробелы в своих знаниях и хочет пополнить их. Он начал перевод «Государя» Макиавелли и надеется найти время окончить эту работу в Анатоле. Как и всегда, Борис говорил четко, не запинаясь, не подыскивая слов; речь его лилась легко и плавно. Янко был удивлен такой необычной для Бориса общительностью.

• Предыдущая
• 33/99
• Следующая