Город Анатоль - Келлерман Бернгард - Страница 53

• Предыдущая
• 53/99
• Следующая

Весь день над городом бушевала метель, но, когда вечером открылся кинотеатр «Страна грез», он был набит битком! Вечер за вечером «Страна грез» делала полные сборы, и Яскульский отлично наживался. Вот что значит хорошая идея!

Теперь жители Анатоля увидели, как живут люди там, за границей. Раньше они об этом не имели никакого представления. Так вот он какой, этот большой свет! Как прелестны эти женщины, как они умеют улыбаться; а когда плачут, то делаются еще красивее. Настоящие богини! Они выходят из дому, и к подъезду тотчас подкатывает роскошный автомобиль. Вообще деньги не играют в их жизни никакой роли. И мужчины тоже все красавцы, истинные образцы всевозможных добродетелей, благородные, любезные, геройски самоотверженные и все неслыханно щедрые! Чуть что, вынимает из футляра жемчужное колье, и так всё время. Добродетель всегда торжествует, злодеев ожидает бесславная смерть.

Франциска каждый день ходила в «Страну грез». Вся молодежь города собиралась там. Фильмы всегда изображали пылкие страсти, так что к концу все чувствовали себя влюбленными. Жаль, что Яскульский не сделал закрытых лож!.. Но по окончании сеанса можно было отправиться в «Парадиз». В Анатоле жизнь стала гораздо веселее, этого нельзя отрицать. А через месяц откроется городской театр.

В кафе «Траян» толпились посетители в кожаных куртках и шубах. Все они громко говорили, спорили. Предприятия! Деньги! Нефть!.. Нервы у всех взвинчены, все словно ждут чего-то, и как только открывается дверь, все взгляды обращаются на входящего. Может быть, он сообщит сейчас о каком-то новом событии, которое разом наполнит все карманы золотом. Да, таковы люди: они барышничают и лезут в драку из-за денег, пока не соберут выкуп, чтобы уплатить за беззаботную жизнь. Богумил Ледерман опять оказался героем дня; он совсем охрип от крика и только и говорил что о своем «Голиафе». Знаменитая скважина «Питтсбург» в течение трех месяцев ежедневно давала сто пятьдесят цистерн нефти, то есть десять железнодорожных составов. «Голиаф», полуприкрытый, дает сто вагонов, а если его совсем открыть, он даст не менее трехсот, клялся Ледерман. Конкуренты раньше порочили Ледермана, зато какой славой он окружен теперь! «Национальная нефть» заключила с ним договор; он руководит работами по бурению на бывших розовых плантациях Савоша; он работает для Яскульского. Он не в состоянии принять все заказы! И опять Ледерман говорит о том памятном дне двадцать шестого октября, когда забил «Голиаф».

Нет, никто в кафе «Траян» не забудет этого дня! Известие показалось сперва совершенно невероятным. Нефть чуть ли не в центре города! Значит, это правда: весь город плавает на нефти, и судьба его решена. Теперь все попытки скрыть истину, которые предпринимает «Анатолийская нефть», не помогут им больше. Горожане еще не пришли в себя от этой новости, как распространился слух, что ночью застрелился барон Янко Стирбей! Как? Корошек задрожал всем телом, ему пришлось присесть.

— Как? Янко?! О боже милостивый!

Ну разумеется, всё это очень просто: это Борис довел его до самоубийства из-за каких-то жалких картин... Он сам получил в наследство больше пятидесяти картин. Неужели он не мог подарить своему брату какие-то три штуки! Неужели это правда? Нет, всё это глупости: Янко задушили долги! Он не знал, как выпутаться. Работы по бурению отняли у него последние средства. Он был весь в долгах.

Вечером прошел слух, что Янко умер. Госпожа Корошек пришла в кафе и плакала, закрываясь передником. Его свезли в больницу, и там он скончался. И подумайте, как раз теперь, когда «Голиаф» выбрасывает в день чуть не десять поездов нефти по самому скромному подсчету! И всё достанется Борису, отойдет к «Национальной нефти», им это очень кстати!

Но на следующий день стало известно, что Янко вовсе не умер, он еще жив, и врачи надеются спасти его. Он прострелил себе легкое, и ему сделали операцию. Через неделю Янко был вне опасности, а еще через месяц Жак поехал с ним в Вену, чтобы устроить его в санаторий. Ну, теперь Янко вернулся к жизни, и все забыли о том, что он, так сказать, уже однажды побывал на том свете. Теперь в «Траяне» часто подсмеивались над ним. «Честь имею, господин барон! Слепой вздумал выпалить из пушки и взорвал пороховой склад!»

Ледерман изображал, как Янко искал кусок коры и затем сделал крест на земле. Ну как над этим не посмеяться! Тут было много людей, которые работали на всех нефтяных промыслах мира и знали еще более удивительные истории. В Кампине, в Румынии, крестьянин копал яму, и вдруг из земли вырвалась нефть. У этого крестьянина теперь дворец в Бухаресте! Никто не знает тайн нефти, пусть ученые не важничают.

В Анатоле в эти дни появились два новых лица: инженеры «Национальной нефти». Один — датчанин, господин Мадсен, он приехал из Месопотамии, а другой — англичанин, мистер Гаук. Перед приездом сюда он работал в Бирме и был совершенно желтый, как настоящий китаец. Мистер Гаук целый день пьет виски и рассказывает забористые анекдоты, собранные по всему свету. Да, теперь посетители «Траяна» всегда в хорошем настроении — деньги текут рекой. «Национальная нефть» раздает всё новые заказы, а успех Янко свел с ума жителей Анатоля: в центре города везде торчат теперь буровые вышки — и в садах и во дворах.

Корошек ходит с воспаленными глазами в клубах табачного дыма и кашляет. Но как только он хочет открыть окно, все громко протестуют, и воздух становится всё хуже. Трудно что-нибудь разглядеть в этом дыму.

Рядом высится новый «Траян», весь из стали и стекла. Постройка вчерне уже закончена. Идет монтаж центрального отопления. Корошеку пришлось пригласить в свою контору новую служащую, чтобы писать счета. В полночь он подсчитывает кассу и на следующий день бежит с деньгами в банк. Его доходы просто баснословны, но стройка поглощает всё. «Посудите сами, что такое десять тысяч крон, если вы строите? Или двадцать тысяч?» Этот Фехери Дьюла — большой жулик. Он разорил Корошека. Одно только здание отеля обошлось в четыреста тысяч крон. А откуда взять денег на отделку помещений и на обстановку?

Теперь, когда листва на деревьях облетела, отчетливо виден на горе нефтяной город. Он резко выделяется на фоне снега. Видны бараки, резервуары, нефтеперегонный завод и вереницы черных буровых вышек, которые всё приближаются к городу, грозясь растоптать его. Из каменных труб поднимается к зимнему небу желтоватый дым. Топят нефтяными отходами, и часто над всем городом стоит зловонный чад. Свистят паровозы. День и ночь слышно, как составляются поезда из цистерн.

Снежные бури и двадцать градусов мороза! Работать на вышках холодно, у нефтяников смерзаются бороды, пухнут руки и ноги. В бараках, где не было никакого отопления, вспыхнула эпидемия гриппа, особенно опасная для крестьян из горных областей. Сперва были единичные смертные случаи, а затем умирали уже десятками. У компании «Анатолийская нефть» было много причин скрывать истинное положение дел. Но всё стало известно благодаря Лео Михелю, который теперь издавал газету «Прожектор». Эпидемия унесла более ста рабочих, главным образом молодых. В сараях лежали обледенелые трупы. Их хоронили без особых церемоний, как только наступала оттепель и можно было выкопать могилу. Компания даже не ставила в известность семьи погибших.

Больница в нефтяном городе была слишком мала, условия жизни в бараках антисанитарные. Если почитать «Прожектор», то можно было подумать, что во главе этого акционерного общества стояли сплошь преступники. Черт возьми, этот Лео Михель не стеснялся говорить правду!

Но вот странно — Михель никогда не нападал на «Национальную нефть»! Да и что можно было сказать против нее? В наблюдательном совете сидели видные представители знати и два духовных лица в высоком чине. Это акционерное общество, в противоположность «Анатолийской нефти», вело свою работу очень широко, платило щедро. Оно раздавало заказы, заключало контракты, покупало и арендовало землю, не торгуясь долго и не скряжничая. Всем бросались в глаза виллы и дачи, строившиеся для директоров и инженеров компании. Рядом с «Траяном» возвышался почти готовый стальной каркас будущего здания для главного правления компании. Здание чрезвычайно внушительное! Достаточно было посмотреть на главного директора мистера Стрейта (голова, как мраморный бюст, он мог бы великолепно сидеть и в министерском кресле), чтобы проникнуться уважением к этому предприятию. Мистер Стрейт привлекал к себе всеобщее внимание, когда проезжал по городу в своем изумительном английском автомобиле. Да, даже автомобили «Национальной нефти» производили внушительное впечатление, если сравнить их со старыми разбитыми машинами, в которых разъезжали господа из «Анатолийской нефти».

• Предыдущая
• 53/99
• Следующая