Ребенок Сары - Ховард Линда - Страница 26
- Предыдущая
- 26/46
- Следующая
В десять часов, пожелав Дереку спокойной ночи, она пошла домой. В квартире было холодно, и она поспешила включить отопление. Сара и пяти минут не пробыла дома, когда хлопнула дверь, извещая о приходе Роума. Она была в своей комнате, готовясь принять душ, и подошла к двери, чтобы поздороваться с ним. Они чуть не столкнулись друг с другом, и Сара поспешно отступила назад.
— Где ты, черт возьми, была? — рявкнул он, влетая в ее комнату и возвышаясь над ней, как разъяренный ангел мести. — Я чуть не оборвал телефон, названивая с семи тридцати, и не говори мне, что была в проклятом магазине, потому что я пытался дозвониться и туда.
Сара ошеломленно смотрела на Роума, не понимая, почему он так рассержен. А он был зол, и чертовски. Его глаза были черны от ярости. И он сказал «проклятый магазин». Почему? Она думала, что он одобрял ее желание работать, но в его голосе и словах звучало пренебрежение. Сара не любила споры, и в отличие от Дианы, не могла противопоставить бурным проявлениям его темперамента свой собственный. Вместо этого она замкнулась в себе, мысленно закрываясь от любой боли, которую Роум мог причинить:
— Мы с Дереком красили до семи; потом я купила пиццу и ужинала с Марси и Дереком. Я должна была есть в одиночестве? Я задержалась у них, мы играли в карты. А почему ты искал меня?
Ее спокойный холодно-отстраненный голос, казалось, еще больше распалил его.
— Потому, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы, — что Лиланд Васко привел с собой жену, и они хотели, чтобы ты к нам присоединилась. Тебе не надо искать компанию Тэлиферро, чтобы не ужинать одной. Я приглашал тебя, но тебе надо было красить какую-то маленькую мрачную подсобку. Теперь ты говоришь мне, что вы закончили в семь, и ты все-таки могла поужинать со мной. Твоя поддержка просто подавляет, — сказал он с едким сарказмом.
Сара стояла очень тихо, распрямив свои изящные плечи.
— Я не знала, что мы закончим так рано, — спокойно сказала она.
— Черт возьми, Сара, ты проработала в корпорации годы, и знакома с нашей рутиной. Я надеялся, что ты будешь сопровождать меня на этих неформальных встречах, а не будешь впустую тратить время в этом…
— Маленьком мрачном магазинчике, — закончила она за него, не отступая и не отводя от него взгляда. Сара буквально физически чувствовала, как боль, холодным потоком, разливается в ее груди. — Когда мы женились, ты обещал, что мы будем уважать интересы друг друга. Я буду посещать все деловые ужины, какие ты захочешь, и когда закончу ремонт в магазине, перестану задерживаться допоздна. Но ведь проблема не в этом, да? Ты вообще не хочешь, чтобы я работала, так?
— Тебе нет необходимости работать, — рявкнул он.
— Я не буду сидеть здесь целыми днями, и бить баклуши. Чем мне тут заниматься? Протирать пыль, пока не наскучит даже это захватывающее занятие?
— Диане не было скучно.
Смертельный удар достиг цели, и глаза Сары расширились, выдавая боль, которую он ей причинил. Холодно глядя на него, она сказала:
— Я не Диана.
В этом вся проблема, думала Сара, отворачиваясь от Роума. Она не могла оставаться там, позволяя ему разрывать её сердце на части. Диана бы стояла нос к носу с ним, яростно споря и отстаивая свою позицию, а через минуту они бы уже целовались, завалившись на кровать. Сара так не могла. Она не была Дианой, она была самой собой, — девушкой, которой недоставало огня и силы. Вот чего не мог ей простить Роум — она не была Дианой.
У двери в ванную, Сара снова повернулась к нему, ее лицо напоминало бледную маску.
— Я собираюсь принять душ и лечь в постель, — сказала она без всякого выражения. — Спокойной ночи.
Глаза Роума сузились, и внезапно, похолодев, она поняла, что допустила ошибку, отступив в споре. Его агрессивной мужской натуре, как охотнику, было присуще преследовать убегающую жертву. Сара замерла, ожидая, что он бросится через комнату и схватит ее; это было в его глазах, в напряженности его позы. Но он сдержался, хоть и с трудом, его глаза были холодны, как мрамор.
— Я приду позже, — наконец сказал Роум. В его голосе, как в тихом рычании хищника, звучала угроза.
Сара глубоко вздохнула:
— Нет. Не сегодня.
Примитивный самец в нем снова восстал, и, как большой крадущийся кот, Роум пересек комнату и обхватил рукой ее подбородок.
— Ты отказываешь мне? Осторожнее, детка, — хищно проурчал он. — Не начинай войну, которую не можешь выиграть. Мы оба знаем, что я могу заставить тебя умолять.
Сара еще больше побледнела, и его сильные жесткие пальцы оставили красные отпечатки на ее подбородке.
— Да, — признала она сдавленным голосом. — Ты можешь заставить меня делать все, что пожелаешь, если ты действительно хочешь, чтобы все было именно так.
Роум взглянул на нее, на ее лишенное красок лицо, замкнутое выражение, и что-то дикое промелькнуло в его глазах. Затем он уронил руку, освобождая ее подбородок.
— Пусть будет по-твоему, — бросил он, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
Сару трясло, когда она принимала душ, а потом лежала в постели, не зная, придет он к ней, как прошлой ночью, или нет. Услышав, что в его комнате захлопнулась дверь, она уставилась в темноту горящими от непролитых слез глазами. Какая ирония, она вынуждена бороться за свое право работать, когда ее заветной мечтой всегда была традиционная и тихая семейная жизнь. Это Диана должна была страстно защищать право женщины на карьеру: у нее никогда не было недостатка в аргументах и доводах. Еще большей насмешкой было то, что теперь, когда у Сары, наконец, появился шанс посвятить себя мужу, она была вынуждена цепляться за свою работу, чтобы сохранить хоть какую-то стабильность в своей жизни. Роум не предлагал ей ничего, кроме секса, а ей нужно было больше. Она нуждалась в доме, в котором была бы хозяйкой, в котором чувствовала бы себя в безопасности. Для этого ей было бы достаточно любви Роума, но именно ее то и не было. В отношениях с ним, Сара как будто стучалась в закрытые двери.
Роум тоже не спал, его внутренности скручивало от гнева и раздражения. Его глаза застилала красная пелена, когда Сара превращалась в такую ледышку! Он хотел извиниться за предыдущую ночь, за то, что нагрубил в ответ на ее сочувствие, но она опять воздвигла эту проклятую глухую стену между ними и не позволила ему загладить вину. Она напевала, как будто его выходка не имела для нее никакого значения. Может, и не имела, зло подумал он. Но когда он пришел в ее комнату и занялся с ней любовью, Сара была такой же горячей и ласковой, какой всегда становилась в его руках. Роум хотел вдолбить свою плоть в ее, заставить забыть о дистанции между ними, и верил, что ему это удалось; а утром она была такой холодной и отстраненной, как будто это не она извивалась от страсти, лежа под ним.
Этот проклятый магазин для нее был важнее всего на свете, включая его самого. Он пригласил ее пойти с ним, но, конечно, бизнес был на первом месте. Роум знал, как она была предана работе, и, делая предложение, обещал уважать ее выбор. Он даже согласился на отдельные спальни, на которых она настояла! Но это сводило его с ума. Каждый раз, когда Сара воздвигала между ними стены, Роум хотел разбить их вдребезги и брать ее самым примитивным способом, чтобы у нее не было сил отстраивать их заново. Она даже не стала спорить с ним!!! А когда презрительно подняла свой маленький подбородок, отказывая в близости, он чуть не слетел с катушек, но Сара ясно дала понять, что если он возьмет ее, это будет насилием, и Роум заставил себя уйти прежде, чем опуститься до этого. Он не собирался причинять ей боль — он хотел владеть ею, полностью и безвозвратно. Роум мечтал никогда больше не видеть это сдержанное, отстраненное выражение на ее лице. Его страстным желанием было, чтобы тот пыл, который Сара приберегала для этого проклятого магазина, предназначался только ему. Она стала его вызовом, его навязчивой идеей; даже на работе он то и дело ловил себя на мысли, что планирует, как пробиться через ее оборону. Единственный способ, который он нашел — секс, и тот был временным.
- Предыдущая
- 26/46
- Следующая
