Рыцарь лунного света - Келли Джослин - Страница 17

• Предыдущая
• 17/66
• Следующая

– Благодарю вас, Саксон, – тихо промолвила Мэллори. – Я не должна допускать ошибок, потому что все, что я делаю здесь, отразится на аббатстве.

– Как и действия тех, кто служил ее величеству прежде.

– На тех двух сестрах, которых королева призывала на службу еще до меня, не лежала высокая ответственность охраны ее жизни.

– Двух? Они тоже приезжали во Францию?

– Нет. Но одна из них направлялась в Уэльс.

– Может, ее послали из-за того, что королева услышала о предсказании?

– О каком предсказании?

– О предсказании некоего отшельника из Кардиффа в то время, когда король возвращался с поля сражения в Ирландии.

– Я ничего об этом не слышала. Единственное предсказание, о котором я знаю, касается камня под названием Ллех-Лафар – будто бы король Генрих мог умереть, если бы наступил на этот камень, возвращаясь после разгрома Туголука в Ирландии. Эта дурацкая сказка о проклятии, якобы наложенном еще самим Мерлином, распространилась в аббатстве где-то около года назад.

В глазах Саксона загорелся веселый интерес.

– Я не это предсказание имел в виду, но оно звучит занимательно. Как-нибудь вы должны подробнее рассказать мне о нем, потому что даже из того малого, что я услышал, уже понятно, что повесть о камне Мерлина можно превратить в увлекательную балладу, которая развлечет королеву.

– Королева знает об этом.

– В самом деле?

Мэллори отвела взгляд. Она и так уже слишком много сказала, почти открыв секрет, который следовало свято хранить в стенах аббатства Святого Иуды. Нельзя распространяться о поручениях, с которыми королева посылала других сестер!

– Так мне говорила аббатиса, – промолвила девушка, сказав достаточно правды, чтобы не было необходимости выбалтывать ее всю целиком.

Склонившись к ней, Саксон прошептал:

– Много странных слухов приходит из Уэльса. Некоторые из них, возможно, не соответствуют истине, но кто знает, какие именно? Является ли предсказание, услышанное королем Генрихом Старшим в Уэльсе, предостережением о грядущих событиях, которые могут произойти, или они уже происходят?

– Можно подумать, что вы верите в подобные сказки.

– Трубадур ничего не должен упускать из того, что говорят, потому что в каждой небылице содержится зернышко правды. Иначе такую историю не стали бы передавать из уст в уста.

Мэллори изо всех сил пыталась сдержать досаду, но она вырвалась наружу.

– Как вам удается так много говорить и при этом ничего не сказать?! Вы упомянули о предсказании, а теперь все болтаете и болтаете о чем угодно, кроме него. Что за предсказание?

– Это началось утром на Пасху, когда король отправился к мессе в Кардиффе. Король Генрих не подошел к святому причастию в этот священный день.

Мэллори кивнула.

– Потому что он должен был сначала исповедаться, а, по слухам, он не бывал на исповеди со времени убийства архиепископа Томаса Беккета два года назад в Кентербери на четвертый день после Рождества.

– Да, – ответил Фицджаст тоже с досадой. Из-за того, что она его перебила, или по какой-то иной причине? – Король Генрих вышел из храма на паперть и увидел седовласого старца. Старец приветствовал короля словами, которые тот едва смог разобрать.

– По-валлийски?

– Нет, по-английски. Вы говорите на этом языке?

Мэллори откинулась на подушки, уже раскаиваясь, что спросила. Голова раскалывалась от боли, у нее совсем не осталось сил, и она не имела понятия, как ей охранять королеву, если дочь ее величества отсылает ее прочь, советуя отдохнуть. Девушка стиснула ладони. Почему графиня это сделала? Потому что не хотела, чтобы Мэллори услышала, что скажет посыльный короля Франции? Это не имело смысла, потому что Бертрам, гонец, сказал, что должен передать послание лично королеве. Скорее всего он доставил письмо.

Теперь ничто уже не имело смысла. Мэллори приставили к королеве для охраны, а затем отослали прочь, чтобы она не совершила еще какого-нибудь ужасного промаха.

– Мэллори? – напомнил о себе Саксон. Когда она подняла на него взгляд, он снова спросил: – Вы знаете английский?

– Всего несколько слов, – ответила девушка, закрыв глаза. – Некоторые арендаторы моего отца изъясняются на языке саксов.

Внезапно открыв глаза, она хмуро взглянула на Фицджаста.

– Почему ваше имя звучит точно так же, как название древнего языка Англии?

Отмахнувшись от ее вопроса, Саксон спросил:

– Вам известно, что означают слова: «God houlde dhe, Cuning»?

– Да. Мне приходилось слышать, как некоторые арендаторы на землях моего отца произносили их. Это молитва – обращение к Богу с просьбой хранить короля.

– Именно этими словами старец на паперти и приветствовал короля Генриха и сэра Филиппа де Марка, единственного рыцаря, сопровождавшего короля к мессе. К счастью, – губы Саксона тронула ироническая усмешка, – или же к несчастью, сэр Филипп сумел перевести слова старца, в которых тот предостерегал короля, призывая соблюдать воскресенье как день, свободный от работы, и изменить то, что старец назвал порочной жизнью. Старец предрекал, что если король не выполнит этого требования, его ждут страшные несчастья, которые обрушат на него самые близкие ему люди.

– И теперь его супруга и сыновья подняли против него мятеж!

Фицджаст отошел от окна и уже открыл рот для ответа, как вдруг позади него раздался глухой удар. Руби пронзительно вскрикнула в ужасе, а Шанс с громким лаем спрыгнул на пол. Саксон обернулся назад и увидел стрелу, глубоко вонзившуюся в одну из деревянных ставен. На стреле трепетал кусочек пергамента. На листке было начертано несколько строк.

Саксон протянул к стреле руку, но Мэллори опередила его. Ее тонкие пальцы ухватили еще продолжавшее вибрировать древко и выдернули стрелу из ставни. При этом девушка качнулась назад, как и в прошлый раз в покоях королевы, когда вытаскивала стрелу из рукава Бертрама, и Саксон снова подхватил ее, когда она наткнулась на него.

Мэллори начала вырываться, но Фицджаст удержал ее, обняв за талию. Его поражало, как такое хрупкое создание может столь мастерски управляться с луком. От соблазнительного аромата, исходящего от ее волос, у него перехватило дыхание.

Он повернул ее лицом к себе. При ее высоком росте их глаза оказались почти на одном уровне. Саксон не понимал, отчего это показалось ему таким привлекательным. Может, оттого, что стоило ему лишь слегка наклониться, и ее губы оказывались в его власти. Ее груди, лихорадочно вздымавшиеся при каждом вдохе, приятно поглаживали его, и в ответ сердце Саксона сильно забилось в том же ритме. Его изумляло, что она еще способна дышать, когда глаза ее излучали это аметистовое пламя, врывавшееся подобно чудесной песне в спокойствие тихого дня.

Ладонь его двинулась вверх по ее спине, и Мэллори затрепетала, приоткрыв губы. Можно рассматривать это как приглашение? Саксон не стал дожидаться ответа и склонился к девушке, запрокинув ей голову. Но не успел он коснуться ее губ, как снова безумный крик и звонкий лай прорезали тишину комнаты.

Мэллори вырвалась из его рук, а Саксон громко выругался. Снова сорвалась возможность испытать вкус ее губ! Мужчина только до тех пор в состоянии рассуждать о любви с придворными дамами или распевать песни о прекрасных девах, пока его рот не понадобится ему для других, куда более интимных целей! Когда Руби снова разразилась воплями, Саксон собрался было приказать ей успокоиться хоть ненадолго, чтобы дать ему возможность поцеловать – по-настоящему поцеловать – нежные губы Мэллори. Но слова замерли у него на губах, когда служанка воскликнула:

– Кто мог пустить стрелу в ваше окно, миледи?! Стрела!

Саксон увидел, что девушка все еще держит ее в руке. Как он мог об этом забыть… даже на мгновение?!

– Возможно, записка объяснит это, – сказала Мэллори. Голос ее дрогнул.

Записка! Боже правый, да он совсем перестал соображать из-за своего влечения к ней! Ничем иным невозможмо объяснить, почему он упустил из виду столь важное обстоятельство!

• Предыдущая
• 17/66
• Следующая