Тень единорога - Хьюз Норман - Страница 1

Соне не нравится торговец Раззак… Собственно, он не понравился ей с самого первого взгляда. Не понравились его бегающие глаза, суетливые руки, нервно перепархивающие с места на место, как две неуклюжие старые птицы, не понравилась его манера говорить — то частить словами, едва не захлебываясь слюной, то вдруг надолго замолкать посреди фразы…

И хотя сейчас они сидят в доме купца в офирском городе Келадисе, Соня готова заложить последний золотой, что Раззак родом отнюдь не из Офира, скорее уж с юга Турана или из Иранистана, да и купцом он стал совсем недавно, не набрался еще положенной торгашам основательности, неторопливости в речах и движениях, чувствует себя неуверенно, словно воришка, натянувший чужое платье. Насколько Соня способна оценить эту человеческую породу, Раззак еще совсем недавно находился по другую сторону закона, скорее всего был либо скупщиком краденного, либо даже сам на больших дорогах потрошил неосторожных купчишек…

И сейчас она оценивающим взором окидывает все те богатства, которые Раззак трясущимися руками выкладывает на низкий столик из вместительного, окованного медью сундука. Если бы ей не было из достойных доверия источников доподлинно известно, что все эти предметы происхождения вполне законного, она точно решила бы, что имеет дело с поживой, взятой у ограбленного каравана…

Впрочем, подобные соображения никогда не мешали Соне вести дела. Подобно всякому уважающему себя наемнику, она четко разграничивает человека и деньги, а также дело — и эмоции, которые это дело может у нее вызывать.

Если потребуется, она готова разговаривать с кем угодно, лишь бы добиться своего. Торговаться, быть любезной, даже льстить… и если в душе ее после такого общения и поселяется гадливость, Соня умеет отстраниться от неприятного чувства, иначе в этом мире ей просто не выжить.

Поэтому сейчас ей совершенно наплевать как на происхождение самого Раззака, так и на то, откуда он взял свой товар. Ее прислали сюда с одной-единственной, четко определенной целью, — и этой цели воительница готова добиваться, чего бы ей это ни стоило.

Но торопиться некуда. Небрежным, ленивым взором она окидывает предметы, выложенные на столике, отхлебывает вино, которое налил покупательнице Раззак… Кстати, это еще одно свидетельство его неопытности в таких делах. Плохой купец налил бы самого дешевого пойла, пытаясь сэкономить лишний медяк на угощении. Торговец опытный и бывалый, себя уважающий поставил бы добротное вино без особых претензий, выдержанное, крепкое, но не чрезмерно дорогое, подчеркивая тем самым уважение и к гостю, и к себе самому.

Раззак же угощает ее отменным пуантенским. Сорт этот именуется «Слезой Кометы», ибо виноград для него был выдавлен именно в тот год, когда хвостатая гостья зависла над аквилонским горизонтом. Вино слишком дорогое, слишком изысканное для этого дома, для этого человека и, если уж на то пошло, для самой Сони. Здесь нет ни достоинства, ни уважения, одно лишь желание пустить пыль в глаза. У человека знающего подобное угощение, несмотря на несомненное качество напитка, вызывает только пренебрежительную усмешку.

Впрочем, Соня пьет вино с абсолютно ничего не выражающим лицом. Точно так же, как она смотрит на фолианты, свитки, драгоценности и оружие перед собой.

Впечатление такое, будто человек, поручивший Раззаку продать для него все эти сокровища, просто выгреб из каких-то старых сундуков, подвалов, чердаков — или где там у него все это хранилось, — самое разное барахло, не задумываясь ни о древности, ни о ценности этих вещей, свалил все в один мешок… и так и приволок к купцу. Иначе как объяснить, что здесь бок о бок лежат не просто предметы совершенно разнородные, от грошовых побрякушек до сокровищ, за которые человек знающий не пожалел бы никаких денег… последних, впрочем, несравненно больше, — но вещи, которые словно бы собирал не один хозяин, а целое семейство, каждый из членов которого интересовался вещами совершенно различными. Впрочем, возможно, так оно и есть, и продавец, торгующий через Раззака, попросту распродает все накопленное многими поколениями своих предков. Почему бы и нет?

Вот великолепные женские украшения: кольца золотые и серебряные, и камни в них — от дешевых пестрых самоцветов, на которые так падки офирские шлюхи, до благородных изумрудов, рубинов и сапфиров; подвески и кулоны самых разных форм — каплевидные, в виде звезд и пирамидок; алмазные диадемы, и наконец восхитительные, тончайшей работы браслеты на щиколотку, с серебряными шариками-колокольчиками…

Рядом оружие, от которого у любого знатока загорелись бы глаза. Соня невольно устремляет алчный взор на парные метательные кинжалы. Не удержавшись, даже берет один из них в руку, проверяет баланс и центровку… разумеется обнаруживая, что нож лежит в руке превосходно, так, словно в ней и зародился изначально, подобно тому, как прорастает под ласковыми лучами солнца цветок. Воительница мечтательно проводит указательным пальцем по червленому узору на рукояти… да, так она и думала, вендийская работа. И вот этот завиток здесь, — тот самый, чье значение: «Я несу мир». Точно так же, как на близнеце его должен быть завиток, загнутый в сторону противоположную, и означающий соответственно: «Я несу войну». Эти кинжалы, именуемые также панджайскими близнецами, изготавливают исключительно на заказ для южных владык, ибо оружейники Панджи принадлежат к особой касте храмовых жрецов и должным образом освящают каждый клинок, выходящий из их кузницы. Так что кинжалы сии либо были похищены у законного владельца, либо…

Она вновь переводит взор на украшения, в особенности, на ножные браслеты с колокольцами. Да, пожалуй, ее догадка верна… хотя Соня, разумеется, не знает поименно всех мелких вендийских князьков, чтобы доподлинно установить, кто именно является продавцом, нанявшим Раззака. Если бы это потребовалось для Волчицы, она сумела бы раздобыть необходимые сведения… Но никто ее об этом не просил. Ее задание гораздо проще. Если на то пошло, она, вообще, не помнит, когда в последний раз ей поручали бы нечто столь же незамысловатое…

Решив для себя, что она достаточно оттянула нужный момент, Соня вновь отхлебывает немного вина, с совершенно безразличным видом отставляет бокал и придвигает поближе к себе тяжелую стопку пыльных, растрепанных фолиантов. Итак, это должно быть где-то здесь…

Лениво пролистывая одну за другой, она откладывает книги в сторону. Тут какой-то травник с лечебными рецептами, здесь старинный бестиарий. Картинки неплохи, но едва ли представляют интерес… Вот это для Сони могло бы быть, пожалуй, любопытным, ибо следующая книга содержит описание жизни древнего короля Конана Аквилонского. Но… Волчица послала ее отнюдь не за этим.

Вот, наконец, и искомый том. С трудом разбирая древнюю вязь, Соня читает на смоляно-черной обложке выдавленные золотом буквы: «Магические арканы и пермутации элементов».

Да, это оно.

Раззак, которому, видно, невмоготу сидеть неподвижно напротив гостьи, вновь принимается сучить руками, то теребя пояс халата, то переставляя с места на место бокал и кувшин вина, — и наконец, не выдержав, спрашивает у гостьи:

— Неужели госпожу интересуют книги? Я думал, украшения, или хотя бы оружие больше придутся вам по вкусу!

Соня пожимает плечами. Для себя она уже решила, что если книгу удастся сторговать задешево и от выделенных ей в храме денег останется достаточная сумма, то она непременно в придачу прикупит себе метательные кинжалы. Но сейчас, увы, об этом говорить слишком рано.

— Глупый торгаш! С какой стати ты берешь на себя право решать, что может быть интересно тому, кто соизволил прийти и взглянуть на твое жалкое добро, — выдает она со всем доступным ей презрением, с удовольствием отмечая, как ежится под ледяным взглядом ее серых глаз офирский купец.