Обитель драконов - Хьюз Норман - Страница 18

Если не считать ее и чернокожих носильщиков, вокруг не было ни души. Не сновали слуги, не было слышно привычного для больших усадеб гомона. Даже ветер как будто притих, смущенный всем этим великолепием. Как это было непохоже на баронское владение в Торе — там древний замок из черного камня напоминал скорее утес, превращенный грубыми руками великанов в некое подобие человеческого жилища Интересно, как чувствует себя здесь Амальрик? Или за эти годы он успел привыкнуть к роскоши?..

Тем временем, один из рабов, обогнавший Палому на ступенях, с почтительным поклоном распахнул перед гостьей тяжелые двери. Ей ничего не оставалось, как войти.

Внутреннее убранство дома ни в чем не противоречило внешнему впечатлению. Девушка оказалась в просторном холле, где пол был выложен каменными плитами; белые стены не имели иных украшений, кроме двух гобеленов справа и слева от входа и родового герба семейства над огромным камином, жарко полыхавшим в глу6ине залы. Огонь невольно манил к себе, к тому же, в этой мертвенной тишине и неподвижности Паломе внезапно сделалось зябко, и она поспешила пересечь холл, протягивая руки к пламени

Так она простояла какое-то время — пока за спиной не раздались легкие шаги, и она обернулась, полагая увидеть служанку, которая отведет ее к хозяевам дома.

Но это была не служанка.

Навстречу Паломе, сгустившись по винтовой лестнице, скрывавшейся в левом углу залы вышла женщина… о, наемница не сразу нашла бы слова, чтобы описать ее достоинства. Пожалуй, тут спасовал бы и искушенный в лести придворный поэт… Очень высокая, на полголовы выше гостьи, она отнюдь не страдала от затаенной неловкости, свойственной большинству женщин, привыкших смотреть на окружающих сверху вниз. Статная, величественная, не стесняющаяся подчеркнуть свой рост сложной башенной прической, она двигалась с изяществом и грацией, какие чаще встретишь у танцовщиц. Фиалковые глаза в пол-лица смотрели приветливо-снисходительно, чистый лоб и правильный тонкий нос с небольшой горбинкой довершали впечатление нездешней чистоты форм.

Она вся была… реанн. И других слов здесь было не нужно!

На хозяйке дома — а в том, что перед ней супруга Гертраиа, Палома не сомневалась, — было облегающее домашнее темно-синее платье, отороченное белоснежным мехом. На шее красовалась подвеска-слеза: огромный, оправленный в серебро сапфир. Такой же камень был и на указательном пальце женщины — иных украшений она не носила.

…Палома поймала себя на том, что пялится бесстыдно, точно деревенщина. Покраснев, она поклонилась, презирая собственное смущение, и все же стыдясь своего простенького дорожного наряда, небрежно заплетенной косы, огрубевших рук с мозолями от меча.

Голос женщины также был безупречен — богато-звучный, с чуть заметной хрипотцой и переливами интонаций, каким бы позавидовала и флейта.

— Добро пожаловать в наш скромный дом, медина. Надеюсь, вам будет здесь уютно. Я — Аргивальда, супруга советника Гертрана.

Палома представилась.

Несколько мгновений женщины молча смотрели друг на друга. Наконец губы хозяйки сложились в улыбку.

— Муж досадовал, что не сможет приветствовать вас лично, однако вы задерживались, а им с Амальриком было пора уходить. Слуги уже перенесли вещи в отведенные вам покои. Это в правом крыле, на втором этаже. Не желаете ли взглянуть?

Разумеется. Хотя больше всего сейчас Паломой владело малодушное желание сбежать обратно к Лил, в уют и тепло.

И ведь не то чтобы ее смущало богатство и роскошь, нет! Ей не так уж редко доводилось бывать в домах знати. Даже на балу у графа Коршенского, среди враждебной толпы придворных она чувствовала себя, как рыба в воде… но здесь было нечто совсем другое. Подавляющее. Гнетущее. Несмотря на все свое совершенство этот дом производил впечатление ледяной пещеры. Ей было зябко. Она с тоской оглянулась на пылающий в камине огонь — но даже языки пламени показались внезапно нереальными, холодными, словно нарисованные.

Следом за Аргивальдой она поднялась по винтовой лестнице и двинулась по коридору, ведущему в боковое крыло. Хозяйка, не замедляя шага, покосилась на гостью сверху вниз.

— Значит, вот вы какая, подруга Амальрика… Странно, я представляла вас иной.

Палома подняла брови.

— Он говорил обо мне?

— Ну, конечно… Мы давно советовали ему… как бы точнее сказать… подыскать себе кого-нибудь на эту роль. Женщины, которая могла бы сопровождать его повсюду. Особенно теперь, когда он стал бывать при дворе. — Она засмеялась низким грудным смехом. — Вы же знаете нашего короля… О, у Нимеда столько странных предрассудков! Точнее, я думаю, это Рэлея настраивает его. С тех пор, как она вновь забеременела, ей не нравится видеть холостяков среди тех, с кем водит дружбу ее венценосный супруг. Опасается дурного влияния, я полагаю…

Наемница молча ожидала, что будет дальше. Ей уже многое становилось ясно. Она не ошиблась.

Приняв молчание гостьи за робость, хозяйка дома продолжила, уже не скрывая насмешки:

— Как бы то ни было, если наш милый Амальрик желает преуспеть, он должен явить двору даму сердца. Разумеется, заводить с кем-то серьезные отношения ему бы и в голову не пришло, ну а я… — Она вновь переливчато засмеялась… — В конце концов, я же не могу сопровождать их с мужем — обоих, это могло бы быть понято превратно, не так ли? — Она лукаво покосилась на Палому, словно желая убедиться, что до той дошел смысл прозрачных намеков. Каменное лицо девушки как будто воодушевило ее. — Так нам и пришла мысль, что он должен нанять кого-то со стороны. Но, разумеется, не тех девиц, которые обычно выполняют услуги за деньги, ведь здесь потребно и надлежащее воспитание, и умение вести себя в обществе… В общем, вы, дорогая моя, оказались идеальным вариантом. — Ее испытующий взор уперся в лицо Паломы. Как видно, затянувшееся молчание гостьи все же нервировало Аргивальду.

В ответ девушка растянула губы в улыбке:

— Я тоже рада, что все так устроилось, медина. Помочь другу детства — для меня удовольствие. А немного подзаработать никогда не мешает. Я благодарна вам, что вы так любезно приняли меня…

Эта тирада стоила ей большого труда, ибо вовсе не в характере наемницы было покорно сносить дерзости, а хозяйка дома, ничуть того не стесняясь, пыталась унизить ее, поставить гостью на место. Обычной реакцией Паломы было бы срезать ее парой колкостей, на которые она была такой мастерицей — ибо прозвище «Оса» она заслужила не только благодаря остроте клинка… но сейчас ситуация призывала к благоразумию.

Пусть лучше Аргивальда считает ее безобидной деревенской дурочкой, онемевшей от благоговения пред ликом сильных мира сего. У нее еще будет время свести счеты с этой злоязыкой красоткой…

Мысленно дав себе зарок не покидать этого дома, не поквитавшись за все оскорбления, которых, судя по всему, ее еще немало ждет впереди, Палома молча продолжила путь. Хозяйка дома, осознав, как видно, что ее ядовитые стрелы не достигают цели, также погрузилась в молчание.

Интересно, правда ли, как она намекала, между ней и Амальриком что-то есть — или она выдает желаемое за действительное? Едва ли барон стал бы вести такие игры за спиной советника, от которого во многом зависит, — для этого он слишком осторожен… С другой стороны, Палома не могла себе представить, как бы ему удалось избежать ее чар, если Аргивальда 'всерьез задалась целью соблазнить молодого человека.

…Но вот, наконец, поднявшись на второй этаж, они остановились перед дверью в самом конце коридора.

— Ваши покои, медина, — указала хозяйка. — Наши с мужем апартаменты в северном крыле, если вам что-то понадобится. Там же и комнаты Амальрика… но впрочем, это едва ли имеет значение?..

— Ровным счетом никакого, — любезно подтвердила Палома. — Но осмелюсь спросить: мне показалось, в доме совершенно пусто… Ни слуг, ни гостей… Или так только в этом крыле?

— О, нет! — Аргивальда засмеялась. — Конечно, эта часть дома сейчас пустует, тут живет лишь наш писец, двое домашних жрецов и мой лютнист — все этажом ниже… но что касается прислуги, вы совершенно правы. Им запрещено попадаться на глаза господам, покуда их не позовут. Если и есть что-то, чего я не выношу, так это бессмысленной толкотни челядинцев. Вид черни утомляет, вы согласитесь со мной?