Обитель драконов - Хьюз Норман - Страница 20

Впрочем, напомнила себе Палома, королева ведь в тягости, а это состояние сильно меняет женщин…

Задумавшись, она едва не пропустила момент, когда чтение закончилось, — и вздрогнула от неожиданности, ибо Рэлея внезапно повернулась к ней.

— Как вам понравились стихи Ринальдо, Палома? Простите, что не поприветствовала вас сразу, как вы вошли, но я так люблю этого аквилонца… мне непременно хотелось дослушать!

Если бы она еще слышала хоть строчку! Наемница склонила голову.

— Ваше величество! Эти стихи прекрасны, но для меня еще большую прелесть придает им то, что я имела честь наслаждаться ими здесь, рядом с вами… — Она могла лишь надеяться, что это прозвучит достаточно «придворно».

И, похоже, не промахнулась. Заметив, как заулыбались одобрительно фрейлины, Палома поздравила себя с удачным выстрелом.

— Не сидите же там в стороне, идите сюда! — Королева указала гостье на место неподалеку от себя. — Мы все так хотели познакомиться с вами! Право, ваш нареченный был слишком суров, лишая нас общества такой красавицы!

Нареченный, ну надо же! Палома стиснула зубы, не переставая улыбаться. Убью подлеца, когда увижу!..

Она грациозно опустилась на указанное ей место.

— Амальрик не виноват, ваше величество, не судите его слишком строго. Я не так давно вернулась в столицу…

— Да, он говорил, вы были в отъезде, — вмешалась в разговор пожилая дама, сидевшая одесную от королевы. Взгляд у нее был любезным, но остро-цепким, пронзающим, и наемница мгновенно почувствовала себя неуютно, словно ее уличили в самозванстве. — Разве приличествует молодой даме разъезжать одной, без мужа?

От допроса с пристрастием Палому спасли две молоденькие, похожие, как два бутона с одного стебля, блондиночки, захихикавшие и замахавшие руками на пожилую блюстительницу нравов:

— О, госпожа Масена, как вы можете быть так суровы?! И ведь он еще не муж ей… — Они доверительно прощебетали, обращаясь к Паломе: — Ведь правда? И если вы передумаете за него выходить, скажите сразу нам! Он такая прелесть, ваш Амальрик! Мы…

— Девочки! Девочки! — Королева попыталась быть строгой, но против воли и сама залилась смехом. Чувствуя милостивое настроение Рэлеи, остальные юные особы также развеселились. На Палому градом посыпались вопросы. Где они с Амальриком познакомились? Как ей удалось окрутить такого завидного жениха? Давно ли они вместе? Будут ли жить в Бельверусе после свадьбы, или вернутся в Тору?.. Последнее предположение привело фрейлин в ужас, и Палому заставили дать торжественную клятву, что она не посмеет лишить двор столь чудного кавалера.

…Поначалу она смущалась, стараясь отвечать как можно более уклончиво и кратко, по постепенно всеобщее дружелюбие растопило панцирь настороженности, и наемница неожиданно почувствовала себя в этом девичнике свободно, почти как с Лиландой или с Рингой. Даже местные ревнительницы приличий, такие как дама Масена, видя благожелательность королевы к гостье, сменили гнев на милость.

На зов Рэлеи откликнулись слуги, принесшие кувшины с вином, фрукты и сладости. Палома, у которой с раннего утра не было во рту ни крошки, предпочла бы угощение посущественнее… однако вино было превосходным, и она отдала должное напитку, охлажденному как раз в должной мере.

Постепенно интерес к гостье иссяк, фрейлины принялись болтать между собой. Королева вполголоса обсуждала что-то с девушкой, читавшей стихи Ринальдо; лютнистка вновь стала негромко наигрывать незатейливую мелодию, и Палома уже начала гадать про себя, когда ей прилично будет откланяться… Неожиданно кто-то тронул ее за локоть:

— Так вы тоже остановились в доме советника Гертрана?

Обернувшись, она увидела, что к ней обращается молодая женщина ее лет, темноволосая, в роскошном платье цвета спелой вишни, пожалуй, слишком открытом и вызывающем для этого женского сборища.

— Да. — Мгновенно, Палома перешла от благодушной расслабленности к настороженности. От этой собеседницы исходила едва уловимая угроза.

Та растянула губы в улыбке.

— Так, стало быть, вы знаете, когда возвращается Зервальд?

Наемница покачала головой.

— Я даже не знаю, кто это такой.

— Вот как?.. — Женщина надолго 'замолчала. И неожиданно усмехнулась, весьма многозначительно: — Что же, буду рада просветить вас. Это брат милейшей Аргивальды — они очень… дружны с вашим Амальриком. На вашем месте, я бы, пожалуй, даже начала ревновать… Им было очень неплохо вместе — и я что-то не замечала, чтобы Амальрик чересчур скучал по своей невесте. Это не тревожит вас, моя дорогая?

Ого!

Когда она меньше всего была к этому готова, — такая внезапная и злая атака…

Все еще намереваясь свести разговор к пустой болтовне, Палома мирно отозвалась:

— У Амальрика много друзей.

Но красотка не унималась. Чего она добивается, интересно знать? Движет ли этой мегерой обычная зависть и злоба — или она преследует какую-то цель своими грязными намеками?

— Да, друзей, это вы верно подметили. Женщины его привлекают куда меньше!

Ах, стерва! Глядя той прямо в глаза, Палома медоточиво улыбнулась.

— Амальрика привлекает лишь одна женщина — и это я. По мне, так этого вполне достаточно!

Черноволосая, похоже, намеревалась добавить что-то еще… но, похоже, передумала. Неспешно поднялась с места и, на прощание одарив наемницу таким взглядом, от которого и молоко бы скисло, царственно удалилась.

Ошеломленная, Палома еще некоторое время смотрела ей вслед, пока негромкий мелодичный смех не вернул ее к действительности:

— Чего хотела от вас эта кобра?

Одна из девочек-бутончиков смотрела на наемницы широко раскрытыми голубыми глазами; в них не было ни тени злобы, лишь веселое любопытство. Палома с благодарностью улыбнулась в ответ:

— Сама не знаю. Кажется, хотела мне напомнить, что мир — отнюдь не столь гостеприимное место, как мне на миг показалось.

Девушка захихикала.

— О, Маргели, она такая! Не обращайте внимания, она просто злюка. К тому же, она с первого дня положила глаз па вашего жениха, а он на нее — никакого внимания. Ну, — она заговорщически подмигнула Паломе, — Теперь-то, увидев вас, мы поняли, почему!..

Столь неприкрытое восхищение поразило наемницу. Меньше всего она готова была встретить такую искреннюю доброту здесь, при дворе. Чуть смягчив выражения, она сказала об этом своей собеседнице. Та понимающе кивнула:

— Конечно, в Большом Дворце все иначе. Там интриги, вся эта грязь… Но королева старается оградить нас от этого. Сюда, в Лазурные Покои, приглашают не по благородству рождения, а по личным достоинствам, только тех, кто приятен Ее величеству. Думаю, Маргели доживает среди нас свои последние дни! А вот вас мы все были бы рады видеть чаще!

Палома развела руками.

— Это зависит не от меня.

— О, неправда! Вы понравились королеве, я это сразу заметила. И раз вы невеста Амальрика — вам всегда будут рады во дворце!

Вот это было Паломе совершенно непонятно. Похоже, ее «жениха» тут все хорошо знали и — что особенно поразительно, учитывая непростой нрав барона Торского — искренне любили! Но когда он успел завоевать сердца всех этих дам? Он всего одну луну в Бельверусе, а прежде король Нимед отнюдь не благоволил к молодому вельможе…

После нескольких очень осторожных вопросов она узнала ответ — и не могла не поразиться проницательности и расчетливому уму своего друга детства. Теперь ее не удивляло то, что рассказывал о прошлых похождениях Амальрика Марициус. Все вполне сходилось…

Барон отыскал самый короткий и верный путь к сердцу королевы — через ее сына. Заинтересовав юного наследника и его друзей с помощью нехитрой игрушки, он в считанные дни сделался в Малом Дворце самым желанным гостем.

Затем принц привел отца познакомиться со своим новым другом — нечего и сомневаться, что Амальрик сумел очаровать и короля. И теперь он стал при дворе своим человеком.

Быстрый, безошибочный способ. Блестящий замысел — и превосходно реализованный!