Красотка для подиума - Царева Маша - Страница 20
- Предыдущая
- 20/54
- Следующая
– Ты давно с ним знаком? Мне кажется, я его где-то раньше видела.
Я снисходительно усмехнулась. Николь всегда делила людей на достойных ее общения и всех остальных. Ратмира она отнесла к первой группе, а вот тощий рокер был сразу же определен в более многочисленную, вторую. В его сторону можно было не стрелять глазами, с ним было позволительно небрежное фамильярное «ты».
Я была уверена на все сто, что никогда раньше Николь не встречала странного бизнесмена Ра. Им просто негде было пересечься.
– Не знаю, – пожал худыми плечами рокер. – Все, девки, готово! Кто первый? – Он кивнул на ровные полоски порошка.
– Я, – улыбнулась Николь.
Ее аккуратно причесанная каштановая головка склонилась над книгой. Краем глаза я заметила, что красивый носик моей подруги безошибочно потянулся к самой жирненькой кокаиновой полоске. Это показалось мне умилительным.
Наверное, кто-то счел бы наши отношения странными. Но я искренне любила Николь – причем именно те ее качества, за которые многие другие ее ненавидели. Мне нравилось ее детское стремление к лидерству. Я любила ее кокетливые уловки и даже получала странное удовольствие, когда наблюдала, как она уводит у меня из-под носа очередного кавалера. Мне было шестнадцать лет, а ей – двадцать два. Я ей невольно подражала, мне казалось, что общение с Николь делает меня более смелой.
Может быть, все дело в том, что у нас никогда не было серьезных конфликтов. Меня вполне устраивало теневое положение, я всегда была не из болтливых, и душой компании меня не назовешь. А на мужчин, за которыми так маниакально охотилась подруга, мне было попросту наплевать. В то время во мне еще не пробудился всепожирающий азарт хищницы, который заставляет нас, женщин, воспитывать в себе особенный сорт жестокости. Женская жестокость – разговор особенный.
Николь шумно втянула внутрь кокаиновую полоску. Когда она подняла ко мне лицо, на ее губах цвела теплая улыбка.
– Теперь ты, – она поманила меня рукой. – Ты же в первый раз, так?
Не знаю почему, но я ответила, что нет. Николь недоверчиво на меня уставилась, но промолчала – она-то считала, что секретов между нами нет.
С будничной улыбкой я приблизила лицо к книге. Что здесь может быть сложного – процесс вдыхания синтетической радости через нос давно во всех подробностях растиражирован голливудскими режиссерами. Одну ноздрю прижимаешь пальцем, другой втягиваешь кокс. На всякий случай я нацелилась на самую крайнюю полоску – так удобнее.
Прижав указательный палец к ноздре, я провела лицом вдоль тающей под моим дыханием полоски. Получилось не так уверенно и красиво, как у Николь, но Митя-Витя остался мною доволен – он похлопал меня по плечу и сказал: «Молодчинка!»
Нос онемел и вдруг перестал быть моим, как будто его обильно спрыснули каким-нибудь лидокаином. Я почувствовала, как замораживающая волна медленно захватывает горло, и покосилась на Николь – интересно, она чувствует то же самое?
В этот момент в комнату вернулся Ратмир с глиняным чайником и крошечными, похожими на наперстки, пиалками.
– Ничего к чаю нет, – извинился он, – я же не знал, что красавицы придут.
При слове «красавицы» он снова выразительно посмотрел на меня. И вдруг так тепло стало мне под этим пристальным взглядом, так уютно. Я почувствовала себя легкой и свободной, мое тело словно само собою отрывалось от земли, вернее, от вязкой толщи шерстяного затоптанного ковра, на котором мы все сидели. Я рассмеялась – просто так, без повода.
– О, нашу… как ее там… торкнуло! – радостно объявил Митя-Витя. – Кстати, как тебя зовут?
– Настя, – послушно ответила я. Я не обиделась, что он не помнил моего имени, в конце концов, мы были квиты.
– Анастасия, – задумчиво повторил Ра.
Этого Николь уже не могла вынести. Расправив плечи, она уверенно, как боевой дракон, пошла в атаку.
– Я тоже пишу стихи, – сказала она, проникновенно глядя в глаза Ратмира.
Я чуть не подавилась. Николь – поэтесса? Да большего прагматика, чем она, свет не видывал!
Но Ра не знал о том, что особа, так преданно глядящая на него снизу вверх, на самом деле даже не имеет представления о том, что такое романтика.
Мысленно я аплодировала актерскому таланту Снежной королевы. Я прекрасно знала этот невинный взгляд маленькой девочки, который так хорошо удавался Николь и безотказно действовал на всех мужчин. Даже на таких, как Ра.
– Вот как? – задумчиво спросил Ратмир. – Тогда, может быть, прочитаете что-нибудь из своего?
– Да, прочитай, малыш, – ожил вдруг Митя-Витя, – а я напишу на твои стихи песню. Мы попадем во все чарты. Круто, да?
Николь смерила его презрительным взглядом.
– Лучше вы мне что-нибудь почитайте, – сказала она так тихо, что всем пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать ее слова, – у вас такой интересный взгляд. Вы меня загипнотизировали, и уверена, что ваши стихи… ваши стихи произведут на меня впечатление.
Я возмущенно закашлялась. Неужели никто из них не чувствует подвоха? Хотя откуда им знать Николь. Но меня интересовало другое – ей-то зачем понадобился этот Ра? Таких особ, как Снежная королева, не привлекает глубина взгляда, и на поэзию им плевать с высокой колокольни. Хотя я совсем забыла, что он богат. Может быть, она почувствовала в Ра слабинку, намек на некую марионеточность?
И мне вдруг стало обидно. Ведь мне-то он и в самом деле понравился. Что-то такое в нем было. Хотя едва ли «светского буддиста» можно рассматривать как кандидата на роль мужа. Но в нем, по крайней мере, чувствовалась какая-то искренность, он произносил мое имя нараспев, как бы смакуя каждую буковку. В то время как большинство мужчин, становившихся моими любовниками, интересовались исключительно длиной моих нижних конечностей.
Я видела, что внимание Ра к моей персоне рассеивается, как горное облачко. И я ничего, ничего не могла с этим поделать, я словно к ковру приросла. Нет бы мне подняться и уверенно соврать, что я тоже пишу стихи. Но все равно у меня не получится намекнуть на собственную лиричность так изящно, как это сделала только что Николь.
Ра нараспев читал свои вирши, на этот раз он обращался исключительно к моей подруге. Нас с патлатым Митей-Витей не существовало в этой комнате, мы находились в другом измерении, не на той планете, где талантливый бизнесмен на бельевых веревках развешивает свой внутренний мир перед холодной красавицей Николь.
– Может, чайку хлобыстнем? – беззлобно предложил Митя-Витя, приобнимая меня за талию. – Этим-то совсем не до нас!
Я стряхнула его руку.
– Хорошая идея. Ты поставь чайник, а я пока помою руки.
– Лады, – ухмыльнулся он, скрываясь в коридоре.
Подождав, пока он доберется до кухоньки и загремит посудой, я осторожно выбралась в прихожую, обулась и тихо покинула квартиру Ратмира. Ни хозяин квартиры, ни Николь даже не заметили моего осторожного бегства.
Оказавшись на улице, я первым делом зачем-то слепила из грязного снега тугой комочек и запустила им в ближайший фонарный столб. Не попала, конечно, ведь на мне была неудобная, громоздкая шуба.
Было мне и грустно, и смешно. Грустно – потому что в тот момент я впервые ощутила вокруг себя некую безысходность: ну что меня ждет, кроме бессмысленных дешевых показов, мужиков с сальными взглядами и ненадежных подруг. А смешно мне было просто так, нипочему – одним словом, кокаин. Я не стала ловить машину, решила прогуляться пешком, хоть мне даже было толком неизвестно, в какую сторону идти.
Я знала, что вечером мне позвонит Николь. Сначала она будет долго извиняться, потом вкрадчиво расскажет об анатомических особенностях и интимных предпочтениях бизнесмена-поэта Ра. А я буду время от времени вставлять веселые комментарии и пошловатые остроты. И даже не скажу ей, что я немного на нее обиделась.
На показе купальников в Гостином Дворе я познакомилась с вертлявой темноглазой манекенщицей по имени Софа. У нее была необычная внешность – рост метр восемьдесят семь, безупречная фигура, аристократично тонкая кость, приятное, но невыразительное лицо и некрасивая неровная кожа – наверное, в детстве Софа серьезно переболела ветрянкой. Ее лоб, щеки и подбородок были изрыты оспинками, которые бедняжка неловко пыталась скрыть с помощью тонального крема цвета загара. О карьере модели с такими данными можно забыть, но на подиуме Софа смотрелась выигрышно – из-за роста. Московские модельеры сходили с ума по ее километровым точеным ногам – на такой девушке любое маловыразительное платье будет смотреться шикарным нарядом от-кутюр.
- Предыдущая
- 20/54
- Следующая
