Алиса в Хуливуде - Кемпбелл Роберт - Страница 3

• Предыдущая
• 3/62
• Следующая

– Послушай, мне рассказывал один приятель, – начал Боско. – Он в Лондоне сидел в кофейне за столиком, под которым ровно через сутки взорвалась бомба ИРА, убив пять человек и ранив двенадцать.

– Ну и что?

– Вот и я ему говорю: ну и что? А он отвечает: ты что, не понял? Я же разминулся со смертью всего на день! Всего на какой-то сраный день! На двадцать четыре часа.

– Ну и что ты ответил?

– Что надо, то и ответил. На меня его рассказ не произвел впечатления. Но я поразмыслил над услышанным. И знаешь что?

– Только не заставляй меня говорить: «Что?»

– Я понял, что люди только и ждут совпадений такого рода. Хотят удостовериться в том, что им везет. Или хотя бы не везет. Хотят поверить, что все, происходящее с ними, происходит помимо их воли, а раз так, то и упрекать себя ни в чем не стоит. Но постоянно поддерживать такой фатализм трудно. Необходимо получать все новые и новые доказательства игры случая.

Свистун возразил, сказав, что он не верит в игру случая. Ни в удачу, ни в неудачу, ни в какие бы то ни было стечения обстоятельств. Во всем детерминизм: причина и следствие, причина и следствие. И все самым тесным образом взаимоувязано.

Надо только уметь распознавать это. Погляди, куда надо, и поймешь, что к чему.

Все это он и впрямь произнес. Однако продолжал из вечера в вечер приходить к «Милорду», усаживался за столик в нише у окна, глядел в окно, глядел в самую сокровенную глубь Хуливуда в ожидании чуда, большого или маленького.

Боско, усмехнувшись загадочной усмешкой, заметил:

– Что ж, хотелось тебе чуда – вот ты и получил его. Божественное вмешательство спасло уличную потаскушку от неминуемой гибели.

– Должно быть, так.

– А если одного чуда тебе недостаточно, то погляди. Вот там, на подходе, и другое.

Женщина, одетая и держащаяся подобно какой-нибудь заморской маркизе, со столь глубоким разрезом в и без того короткой юбке, что на ум поневоле приходила мысль о первородном грехе, пересекала улицу, в точности повторяя путь, только что проделанный чуть было не попавшей в аварию потаскушкой. Но, конечно, ни одна из здешних машин не посмела бы сбить ее. Несмотря на теплую погоду, по плечам у нее, подобно длинному шарфу, вилось меховое боа, заставляя наблюдателя вспомнить о тридцатых. Фетровая шляпка с полями, надетая набекрень, наполовину скрадывала впечатление, производимое ее огненно-рыжими волосами. Впрочем, не затененный полями шляпки второй глаз смотрел воистину по-королевски. Скорее даже, взглядом королевы, оказавшейся среди дикарей. Перейдя через дорогу, она вошла к «Милорду», прежде чем ей успел бросить хоть словечко кто-нибудь из всегдашних уличных приставал.

Боско выскочил из ниши, помчался к себе за стойку и уселся на стул в ожидании, пока он хоть кому-нибудь не понадобится.

Когда она излагала ему свою просьбу, то наклонилась так близко к Боско, что со стороны могло показаться, будто она решила удостоить его поцелуем. Но вместо этого она прикоснулась к его руке и улыбнулась строгой улыбкой, дав понять, что заметила и оценила его инвалидность, а затем отошла и отправилась к Свистуну, у которого при ее приближении разве что не отвалилась челюсть.

– Вы Уистлер? – спросила она, нагнувшись к нему и поцеловав его в угол рта.

– Если бы и не был таковым, то сейчас выдал бы себя за него.

Она подсела за столик лицом к нему.

– Поцелуй от общей приятельницы.

– А как ее зовут?

– Мэри Бет Джонс.

– Не знаю я никакой Мэри Бет Джонс!

– Ну, тем не менее она вас порекомендовала.

– На что?

– Мне нужен телохранитель.

– Я никогда и мухи не обидел.

– Моя приятельница сказала, что видела вас в деле и что смотритесь вы совсем недурно. А еще сказала, что вы не дурак Меня зовут Элеонора Твелвтрис. Если согласны работать на меня, можете называть меня Нелли.

– В былые времена гремела актриса Элен Твелвтрис.

– Даже не однофамилица. Моя настоящая фамилия Рейнбек. Твелвтрис я по мужу.

– Но это же не Роджер Твелвтрис?

– Да, за вами не заржавеет, верно? Вы угадали, господин полуночник.

– У него же работников службы безопасности до…

Свистун смешался и замолчал.

– До хера. Вы хотели сказать: до хера.

Она нежно улыбнулась, превратив непристойность всего лишь в точное словцо.

– До и больше – вот все, что я хотел сказать. До и больше.

Она рассмеялась.

– Так или иначе, я с ним больше не играю, а уж с его людьми – тем более.

– То есть?

– Я с ним развожусь, и кое-что пришлось ему не по вкусу.

– Что именно?

– То, что я собираюсь у него выцыганить.

– Значит, вам кажется, что он постарается отговорить вас от развода?

– Нет, мне кажется, что он постарается меня убить.

В багажнике вишнево-красного «БМВ» находился плоский алюминиевый контейнер, содержащий две камеры, автомобильную лампу-вспышку размером с человеческую ладонь, два телеобъектива – большой и маленький – и несколько насадок. У контейнера было двойное дно: в тайнике размещались несколько дешевых ножей с выкидными лезвиями, два длинноствольных пистолета для прицельной стрельбы, штурмовая двадцатизарядная винтовка и несколько коробок с боеприпасами.

Находился здесь и плоский алюминиевый чемодан, в котором хранились две смены одежды и обуви – повседневная и предназначенная для торжественных случаев черная.

А сейчас на нем был почти ничего не весящий полотняный костюм, белая шелковая рубашка с незатянутым галстуком, белые шелковые носки и изящные итальянские туфли. Форма летчика из эскадрильи Лафайета находилась в чемодане вместе с остальной одеждой.

Руки его, маленькие и изящные, с безупречными ногтями, лежали на баранке, пальцы были похожи на изделия из слоновой кости. И пока они проезжали по бульвару Уилшир, женщина, сидящая рядом с ним, буквально любовалась этими руками и этими пальцами.

– Знаешь, Коннор, а ведь ты так и не сказал мне, чем ты занимаешься.

– Я делаю снимки.

Это вроде бы ее заинтересовало.

– Значит, ты один из тех парней, что трутся возле ночных клубов и ресторанов, норовя застать врасплох и сфотографировать какую-нибудь звезду?

– Нет, я не из них.

Она сразу же утратила интерес, отвернулась от него и поглядела в окошко.

– Так и будем туда-сюда ездить?

– Я знаю одно местечко, которое тебе наверняка понравится. Называется «Маленький клуб». Там играют на пианино.

– Знаешь, что я тебе скажу? У нас в Атланте полно заведений, которые называются «Маленький клуб». И во всех играют на пианино.

– Так чего бы тебе хотелось?

– Сама не знаю. Но чего-то другого. А почему бы нам не проехаться там, где торчат все эти проститутки – и женщины, и мужчины?

– Выходит, тебе нравится низменное? Она рассмеялась.

– Возвышенное, низменное, называйте, как вам хочется, мистер Спиннерен.

От смеха она согнулась пополам, и ее черные волосы упали вперед двумя черными крыльями. Она забарабанила кулачками по собственным коленям, она продолжала смеяться и покачивала головой. Да и как иначе ей было выразить свое подлинное желание – откусить от пирога жизни как можно больше, хоть она и не понимала, что за кусок ей удастся прожевать.

Он тоже рассмеялся – но так, словно это потребовало от него немалых усилий. На следующем перекрестке он повернул направо и поехал на Голливудский бульвар.

Просто поразительно, сколько раз в своей жизни Свистуну случалось слышать от других людей, будто кто-то собирается убить их. Иногда люди, утверждавшие это, бывали настолько испуганы, что им не удавалось поднести ко рту стакан с водой, не расплескав половины содержимого; иногда они каждую минуту оглядывались через плечо; иногда истерически смеялись, как будто подобная ситуация их радовала, но тем не менее никто из них не сомневался в том, что смерть поджидает его за ближайшим углом.

С другой стороны, поразительно и другое: насколько редко угроза, кажущаяся мнимой, оказывается подлинной; но ведь каждый раз приходится проверять подобные подозрения, не полагаясь на то, что очередной потенциальной жертве все только почудилось.

• Предыдущая
• 3/62
• Следующая