Ваш скандальный нрав - Чейз Лоретта - Страница 36

Но он не ревновал и не испытывал мук.

Он чувствовал лишь отвращение.

«Ты грязная потаскуха! И ты ничуть не лучше собственного отца! Неудивительно, что он был так щедр, выдавая тебя замуж. Просто он опасался, что не успеет сбыть тебя с рук до того, как мир узнает, какая ты на самом деле».

Глаза и лицо Франчески запылали. Ее нутро похолодело, словно смерть сковала его, а затем тут же загорелось от стыда. Ее сердце тревожно забилось так же, как оно билось в тот день, в тот ужасный день, когда она увидела, как любовь ее мужа обратилась в ненависть.

Свет уже пробивался сквозь окна Кампанилы, однако Франческа ничего не видела, потому что ее взор застилали ярость и боль. Она споткнулась, но не упала, успев схватиться рукой за стену и удержаться на ногах.

– Идиотка! – пробормотала она. – Почему бы тебе не свернуть себе здесь шею и не дать Элфику возможность отпраздновать это событие? – Вот что происходит, когда человек дает волю чувствам, – сказала себе Франческа. – Эмоции захлестывают тебя. Человек становится сентиментальным, начинает сожалеть о прошлом. Муж, которого она любила, очень сильно любила, назвал ее потаскухой, шлюхой и даже хуже.

Очень хорошо. Она и стала шлюхой. Но великолепной шлюхой!

И нечего ныть! Она все правильно сделала и красиво ушла. Она не испортит впечатления раздумьями и сожалениями. И не позволит старым обидам и переживаниям портить ей настроение.

Франческа поспешила вниз по подиумному спуску, придерживая рукой подолы платья и нижних юбок.

Спустившись вниз и выйдя из Кампанилы на площадь, она лишь слегка замедлила шаг, чтобы сохранить достоинство. Было еще совсем раннее утро, но жизнь на площади кипела вовсю.

Бодрствующий Улива разбудил спавшего Думини. Когда гондольерам приходилось подолгу ждать, они обычно спали по очереди, поэтому один из них всегда бодрствовал.

– Отвезите меня к синьорине Саббадин, – приказала Франческа.

Джеймс с вершины башни наблюдал за тем, как Франческа пересекает площадь. Не важно, что она сказала и насколько он сердит, – он должен последовать за ней, хотя бы для того, чтобы она в безопасности добралась до дома.

И бессмысленно было убеждать себя, насколько малы были бы шансы любого преступника, вздумавшего напасть на нее в это время суток. Вокруг было полно торговцев и тех, кто должен зарабатывать на жизнь и не имеет возможности нежиться в постели до полудня. А рядом с этими рабочими муравьями на площади находились и те, кто шел домой после веселой ночи или ранних утренних развлечений.

Если кто-то сейчас нападет на нее, как он сможет объяснить это своему начальству?

«Простите, но она задела мои чувства. А потом она довела меня до безумной ярости. Я решил не следовать за ней, опасаясь, что в порыве гнева могу ее задушить – и выбросить ее роскошное, но безжизненное тело в ближайшее окно».

– Какой же я идиот! – промолвил он. – Полный, безнадежный кретин!

Он все испортил. Предполагалось, что это она будет его преследовать. А вместо этого он поддался очарованию мгновения. Хотя нет, еще хуже: он пошел на поводу органа, расположенного между его ног. Он дал ей то, чего хотелось и ему, и ей. Но это было все, чего она от него ожидала, теперь в этом можно не сомневаться. И, получив желаемое, она от него ушла.

«Чао, кретин! Я ухожу, чтобы свести с ума французского графа. И джиленийского принца. И возможно, еще нескольких русских и баварских вельмож, а на десерт, пожалуй, отведаю гондольера».

– И чем я тогда для нее был? – пробормотал Джеймс. – Закуской?

Он помчался вниз по лестнице, по подиумному спуску, выбежал из Кампанилы и побежал следом за ней. И всю дорогу вполголоса ругал себя по-итальянски и по-английски, разбавляя проклятия на этих языках бранью на французском, немецком, русском и греческом.

Когда Джеймс добежал до своей гондолы, Дзеджо сообщил ему, что они с Седжуиком видели синьору. Она приказала своим гондольерам отвезти ее к подруге.

Отлично, подумал Джеймс. Они с Джульеттой поделятся опытом. Посмеются.

– Сэр! – послышался голос гондольера.

Джеймс поднял голову.

Дзеджо и Седжуик недоуменно переглянулись: они уже несколько раз окликали его.

– Куда вас отвезти, синьор? – спросил Дзеджо.

Джеймс ступил на гондолу.

– В Сан-Ладзаро, – ответил он. – В монастырь. На сей раз я доберусь до него.

Будить кого-то в столь ранний час было бесчеловечно, однако Франческа испытывала такое отчаяние, что даже не подумала об этом.

Но подумать, только о другом, пришлось: когда ее лодка подплыла к дому Джульетты, Франческа увидела возле него знакомую большую гондолу. Она хотела было приказать Уливе повернуть к дому, но тут в большую гондолу спустился человек, и лодка буквально отлетела от водных ворот.

Спустя всего несколько мгновений она поравнялась с лодкой Франчески. Та заставила себя весело помахать его высочеству. Лицо сидевшего в каюте человека стало багрово-красным, но он все же царственным жестом приподнял свой цилиндр. В лучах утреннего солнца светлые волосы принца Лоренцо запылали, как золото.

А уже всего через несколько минут Франческа вбежала в будуар Джульетты. Девушка сидела за небольшим столиком у камина и задумчиво помешивала ложечкой свой кофе. Когда вошла Франческа, ее рассеянность вмиг исчезла.

– Вижу, ты хорошо развлеклась, – проговорила Франческа. – Его высочество как раз отъезжал, когда я подъехала.

Джульетта пожала плечами.

– Я же вынудила его купить кондом, – сказала она. – И должна была показать ему, как им пользоваться.

Приказав слуге принести Франческе кофе, Джульетта пригласила подругу присоединиться к ней.

Франческа уселась на стул и тут же отчаянно разрыдалась.

Джульетта вскочила с места и подбежала к подруге, чтобы ее обнять.

– Что такое? Что не так? Ты не хотела остаться с Кордером? – обеспокоенно спросила она.

Вытащив свой влажный носовой платочек, Франческа некоторое время невидящим взглядом смотрела на него. Слишком много ненужной мишуры. Почему она не взяла себе платок Кордера, когда он предлагал? Она могла бы привезти его к себе в дом и держать там как сувенир.

При мысли об этом у нее на глаза снова навернулись слезы, Франческа всхлипнула.

Джульетта сунула ей в руку салфетку.

– Да в чем дело? – снова взялась она за расспросы. – Что случилось? Ты же никогда не плачешь! Не забеременела?

– Не-е-ет… – Франческа вытерла глаза и нос квадратиком тонкого льна.

– Не может быть, что ты плачешь из-за принца, – заявила Джульетта. – Прошу тебя, скажи, что это не так. Я думала, что ты хочешь остаться со вторым. Ты выглядела…

– Так ты именно из-за этого устроила шум и так демонстративно убежала? – удивилась Франческа. – А что, если бы вместо принца за тобой побежал Кордер?

– С чего бы это? Не он же затронул мои такие деликатные чувства! – пожала плечами Джульетта. – Это Лоренцо называет меня ребенком, поэтому именно он должен был бежать за мной. И когда я наконец позволила ему меня поймать, он сказал, что очень-очень сожалеет. Сначала я держалась высокомерно и была сердита, но потом позволила ему растопить мой гнев, а вскоре и сама стала говорить ему что-то приятное. Ну а потом… Господи, что я рассказываю, ты сама прекрасно знаешь, как все это происходит!

– Кажется, не так-то много я об этом и знаю, – промолвила Франческа. – Кордер был прав, поняв, что ты хочешь, чтобы принц побежал за тобой, вот он и решил помочь тебе. Что ж, выходит, вы с Кордером заботитесь друг о друге.

Джульетта вернулась на свой стул.

– Тебе же известно, что мне нравится Лоренцо, – сказала она. – А мне известно, что тебя он не интересует. Ты хочешь Кордера.

– Но он же никто!

– Интересно, а почему бы не иметь время от времени любовника, про которого ты можешь сказать, что он никто? – спросила Джульетта. – Особенно такого. Он не официант в кафе, не красивый рыбак, не торговец цветами. Он сын английского вельможи. Его мать родом из старинной и очень известной итальянской семьи. Все его знают.