Портреты - Кендал Джулия - Страница 38

• Предыдущая
• 38/58
• Следующая

– Погоди минутку. А как насчет того, что Жозефина рассказала Клабортинам? Она говорила им, что уехала из Англии с Гастоном, потому что опасалась, что отец начнет его искать. При чем тут это?

– Прекрасно. Она просто не сказала, что беспокоится еще и о том, что заодно с Джоном Эдисоном ее найдет и Макс Лейтон. Откровенно говоря, я думаю, она использовала его существование как удобный предлог, чтобы скрыть свою связь с Максом. Ты не думаешь, что Макс мог увидеть на твоей выставке что-то, что могло подсказать ему, где ее искать?

– Не представляю, что это могло быть. Правда, он сразу спросил, где я делала этот цикл.

– Именно это я и хотела знать. Ты говоришь, он приходил к Джорджу, чтобы узнать твой адрес. Почему он не спросил его сразу у тебя?

Я ответила, стыдясь собственной глупости:

– Я ему не сказала. Сама не знаю, почему. Из гордости.

Как ни странно, Пег рассмеялась.

– Так, ну что ж, по крайней мере хоть в чем-то есть ясность. Ты думаешь, у него уже тогда возникли подозрения?

– Пег, ей-Богу, не знаю, поверь. Я могу поклясться, что в Сен-Виктор он приехал ради меня, – так невозможно притворяться, – и лишь увидев портрет Жозефины, сошел с ума. Тьфу ты, черт, мы ходим по замкнутому кругу.

Я больше не могла обсуждать все это. Да собственно и не видела особого смысла. Наши домыслы ограничились только тем, что мы с легкостью припаяли Максу два убийства.

– Хорошо, – мягко сказала Пег, видя мое отчаянье, – хватит, лучше выпей-ка чаю.

И она поставила передо мной чашку свежезаваренного чудесного напитка «Эрл Грей», отличное английское средство от всех неприятностей. – Я все-таки хотела бы понять еще одно – почему Макс говорил, что хочет отобрать у Жозефины Гастона?

– А-а, это. Он знал, что я о нем беспокоюсь, что Гастон не любит тетю и ему будет у нее плохо. Он, наверное, подумал, что, пригрозив ей, заставит ее отправить мальчика назад в Сен-Виктор. Не думаю, что он хотел навредить ему. Но Гастон сам себя выдал.

– Да, и в итоге мы имеем труп, предположительно еще одно убийство, свидетеля и твое бегство сюда, в Вудбридж.

– Я-то все равно не верю, но если все же Макс убил Жозефину, то кому-то из них – ему или Гастону – придется за это поплатиться, и я бы себе не простила, если бы это оказался Гастон. Я не могла рисковать, понимаешь, Пег?

– Конечно. Ты правильно сделала, что приехала. Я не знаю, что тебе посоветовать, я не хочу притворяться. Это грязное и запутанное дело, но ты, по-моему, пока вела себя разумно. Надо посоветоваться с Льюисом. А пока допивай чай и поспи немного. Я присмотрю за Гастоном, если он проснется, и разбужу тебя к ужину.

Я только тупо кивнула в ответ.

– Пег, Гастон не знает ничего, кроме того, что он услышал. Не говори ему о Жозефине, ладно? Я сама ему скажу, но потом, попозже.

– Разумеется, не буду. Иди, иди. Не беспокойся о Гастоне.

Я ушла, успокоенная тем, что мне есть на кого положиться, точно так же как раньше Гастон положился на меня.

Я заснула мертвым сном, и когда Пег постучала в мою дверь, уже стемнело. Глядя, как она задергивает шторы, я медленно приходила в себя. Она улыбнулась мне и включила лампу .

– Ты выглядишь получше. У тебя есть время принять ванну, если хочешь. Льюис дома, и я ему все объяснила. Он готов поднять на ноги Скотланд-Ярд, но хочет сперва сам с тобой поговорить.

– А где Гастон? – спросила я садясь.

– Играет с Хьюго и Кристофером. Не волнуйся, Клэр. Дети быстро все забывают, и, насколько я поняла из того, что он рассказал ребятам, – для него это не более чем приключение.

– Слава Богу, если так. Он молчал всю дорогу, и я не знала, что творится у него в голове.

– Не торопи его, он сам тебе все объяснит. Полотенце в ванной, ужинать будем через час.

Я долго с удовольствием лежала в ванной, мозги мои окончательно прояснились, и, спускаясь вниз, я уже почти что чувствовала себя человеком, во всяком случае, если не душой, то телом. Душа моя по-прежнему была не на месте, и я всячески старалась оправдать Макса. Но, вопреки моему желанию, что бы я ни говорила, я рыла ему все более и более глубокую яму. Я, которая согласилась выйти за него замуж и поклялась, что никогда не предам его. А теперь оказалось, что все повторяется и, если этот кошмар окажется правдой, я буду вынуждена выдать Макса полиции. Даже мысль об этом была просто непереносима.

Льюис был крайне со мной любезен и ни словом ни о чем не обмолвился. Он был гостеприимен, как будто я приехала предупредив заранее, а не вломилась в дом, прихватив с собой целую кучу неприятностей. Гастон прибежал вместе с близнецами. Он уже вполне нормально выглядел и был очень веселый. Он сразу подлетел ко мне.

– Мадемуазель, наконец-то вы проснулись! Вы даже не представляете, я был в форте, это такой дом среди деревьев, и оттуда все видно!

Его перебили Хъюго и Кристофер, которые повисли на мне, и следующие пятнадцать минут в комнате стоял галдеж, сквозь который можно было с трудом разобрать, чем они только что занимались и что я молодец, что приехала с Гастоном. Гастон заявил, что он полностью присоединяется к последнему утверждению, хотя считает, что я вообще всегда поступаю очень разумно. С тем мы отправились ужинать.

Расположившись вокруг огромного елизаветинского стола, дети опять загалдели. Сегодня почему-то всем хотелось говорить сразу, шум стоял непередаваемый, и это напоминало мне о времени, когда мы сами были маленькими. Гастон, правда, вел себя потише, он не привык к подобной обстановке, и его рука тихонько протянулась к моей, я сжала его ладошку, и мы оба прислушивались к общей болтовне, радуясь, что на нас не обращают внимания.

Потом мальчики отправились в ванную, где Хьюго и Кристофер предложили новому другу свои игрушки для купания, – в основном военные корабли. Гастон признался, что ему не хочется, чтобы я уходила, когда он будет спать, но в остальном чувствовал себя, кажется, неплохо. Он с удовольствием визжал и плескался, придумав замечательную игру и атакуя врага – свою собственную ногу, пластмассовым орудием. Но в конце концов я уложила его и, присев на край кровати, подоткнула под него одеяло.

– Все нормально, малыш?

– Да, мадемуазель. Мне здесь нравится. Хьюго и Кристофер – хорошие ребята. Мне бы хотелось, чтобы у меня был брат-близнец.

– Боюсь, тебе придется помечтать о чем-то другом, Гастон. – Я улыбнулась и взъерошила ему еще не просохшие волосы.

– Ну... ну тогда просто брат?

– Сомневаюсь, малыш. Придумай что-нибудь попроще.

Он с минуту помолчал.

– Может быть, лошадка? 3автра я буду кататься верхом, мы уже ходили в конюшню. Там столько лошадей! И такие красивые.

– Лошадь? Вот это возможно. Я погашу свет, а ты помечтай, договорились? Как ты себя чувствуешь? Тебя ничего не беспокоит?

– Нет... А вас, мадемуазель?

– Немного, Гастон. Но ничего страшного, все поправимо.

– Хьюго и Кристофер сказали, что мы завтра придумаем план сражения.

– Правда? – Я с усилием улыбнулась. – Может быть, ты и меня потом посвятишь?

– Конечно. Но сейчас я хочу спать. Не волнуйтесь, мадемуазель. Вы меня спасли, а теперь я о вас позабочусь. Я знаю, что вам грустно из-за месье Макса, но, я думаю, вам будет лучше, когда вы узнаете правду.

– Я надеюсь, Гастон. Спокойной ночи, мой маленький. – Я поцеловала его, и он поглубже зарылся в мягкое одеяло.

– Спокойной ночи, мадемуазель. – Глаза его закрылись, он задышал глубже и быстро заснул. Я порадовалась тому, как легко успокаиваются дети.

Когда я вошла в гостиную, Льюис с улыбкой поднялся мне навстречу и предложил стаканчик портвейна. Пег все еще была наверху, и я знала, что она пробудет там еще некоторое время. Мне предстоял тот самый разговор, которого я очень боялась. Комната, в которой мы сейчас находились, была теплой, уютной и без претензий, точно так же как и ее хозяин. Деньги нужны были Льюису только для того, чтобы сделать жизнь удобной и интересной. Темно-синие занавески, закрывавшие продолговатые окна, надежно защищали нас от ночной тьмы, а большущий диван и старые кожаные кресла располагали к долгой беседе. Мягкий свет лился из красивого торшера, а торшер и два стакана Льюис поставил на столик на колесиках. Он жестом указал мне на диван, а сам сел в кресло.

• Предыдущая
• 38/58
• Следующая