Коплан сеет панику - Кенни Поль - Страница 6

• Предыдущая
• 6/27
• Следующая

Он пожал ей руку, поклонился и вышел из квартиры.

Выйдя на улицу, он огляделся по сторонам, прежде чем направиться в центр. В тридцати метрах впереди, на другой стороне бульвара, он заметил стоящий «опель-капитан» светло-желтого цвета.

По его губам пробежала едва заметная улыбка. Судя по всему, он напрасно мобилизовал эту машину посольства.

Ближе к полудню следующего дня он вернулся в Лилл-Янсскоген и на этот раз остановился перед широким крыльцом больницы.

В регистратуре он узнал, в какой палате находится господин Энгельбрект. Медсестра в безупречном светло-голубом халате и в очень шедшем ей чепце старательно указала ему дорогу на весьма приблизительном английском при помощи плана больницы.

Лифт, коридоры с покрытыми лаком стенами, запах антисептиков, тишина.

Коплан осторожно постучал в дверь с цифрой тридцать восемь на третьем этаже. Не получив ответа, он приоткрыл ее.

Мужчина с седеющими волосами и очень бледным лицом дремал на кровати ослепительной белизны. На ночном столике стояла ваза с несколькими цветами.

Пациент открыл глаза, когда Франсис закрывал дверь. Его глаза блеснули, но он не пошевелился.

— Я вернулся из Копенгагена, — прошептал Франсис. — Моя фамилия Пауэлл.

Фредрик Энгельбрект слегка вздохнул и взмахнул ресницами.

— Садитесь, — шепнул он.

Коплан придвинул стул, устроился рядом с раненым. Опершись локтями на колени, он прошептал по-русски:

— Вы знаете, почему вас хотели ликвидировать?

Инженер облизал губы.

— Я вижу только один мотив, — с трудом выговорил он. — Моя связь с...

Движением подбородка он указал на Коплана, и тот понял, что он подразумевает разведгруппу. Франсис кивнул в знак согласия.

— Вам... будет легко проверить, поэтому я вас и вызвал, — продолжал Фредрик. — Завтра, в три часа дня, у меня встреча с неким Ингваром Скоглундом, в Скансене, перед входом в музей. Если не придет...

Франсис мысленно закончил: если Скоглунд не придет, это будет означать, что он знает, что Фредрика ликвидировали, а значит, он связан с убийцей.

— Опишите мне его.

— Лет тридцати, лицо овальное, черты расплывчатые. Волосы и брови очень светлые, почти белые. Он среднего роста, скорее худой. Обычно ходит в шерстяной шляпе по тирольской моде.

— Ладно, очень хорошо... Но что делать, если он все-таки не придет на встречу?

Бледная улыбка изогнула бескровные губы Фредрика.

— Я знаю, где он живет, — сказал он сквозь зубы. — Я хотел узнать о нем больше... Посмотреть, кто за ним стоит.

Коплан сделал знак, что понимает, чтобы избавить его от излишних усилий.

— В Лидинге, Бромстенгатан, дом пятьдесят шесть, — сказал инженер.

Коплан слегка вздрогнул от удовольствия. Энгельбрект давал ему конец нити.

— Я не в курсе того, чем вы занимаетесь, — сказал Франсис, оставаясь в роли персонажа, которого изображал. — Мне просто приказано привезти ваши последние сведения о происходящем, и я не очень хорошо понимаю, что произошло. Кого представляет этот Ингвар Скоглунд?

Фредрик на мгновение закрыл глаза. Да, конечно, «почтальон», присланный к нему, попал в эпицентр козней, не имея ни малейшего понятия о происходящем в Стокгольме. Для того, чтобы он мог ориентироваться, следовало бы обрисовать ему ситуацию. Тем более что Энгельбрект, несмотря на уверения врачей, не был уверен, что выкарабкается.

— Пить... — попросил он.

Коплан повернулся к ночному столику, налил в стакан немного минеральной воды и поднес ко рту раненого.

Фредрик сделал глоток и подержал воду во рту, прежде чем проглотить.

Неожиданно в палату вошла медсестра.

Ее пристальный взгляд остановился на пациенте, потом на человеке, сидевшем рядом с ним.

Она произнесла фразу на шведском, и Энгельбрект отрицательно покачал головой. Она заговорила снова, глядя на Коплана, но тот не понял ни единого слова из того, что она говорила. Инженер ответил вместо него. Кинув на Коплана суровый взгляд, молодая женщина удалилась.

Коплан, боявшийся, что его выставят за дверь, с трудом поборол свое волнение. Он поставил стакан на столик, бросил на Фредрика вопросительный взгляд.

— Не пить много... Особо не утомляться, — перевел тот с печальной усмешкой.

Болезненная гримаса исказила его лицо, но он быстро взял себя в руки.

— Несколько месяцев Скоглунд меня ненавязчиво зондировал... Сначала я спрашивал себя, не работает ли он на шведскую контрразведку. От одного нашего информатора, занимающего высокий пост в этой службе, я узнал, что это не так... Тогда я поощрил Скоглунда. Наконец он сделал мне предложение, и я его принял. Он хотел знать, как оборудован центр, где я работаю, и где установлен атомный реактор, служащий для изучения материалов, предназначенных для строительства других реакторов. Задохнувшись, он замолчал.

— Я завоевал доверие Скоглунда, — продолжал он шепотом. — Я не понимал его мотивов. Однажды он мне открыл, что собирает данные для исследования об опасностях, которым подвергается население из-за увеличения числа атомных станций. Сверхсекретное исследование, по его словам, ведет всемирная организация общественного здравоохранения. Он мне сказал, что работы уже далеко продвинулись во Франции и СССР и что добровольные информаторы во все возрастающем количестве сотрудничают с этой организацией.

— Я начинаю понимать, — сказал Коплан, чтобы дать раненому небольшую передышку. — Это могло казаться допустимым до того момента, когда вас пытались убить.

Фредрик кивнул:

— Поэтому я не посылал рапортов о тревоге... Я надеялся выяснить проблему собственными силами.

Коплан понял. Роль, которую Энгельбрект играл для Советов, вырисовывалась четко: он не поставлял им научные сведения — в этом они не нуждались, — а информировал о материалах, которые шведам приходилось закупать для своих станций за границей и которые русские могли им поставлять по более низким ценам. Торговое соперничество Восток — Запад. Так что инженер не должен был испытывать угрызений совести, удовлетворяя любопытство Ингвара Скоглунда.

— Вы передали Скоглунду план, который он у вас просил? — спросил Франсис.

— Документ — нет, — проговорил Фредрик. — Никогда. Я просто дал ему устные указания, позволяющие нарисовать набросок. При каждой встрече я сообщал ему новые детали.

— Возможно, вы сообщили все, в чем он нуждался? А после, так как вы становились ненужным...

— Как знать? — вздохнул Энгельбрект. — Теперь вам играть.

Коплан наклонился к нему.

— Я посоветовал вашей супруге покинуть Стокгольм, — заявил он тоном, полным заботы. — Ей может угрожать опасность, когда узнают, что вы не умерли.

Веки инженера поднялись.

— Правда, я об этом еще не думал... Да, она должна уехать. В Финляндию, например... У нас там родственники.

— Скажите ей это, — настаивал Франсис. — А вы что намерены делать, когда выйдете отсюда?

— Остаться. Они не будут повторять. А потом, полагаю, что за них возьмутся всерьез.

— Будьте спокойны...

С этими словами Коплан встал. Он хотел проститься с Фредриком, но дверь открылась, и вошел мужчина в белом халате. За ним следовал другой, в твидовом пальто, державший в пальцах фетровую шляпу.

Последней в палату вошла медсестра.

Врач обменялся одной или двумя фразами с сопровождавшим его штатским, потом обратился к раненому, тогда как другой посетитель посмотрел на Коплана острым взглядом.

Франсис понял, что он лишний, тем более что в разговоре доктора он различил слово, звучавшее близко к «полиция».

Он по-английски пожелал Энгельбректу скорого выздоровления, простился с присутствующими и вышел.

На следующий день, оказавшись в Скансене — юго-восточном районе столицы, — Коплан сожалел о том, что указания Энгельбректа не были достаточно конкретны.

«Перед музеем...» — сказал тот, указывая место своей встречи с Ингваром Скоглундом. Сложность заключалась в том, что их было три на расстоянии примерно в двести метров. Во-первых, Северный музей, большое здание которого тянулось вдоль красивого проспекта. Чуть дальше — Биологический музей, посвященный скандинавской и лапландской фауне. И наконец, в огромном саду Музей под открытым небом, где воссозданы в естественном окружении старые дома, фермы, церкви и мастерские Швеции былых времен.

• Предыдущая
• 6/27
• Следующая