Лодка над Атлантидой - Кернбах Виктор - Страница 16

• Предыдущая
• 16/76
• Следующая

Яхубен замолчал, недоуменно покачивая головой. Потом задумчиво произнес:

— В Бехдете на меня набросилась собака, и, чтобы не убивать ее, я зашел в домик одного человека. Он пригласил меня посидеть. Я посмотрел, что он мастерит. Он делал кольца… Его жена сказала, что эти кольца для самых видных господ города. И знаешь, что они ели? Я сам видел: лук с заплесневелой лепешкой. Лепешка была из ячменя. У них была еще одна головка лука, и они ее оставили на второй день. Я отдал им свой хлеб, хотя во вражеской стране мы должны брать, а не давать. Если бы Пуарем узнал об этом, он приказал бы меня убить. Все говорят, что так хотят боги. Но почему говорят, что все добрые боги самые сильные?

Аута улыбался и ничего не ответил.

— Ты почему мне ничего не отвечаешь, Аута? — удивился солдат.

— И я давно ищу ответа на твой вопрос, но до сих пор не нашел! — ответил наконец тот.

— Знаешь, вероятно, я нашел.

— Какой же, Яхубен?

— Песня лжет! Вот он, ответ. Аута вздохнул:

— Это тоже еще вопрос.

Солдат проницательно посмотрел на Ауту и замолчал. Потом тихо запел другую песню, из своих родных мест. Он смотрел вдаль, где на горизонте виднелось море. Вдруг Яхубен повернулся и схватил Ауту за плечо.

— Смотри, наши корабли идут! — крикнул он радостно.

В самом деле, горизонт был усеян маленькими белыми неподвижными крылышками, которые непрерывно увеличивались. Были ли это корабли Атлантиды, сказать пока было трудно, но это были, конечно, корабли.

— Откуда ты знаешь, что это наши? — спросил Аута. Яхубен в замешательстве посмотрел на него:

— А чьи же еще? У кого столько кораблей? Здешние не осмеливаются пересекать море. Они плавают только вдоль берега.

Прошел час, и корабли стали видны более отчетливо. По строю и величине они могли принадлежать только атлантам. Раб и солдат направились к лагерю.

Люди племени роме, у которых атланты отобрали чудесное поле, примыкающее двумя сторонами к лесу из акаций и пальм и обрамленное с двух других сторон берегом голубого моря и реки с ее зарослями папируса и лотоса, далеко стороной обходили чужой лагерь и молча, с ненавистью смотрели на белые палатки.

Пуарем стоял на берегу и смотрел на тысячи парусов кораблей. Он был доволен награбленной добычей: золотом, антилопами, настриженной шерстью от множества овец. Но более всего он был доволен, что захвачено несколько тысяч рабов и рабынь, среди которых были трудолюбивые и ловкие мужчины из племени даза, теза, белые люди машуаша, жившие на западе, знающие свое дело мастера из Страны Песков Херьюша и красивые певицы роме из плодородной страны Та Кемет.

Солдаты-атланты срочно подготавливали оружие и вещевые мешки, а писари подсчитывали захваченную добычу для правителя и жрецов, решая, сколько скота, рабов и шерсти нагружать на каждый из грузовых кораблей.

С тех пор как на горизонте показались корабли, Аута стал еще более молчаливым. Шумная суета, связанная с отплытием в Атлантиду, его нисколько не волновала. Он не знал, виновата ли в том грусть, закравшаяся в его душу в связи с уходом из этих мест, или ощущение близости возвращения на Атлантиду… В таком душевном состоянии он пошел к Тефнахту, когда тот наконец его позвал. Жрец Тефнахт ходил по берегу, заросшему лотосом; на лице его играла с трудом скрываемая улыбка, значение которой Ауте так и не удалось сразу понять. Он подумал, что никогда не видел Тефнахта таким довольным.

— Знаешь, почему я тебя позвал? — спросил Тефнахт раба, когда увидел его.

Аута склонился до земли и ответил, что не знает. Жрец, казалось, был доволен его ответом. Он сказал;

— Так вот почему. Наблюдал ли ты за звездой, думал ли ты о ней?

Раб посмотрел на звезду, которая и в Та Кемете также находилась на южной части неба. Неожиданный вопрос жреца вывел его из состояния спокойной грусти, в которой он пребывал в течение последнего времени. Аута недоверчиво посмотрел на жреца. К чему тот клонит?

И он ответил коротко:

— Смотрел, господин…

— Так ты не забыл о ней?

— Даже если бы я ее более не видел, мысль моя вряд ли могла бы покинуть ее.

— Оно и видно!

Аута замолчал. Жрец пристально следил за ним, стараясь проникнуть ему в душу. Но лицо раба было непроницаемо, а глаза стали неподвижно-холодны.

— Я позвал тебя, чтобы сказать об одной интересной вести. В то время, когда мы находились в Та Кемете, в верховье Хапи, на первом пороге этой реки, в песках на западе оказались стеклянные камни, похожие на те, от которых ты потерял сознание у оазиса. Точно такие же камни упали по ту сторону этих лесов на западе. Говорят, что там, где они упали вблизи людей, те умерли. Те, кто пришел после нескольких месяцев после падения камней, не зная, что это такое, и притронулись к ним рукой, отделались быстро проходящим обмороком. Но никто не взял с собой ни одного. А жаль!

Взгляд Ауты сразу же изменился. Теперь раб смотрел умоляюще. Жрец понял и отрицательно покачал головой:

— Нет! Камни находятся далеко, несколько дней пути, а мы отправляемся завтра.

Аута стал грустным и опустил глаза, Тефнахт не то улыбнулся, не то злобно скривил губы в улыбке.

— Не советую тебе уходить самовольно: по ту сторону границы лагеря тебя ожидает смерть. При этих словах Аута поднял голову.

— Моему господину не стоит беспокоиться. Я не могу предпочесть пустыню книгам Святой Вершины.

Тефнахт сделал вид, что не расслышал, хотя от этих слов у него перехватило в горле. Затем он сказал с раздражением:

— Даже если бы ты мог взять с собой такой камень, что бы ты мог узнать о нем? Камни не говорят.

Аута не мог сдержать улыбку. Тефнахт поднял брови, словно бы удивленный его веселым настроением.

— Если бы мой господин не стал сердиться, я ответил бы на это, — произнес раб. — Я сказал бы другое, не то, что говорил господин.

— Говори! — приказал Тефнахт, испытующе разглядывая его.

— Я думаю, что камень, как и любая неодушевленная вещь, говорит. Правда, не у всех есть уши, которые могут слышать…

Он остановился в нерешительности. Тефнахт рассмеялся:

— Я сказал почти то же самое. Ни ты, ни даже мы не знаем язык тех камней, о которых ничего не написано на человеческом языке.

— Я хотел бы сказать, господин, что иногда мы слышим язык меди. Мы знаем, где ее искать и как ее плавить. Знаем, для чего она используется.

— А какую медь ты знаешь? — перебил его жрец. — Скажи, из чего состоит она?

Аута смущенно поглядел на него. Тефнахт продолжал:

— Вот то-то. А камни, которые довели тебя до болезни, прибыли с неба. Медь — из земли, а ты не знаешь ее состава… Разве не легко уверовать в то, что камни брошены богами? — заключил он, громко смеясь.

— Богами или нет, эти камни все равно не дают мне покоя, господин… Уж лучше бы я их не видел!

Тефнахт смотрел в сторону моря. Теперь корабли были совсем близко. Вдруг Аута голосом, выдававшим его волнение, произнес:

— Господин, я видел море и землю. Видел я и горы, и пещеры. Почему ни один из тысячи неподвижных камней, к которым я прикасался, не свалил меня, как тот, к которому я даже не приблизился?

Он хотел еще что-то сказать, но остановился, почувствовав, что такое признание вызовет гнев Тефнахта. Однако, то ли не желая оставлять без ответа последний вопрос раба, то ли стремясь самому найти на него ответ, жрец, улыбаясь, повернулся спиной к морю.

— Я раскрою тебе тайну, за которую ты будешь мне признателен, — начал медленно Тефнахт. — Послушай, отец моего отца был жрецом Бога Огня. И перед тем как умереть, он мне рассказал вот что. В годы молодости он видел, как этот бог спустился на землю атлантов. Однажды, когда ярко светило солнце, на небе появился какой-то странный свет, почти равный солнечному. Свет этот, как огненный столб, пробил небо со скоростью самого быстрого копья. Отец моего отца гулял по пустому, только что скошенному полю. Он был молодым жрецом и поклонялся Богу Вод. Вдали, на обочине поля, люди жарили козу, готовясь к обеду. В каких-нибудь пятидесяти шагах от отца моего отца с неба врезался в поле столб огня. Отец моего отца упал на землю от удара ветра, подувшего с силой средь ясного неба. Потом он поднялся. Был уже вечер. В городе скоро все жители узнали о случившемся от тех, кто, бросив козу на вертеле, со страху убежал, чтобы предупредить о смерти жреца. Но отец моего отца, увидев, что он в состоянии поднять лежащий неподалеку столб, который уже к этому времени перестал светиться и стал холодным, взял его и понял, что в его руках огромный кремень. Когда отец моего отца, живой и здоровый, пришел в город, люди уже знали от косцов об огненном столбе. И тогда многие решили, что Бог Огня сам указал им, кого выбрать в его служители. Возможно, ты удивляешься, зачем я именно тебе рассказал все это?.. Подумай и поймешь. Бог Огня был камнем, как все камни, но он ударил с неба, и тот жрец упал…

• Предыдущая
• 16/76
• Следующая