Бледный убийца - Керр Филипп - Страница 37

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая

– Да, а кто вы?

Ему, должно быть, не меньше семидесяти. На голове блестящая лысина, опушенная длинными седыми волосами, спускающимися на воротник. Роста невысокого, к тому же годы согнули его, и трудно было поверить, что у этого человека пятнадцатилетняя дочь. Я показал ему свой значок.

– Полиция! – сказал я. – Только не пугайтесь. Я пришел не для того, чтобы причинить вам неприятности. Я просто хочу задать несколько вопросов вашей дочери. Она может описать одного человека, преступника.

Увидев мой полицейский значок, господин Хирш побледнел, но после моих слов кровь стала постепенно приливать к его лицу. Господин Хирш отступил в сторону и молча пропустил меня в зал, заполненный китайскими вазами, бронзовыми статуэтками, тарелками с голубым орнаментом и замысловатой резьбой по бальзовому дереву в застекленных горках. Я с восхищением рассматривал все это богатство, пока он закрывал и запирал входную дверь, а он мельком сообщил мне, что в молодости служил в немецком военно-морском флоте и много путешествовал по Дальнему Востоку.

Почувствовав аппетитный запах, заполнявший весь дом, я извинился, что помешал семейному обеду.

– До обеда осталось еще немного времени, – сообщил старик. – Моя жена и дочь пока на кухне.

Он неловко улыбнулся, так как для него, без сомнения, была непривычной вежливость представителя власти, и провел меня в приемную.

– Итак, – сказал он, – вы говорите, что хотели бы побеседовать с моей дочерью Сарой, что она могла бы описать преступника.

– Да, это так, – подтвердил я. – В школе, где учится ваша дочь, пропала одна девушка. Весьма вероятно, что она была похищена. Один из моих людей в беседе с девушками из класса, где учится ваша дочь, выяснил, что несколько недель назад какой-то незнакомец разговаривал с Сарой. Мне хотелось бы узнать, не помнит ли она, как он выглядел. С вашего разрешения.

– Разумеется. Я сейчас приведу ее, – сказал он и вышел.

Несомненно, это была очень музыкальная семья. Рядом с большим блестящим черным «Бехштейном» лежало несколько футляров с музыкальными инструментами и стояли пюпитры. У окна, выходившего в большой сад, приткнулась арфа, и почти на всех фотографиях, стоявших на буфете, молодая девушка играла на скрипке. Даже картина, написанная маслом, которая висела над камином, была посвящена музыкальной теме – фортепьянный концерт, как мне показалось. Я стоял и разглядывал эту картину, пытаясь представить себе, какую музыку исполнял пианист, когда господин Хирш вернулся со своей женой и дочерью.

Фрау Хирш оказалась гораздо выше и моложе своего мужа, по-видимому, ей было не больше пятидесяти, – стройная, элегантная женщина с жемчужными серьгами и жемчужным ожерельем. Она вытерла руки о фартук и обняла дочь за плечи, словно подчеркивая свои родительские права перед лицом возможного вмешательства в их жизнь государства, которое относилось к их нации с неприкрытой враждебностью.

– Мой муж говорит, что в классе, где учится Сара, пропала девушка, – спокойно сказала она. – Кто она?

– Эммелин Штайнингер, – ответил я.

Фрау Хирш немного повернула к себе дочь.

– Сара, – с упреком произнесла она, – почему ты не сообщила нам, что одна из твоих подруг пропала?

Сара, немного полноватая, но очень здоровая и привлекательная девушка, которая никоим образом не вписывалась в тот расистский образ еврея, который создал Штрейхер, поскольку ее глаза были голубыми, а волосы – светлыми, нетерпеливо дернула головой, как маленький упрямый пони.

– Да она просто сбежала, вот и все. Она только и говорила об этом. Мне совершенно безразлично, что с ней случилось. Мы не дружили с Эммелин Штайнингер. Она всегда говорила о евреях всякие гадости. Я ее ненавижу, и мне все равно, что у нее умер отец.

– Хватит, – прервал ее господин Хирш, по-видимому не желавший слышать о том, что у кого-то умер отец. – Не важно, что она говорила. Если ты знаешь что-нибудь, что поможет комиссару найти ее, ты должна об этом рассказать, ясно?

Сара сделала недовольное лицо.

– Да, папа, – зевнула она и плюхнулась в кресло.

– Сара, в самом деле! – укоризненно сказала ее мать и неловко улыбнулась мне. – Обычно она ведет себя совсем по-другому, комиссар. Извините!

– Все в порядке, – улыбнулся я, устраиваясь на скамейке для ног, стоявшей перед креслом, где сидела Сара.

– Сара, в пятницу, когда один из моих людей разговаривал с тобой, ты сказала, что вспомнила, как какой-то мужчина крутился около вашей школы. Где-то месяца два назад. Это правда? – Она кивнула. – Тогда я хочу попросить тебя, чтобы ты попыталась вспомнить и рассказать мне все об этом человеке.

Несколько мгновений она покусывала свой ноготь, а затем стала внимательно его рассматривать.

– Ну, это было так давно... – протянула она.

– Все, что тебе удастся вспомнить, может оказаться для меня полезным. Например, в какое время дня это произошло?

Я вытащил записную книжку и положил ее на колени.

– Это было как раз тогда, когда все уходили из школы. Как обычно, я собиралась идти одна. – Она подняла голову, вспоминая. – И около школы стояла та машина.

– Какая это была машина?

Она пожала плечами.

– Я не разбираюсь в марках машин и вообще во всем этом. Но она была большая и черная, и за рулем сидел шофер.

– Это шофер заговорил с тобой?

– Нет, другой человек, который сидел сзади. Я думала, это полицейские. Тот, что сидел сзади, опустил стекло и позвал меня, когда я выходила из калитки. Я была одна. Большинство девочек уже ушли. Он попросил меня подойти поближе и, когда я подошла, сказал мне, что я... – Она слегка покраснела и замолчала.

– Продолжай, – сказал я.

– ...что я очень красивая и, он уверен, мои родители гордятся, что у них такая дочь. – Она бросила смущенный взгляд на своих родителей. – Я ничего не выдумываю, – произнесла она, и в ее тоне я уловил нотки удовольствия. – Честное слово, именно так он и сказал.

– Я тебе верю, Сара, – подбодрил я ее. – Что он еще говорил?

– Он обратился к своему шоферу и сказал, что я прекрасный образец германской девушки или какую-то подобную глупость. – Она засмеялась. – Это было так смешно! – Она поймала взгляд своего отца и снова стала серьезной. – Короче говоря, он сказал что-то в этом роде. Я точно не помню.

– А шофер ответил ему что-нибудь?

– Он предложил своему боссу отвезти меня домой. Тогда тот, что сидел сзади, спросил меня, хотела бы я, чтобы они довезли меня до дому. Я ответила, что никогда не каталась на такой большой машине и с удовольствием...

Отец Сары громко вздохнул:

– Сколько раз мы говорили тебе, Сара, не...

– Если вы не возражаете, – остановил я его, – это может подождать. – Я снова посмотрел на Сару. – Что же случилось дальше?

– Этот человек сказал, что, если я правильно отвечу на несколько вопросов, он меня подвезет, совсем как кинозвезду. Ну, сначала он поинтересовался, как меня зовут, и, когда я ему сказала, он поглядел на меня так, будто был шокирован. Конечно, потому, что он понял: я – еврейка, и тут же спросил, не еврейка ли я. Я хотела было ответить ему, что нет, – просто ради смеха, но потом испугалась, что он может проверить, и я попаду в беду, и тогда я сказала, что я еврейка. После этого он откинулся на своем сиденье и велел шоферу ехать. А мне больше не сказал ни слова. Это было очень странно. Как будто я вдруг перестала для них существовать.

– Очень хорошо, Сара. Теперь ответь мне: ты сказала, что подумала, будто это – полицейские. Они были в форме?

Она неуверенно кивнула.

– Начнем с цвета этой формы.

– Кажется, что-то зеленое. Вы знаете, как у полицейских, только немного темнее.

– А какие у них были фуражки? Как у полицейских?

– Нет, это были скорее офицерские фуражки. Папа был офицером флота.

– Что-нибудь еще? Значки, нашивки, знаки различия на воротниках. Что-нибудь в этом роде. – Она отрицательно качала головой. – Ну хорошо. Теперь этот мужчина, который говорил с тобой. Как он выглядел?

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая