Слава - Кертис Джек - Страница 26
- Предыдущая
- 26/83
- Следующая
Голос и то, что он шептал, завораживали ее, она слушала рассказ, как ребенок, который хочет и поскорее узнать конец, и чтобы история никогда не кончалась. Голос звучал тихо, почти без выражения, но в его мягкости и вкрадчивости, даже в монотонности крылось что-то недоброе.
– ...ты стояла в обрамлении света из окна, как Рапунзелла, пленница из башни, и на тебе было платье, Лаура, желтое платье! Мне хотелось бы, чтобы оно сейчас было на тебе. Я следил за тобой, а ты не знала о моем присутствии; я шел за тобой по улице и стоял рядом, прямо за твоей спиной, когда ты покупала газету, и потом, в метро, в давке, а ты не знала, что я там, – была такая жара, правда? И я видел маленькие капельки на тонких волосках у рта, Лаура, так близко, так близко... оно сейчас на тебе, желтое платье? Если бы я пришел сейчас к тебе, если бы я стоял снаружи, а ты бы высунулась из окна, было бы на тебе желтое платье? Если бы я стоял за дверью и позвонил...
Это была сказка. Разумеется, сказка. И принц пришел в мрачную башню, где была заперта его возлюбленная.
–...ты будешь в желтом платье? Странно, не правда ли? Ты меня совсем не знаешь, а я знаю о тебе очень много, я думаю о тебе, Лаура, я часто о тебе думаю и часто вижу тебя во сне. Мне снилось, совсем недавно, что ты заболела и пришла ко мне, я был хирургом, и я изменил тебя, ты изменилась в моих руках, мне надо было только коснуться тебя, только дотронуться, я ощущал свою силу, и я дотронулся до тебя там, где тебе было больно...
Лаура положила трубку. Ее била дрожь. Она чувствовала себя опустошенной, словно была ужасно голодна или ужасно устала. По ее лицу текли слезы, она плакала, не подозревая об этом. Запястье и Плечо тупо ныли, а пальцы, державшие трубку, онемели и не разгибались, она не могла ими пошевелить. Она стояла неподвижно, ощущая наполнившее комнату напряжение, а от стены, словно от гигантской туго натянутой мембраны, отражалось несмолкаемое эхо шепота.
Зазвонил телефон, и она машинально сняла трубку.
– Я ведь думаю о тебе, Лаура, я часто думаю о тебе, я представляю себе, как ты ходишь из комнаты в комнату в своей квартире; в ту ночь, когда я стоял под окном, я знал, что увижу тебя, я знал, что одним своим присутствием я могу привлечь тебя к окну, я знал, что ты не обманешь мои ожидания, Лаура, и ты появилась, облокотилась о подоконник, и твои волосы мерцали в свете...
Принц пришел в мрачную башню...
– ...я видел тебя и потом, после того как ушел, я видел, как ты ходишь по комнате, из спальни в ванную; да, я думал о том, как в тот день ты вернулась и пошла в ванную, где лежала Кэйт...
Какое-то время она слушала, потом отключилась. Очнувшись, она увидела, что трубка лежит на рычаге.
Ее мотало из стороны в сторону. Обеими руками она нажимала на трубку, словно поймав некое смертоносное существо и сосредоточившись на том, чтобы не выпустить его из ловушки. Странным образом ее сознание сохранило ясность: она знала, что нужно делать. Она постояла в этом положении, как будто выжидая, пока зловредное существо не задохнется. Потом подняла трубку и протянула руку, чтобы набрать номер.
– Я хотел знать, Лаура, я хотел знать, как она выглядела, ты можешь мне рассказать? Я хотел знать, неужели она была такой же, какой я ее оставил; я хотел знать, что ты сделала и что подумала; я наблюдал за тобой, мысленным взором я видел, как ты открываешь дверь ванной и входишь...
– Кто вы? – Ее голос стал хриплым, она пыталась подавить свой страх. – Что вам от меня нужно?
Она спросила, и голос ей ответил. Он рассказал ей все: что он хочет сделать и как сильно ему этого хочется. Он рассказал о желтом платье, о волосах, о ее теле и ее лице, и что произойдет, и что он будет ощущать при этом; рассказал во всех подробностях – дюйм за дюймом, минута за минутой, – не забывая ни малейшей детали; она слушала, ошеломленная безумными фантазиями, как ребенок, увлеченный страшной сказкой, а голос все шептал и шептал, то и дело повторяя ее имя – Лаура... Лаура... – точно Божье благословение.
Когда раздался звук входного звонка, она сразу нажала на кнопку, чтобы открыть замок. Это не играло никакой роли. Кто бы ни пришел, ей нужна была хоть одна живая душа. У нее не осталось сил, чтобы контролировать происходящее.
Когда Дикон вошел в комнату, она сначала посмотрела на него невидящим взглядом, потом приоткрыла рот и подняла руку, словно защищаясь от надвигавшейся и растущей на глазах фигуры.
Из горла у нее вырвался глухой звук, потом другой, более резкий. Она была похожа на проснувшегося человека, пришедшего во сне на край высокого утеса. Дикон молчал и не приближался к ней.
Она сделала неуверенный шаг к обрыву, потом еще один, вытянув руки в надежде, что он увидит, с какой высоты она упадет и как долго ей лететь. Потом она шагнула в никуда, словно взлетая с обрыва; члены ее обмякли, и она упала бы, если бы он не подхватил ее.
Глава 16
Лаура долго рыдала.
Она ходила по квартире вместе с ним, боясь оставаться одна. Он пошел на кухню, чтобы приготовить кофе; она последовала за ним и стояла рядом, пока он доставал чашки и наполнял чайник. После, когда к ней начал возвращаться голос, Дикон подошел к окну и выглянул наружу; она пошла с ним и встала позади него – так, чтобы на нее не падал свет.
Постепенно Лаура рассказывала ему все больше и больше, начиная и умолкая, собирая куски сказки, слышанной ею по телефону. Теперь она поняла, что это был не рассказ: рассказ уже в прошлом, и у него есть конец. А то, что слышала она, больше напоминает обещание.
Дикон обнял ее, когда она рассказывала о том, что обещал голос. Истощенная воспоминаниями, она поспала с полчаса, уткнувшись ему в плечо. Проснувшись, Лаура сразу же схватила его за руку, будто испугавшись, что он отодвинулся от нее слишком далеко. Страх парализовал ее волю. Между ними все было сказано и сделано, и ему ничего не оставалось, как пойти в спальню. Она последовала за ним и спокойно дала себя раздеть, а потом прижималась к нему, когда он раздевался сам. Они легли в постель, и Лаура крепко обняла его, обвив ногами.
Внезапно она вскрикнула и раздвинула бедра; стремясь к максимально тесному соитию, она скрестила ноги у него на спине и обхватила его руками. Казалось, они склеились намертво, но она вжималась в него все плотнее и плотнее, раскачиваясь из стороны в сторону, руководимая одновременно и страхом и страстью. Казалось, она была одержимой, а он – изгоняющим бесов.
Лучи палящего зенитного солнца проникали сквозь шторы спальни и наполняли комнату каким-то подводным светом. Дикону снился дом.
Этот дом стоял в чаще леса, в зарослях вереска. Сначала Дикон был снаружи, разглядывая каменный фронтон и переплеты оконных рам; потом он оказался внутри, где царил вечный полумрак и было так много пыли, что он почувствовал ее на зубах. Вокруг стоял слабый непрекращающийся шум. Прислушиваясь к нему, он понял, что это удары закрывающихся дверей; они хлопали одна за другой, словно звуки его прохода по дому где-то задержались и донеслись до него только сейчас. Как повторное воспроизведение записи, как напоминание. Перед ним встала еще одна дверь, но, еще не доходя до нее, он почувствовал что-то и остановился. Сначала это было просто предчувствие опасности, животный инстинкт, предшествующий знанию. Его насторожил резкий и горячий запах, раздражавший ему ноздри и горло. Дикон вернулся в ту сторону, откуда он пришел, и, хотя ничто не указывало на это, сразу же понял, в чем дело. Дом горел.
От страха сон отлетел. Дикон проснулся и подпрыгнул на кровати, словно к его груди приложили электроды. С минуту он испуганно озирался вокруг, но мягкий зеленоватый свет успокоил его. Первой его разумной мыслью было: «Что теперь?»
Женщины, которые были у него после смерти Мэгги, приходили и уходили из его жизни бесследно. Он не знал, как их звали, не помнил, как они выглядят и как говорят. Если бы ему потребовалось найти их, он долго бы вспоминал их голоса и лица.
- Предыдущая
- 26/83
- Следующая
