Вороний парламент - Кертис Джек - Страница 8

• Предыдущая
• 8/87
• Следующая

– Я проголодалась.

– Пятнадцать минут пятого, – сказал он, – слишком рано и слишком поздно для всего на свете.

– Эта мысль давно устарела в стране потребителей, дружок. Она скатилась с постели и потянулась.

– На этой свободной земле не существует разумных перерывов в потреблении пищи. Если хочешь есть и можешь за это заплатить, кто-нибудь обязательно приготовит тебе еду в любое время суток.

Он поднял телефонную трубку и вопросительно посмотрел на Рейчел.

– Не надо, – сказала она, махнув рукой, и пошла в ванную. – До обеда как-нибудь дотерплю. Что ни делается, все к лучшему.

Через пять минут она вышла из ванной, но, глядя на нее, можно было подумать, что она провела там целую вечность: мокрые волосы были прилизаны и зачесаны за уши. Она завернулась в большой купальный халат и, оправив полы, села по-турецки на кровать.

– Ну, а теперь о деле. Ты сказал, что это случилось здесь.

– В Нью-Хэмпшире, если это важно.

– Расскажи.

– В прошлый четверг по пути в колледж был похищен юноша. Сын Чезаре Паскини. – Герни сделал паузу, реакция Рейчел была соответствующей. – А мать, – продолжал он, – из Вудстока. Парень жил неподалеку от студенческого городка в доме, где студенты снимают комнаты. За него просят десять миллионов долларов.

– Ничего об этом не слышала.

– Вот и прекрасно. Паскини пригласил меня в Рим, какое-то время довольно неудачно следил за мной и наконец выложил свое дело.

– А мать? – Рейчел порылась в сумке, ища сигареты.

– Сидит в трехсотдолларовом номере отеля «Плаза», ждет звонка и тихо сходит с ума. Они с мужем много лет в разводе, сын живет с ней. Отец для него чужой человек.

– Но готов расколоться на десять миллионов.

– Вот именно.

– А что полиция? – Голос ее прозвучал резко.

– Ты же знаешь: я обычно советую обращаться в полицию.

– Если только...

– Если только по каким-то причинам она не отказывается помочь.

– А разве в этом случае она не могла бы помочь?

– Скажешь тоже. Она задумалась...

– Телефонный звонок... мать ждет указаний, где и когда передать деньги...

– Да.

– А парня похитили... – она запнулась, – восемь-девять дней назад?

Он поднял брови и кивнул.

– Вот так.

– Он убит?

– Нет. – Герни замотал головой. – Не думаю. Слишком все профессионально. Убей они его, не сидели бы спокойно. Начались бы звонки, попытки как можно скорее получить выкуп, ну, в общем, какие-то признаки паники. Во всяком случае, они не молчали бы... Ты, кажется, раньше не курила?

– Нет. – Она грустно посмотрела на сигарету. – Но сейчас жизнь очень напряженная. Ведь чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем тяжелее. А ты сам что обо всем этом думаешь?

– Не знаю.

– Чего же ты от меня хочешь?

– Паскини богат, а чем больше денег, тем больше сложностей. Все как-то очень уж подозрительно: он весь в делах. Наверняка какие-то тайные связи, всевозможные махинации... Мне нужно навести о нем справки. Ваши люди должны располагать информацией о таких влиятельных персонах. Может быть, кто-нибудь в американском посольстве в Риме...

– Конечно, – кивнула она, – это можно узнать... Ты думаешь, здесь политика?

– Да все, что угодно. Возможно, я ошибаюсь и это обыкновенное вымогательство. Но дело почему-то не клеится.

– Ты сомневаешься?

– Да.

– Хорошо, – сказала она. – Я поинтересуюсь. Но для этого мне понадобится час-другой. Надо кое-кому позвонить. В общем-то ничего сложного нет. Но мы рискуем возбудить любопытство. Начнутся вопросы.

– Я знаю.

– Когда ты собираешься обратно в Нью-Йорк?

– Завтра днем.

– Хорошо, в понедельник вечером позвоню тебе. – Она докурила сигарету и осторожно держала окурок, стараясь сдержать на кончике пепел. – Здесь есть гимнастический зал, за ним – парная и подводный массаж. Я туда собираюсь. – Она выбросила окурок в мусорную корзинку. – Потом хочу выпить и пообедать.

Вдруг она сказала с улыбкой:

– Возможно, тебя это мало волнует, но я рада нашей встрече, хотя приехал ты не ради меня.

Они рано пообедали в одном из скромных ресторанов отеля. Оба были в спортивной одежде, как и большинство посетителей. Так здесь принято – на этом, с позволения сказать, курорте минеральных вод, где предлагают недельную программу похудения женщин с избыточным весом. Эти женщины, с грушевидными фигурами, мелькали повсюду: одетые в гимнастические трико, валялись по полу в спортивных залах, переносили свои животы от одного спортивного снаряда к другому, задыхаясь и краснея от усилий, но светясь доблестью. А за ужином те же самые люди яростно, словно кочегар в топку, забрасывали в рот свои макароны, видимо полагая, что игры в похудение днем разрешают им по вечерам предаваться гастрономическим излишествам.

Герни и Рейчел вернулись к себе в номер и пошарили в холодильнике в поисках бренди, потом, несмотря на холод, вышли на крошечное крыльцо, отделявшее их от соседей и глядевшее прямо на океан. До этого они сидели в баре за столиком у окна и смотрели, как заходит солнце. На горизонте горела кроваво-красная полоска, казавшаяся краем моря. Облака, похожие на страусиные перья, были окрашены в тот же цвет, розовато-лиловый тон неба переходил в чистый аквамарин, хрупкий и распадающийся на самые необыкновенные оттенки.

– Здесь до банальности красиво, правда? – заметила Рейчел. Она стояла, облокотившись на перила, и смотрела на мерцающую лунную дорожку на воде.

– Хочется чего-то необычного, – задумчиво произнесла она, – какого-нибудь маленького открытия, которое приплывет к нам на гребне волн, внезапного озарения или познания мистической связи между человеком, музыкой офер и счетом из универмага «Блуминдейл».

Герни не отвечал. Он подошел к ней сзади, опустил ее бикини и легонько провел пальцами между ее ног. Она захихикала и, зашаркав ногами, раздвинула их. Он взял ее за бедра и скользнул в ее плоть, глядя поверх ее спины на пустоту океана и лунный след на его поверхности. Движения его были медленными, ленивыми, почти рассеянными, словно он раскачивал на качелях ребенка. Она то бормотала что-то бессвязное, то мяукала от удовольствия. Постепенно дыхание ее участилось, и она, делая ягодицами легкие круговые движения, стала подталкивать его в бедра. Потом еще ниже опустила бикини и прильнула к перилам, почти распластавшись на них.

Она стонала, лепетала что-то, но шум океана заглушал ее голос. Он видел, как в главном здании отеля зажегся свет и за шторами замелькали тени. Все время шумевший генератор вдруг затих.

Мальчик ощутил темноту, потом свет, затем снова темноту. Свет был белым и ярким, почти слепящим. Все предметы мальчик воспринимал так, словно смотрел через фотообъектив «рыбий глаз» на залитое солнцем озеро.

Он знал, что лежит. И хотя не чувствовал холода, его укрыли одеялом. Возможно, он что-то говорил, но смысла слов уловить не мог.

Путешествие было коротким. Осталось ощущение, что его все время тормошили и подбрасывали. Был какой-то дом, он то возникал в памяти, то исчезал, как маленькие мифы детства. Тела своего он не чувствовал – руки и ноги были такими чужими, что о них даже не стоило думать, а голова – как воздушный шар, наполненный гелием и раскачивавшийся на веревочке от малейшего дуновения.

По лбу, казалось, ни на минуту не стихая барабанил какой-то вибрирующий звук. В нескольких футах от него смеялся, выглядывая в окно, человек. Потом, на секунду задумавшись, он взял сигарету. В комнате был еще один человек. Он чиркнул спичкой и с шумом выпустил дым. Они что-то говорили о нем, задавали ему какие-то вопросы. Но в ответ мальчик лишь отрицательно качал головой. У него отключилось сознание. Единственное, что он способен был воспринимать, – это звуки. Ему вдруг послышалась музыка, и один аккорд, заглушавший все остальные, застрял в голове. Но вскоре он перестал различать и звуки. Они словно опутали его: возможно, он уснул.

• Предыдущая
• 8/87
• Следующая