Осколки мира (СИ) - Щабельник Виктория "Тера" - Страница 44

— С этим могут быть проблемы, — начал Велим, — Старейшины никогда не допустят подобных отношений.

— Мне кажется, что Дарэну на это плевать. Он всегда был упрям и настойчив, шел к цели как таран. К тому же, похоже, что он нам не доверяет. Считает, что Владыки задумали уничтожить Анну.

— Это правда? Ты получил какие-то распоряжения? — оживился Велим.

— Все, что касается Посланницы Азазота вправе решать только я сам, это было одним из моих условий Старейшинам.

— А если ты недооцениваешь опасности?

— Напротив, я вижу ее слишком отчетливо. Дарэн может делать все, что захочет, но в отношении Анны он решать не вправе.

— А ты не думаешь, что в его лице мы потеряем сильного союзника?

— Я боюсь, что однажды вместо одной проблемы, мне придется избавляться сразу от двух, — Дрэгон смотрел на стену пустым, отсутствующим взглядом.

Нравится мне здесь, ничего не могу с собой поделать. Шум воды всегда действовал на меня расслабляюще. К тому же, если приходится выбирать: уснуть и видеть кошмары, или сидеть здесь и слушать мелодию природы, я с легкостью выбрала второе. А кошмары меня стали посещать слишком часто, для человеческой психики. Иногда мне казалось, что очередной ночи я не вынесу. Видения Лэнга сменялись кошмарами о смерти дорогих мне людей. И я опять не смогу защитить их всех. В моих снах Кайл погибает здесь, на этом месте, и я, каждый раз приходя сюда, стремлюсь убедиться, что этого не произошло. И никогда не произойдет, пока я с ним. Мне казалось, что в нужный момент я пойму, почувствую, предотвращу. Я не любила его, более того, обещание, данное мною, тяготило меня. Но я боялась, жутко боялась, что он погибнет, из-за меня. И я не видела для себя другого выхода. Возможно, жизнь все расставит по местам, похоже, уже достаточно скоро.

Дарэн ждал Анну в ее комнате. Была ночь, но Анны до сих пор не было. Слишком часто она куда-то исчезала, Дарэн даже догадывался куда. Он часто наблюдал за ней, сидящей у воды. Именно в те моменты на ее лице появлялось выражение спокойствия и счастья. Он никогда больше не видел у нее это выражение, только там. О чем она думала? Он не мог даже предположить. Он любил ее, наверное, сильнее, чем может позволить себе Владыка, но он знал, что бы он к ней не испытывал, она никогда не будет чувствовать к нему того же. Сначала Дарэн противился чувствам, которые она в нем вызывала, они ему были даже неприятны. Когда он успел ее полюбить? Кажется там, в лесу, на поляне, когда был готов убить, чтобы спасти, а может, когда держал ее окровавленное, избитое тело, после боя с Гастуром. Как бы то ни было, он любил, впервые за свою долгую одинокую жизнь, и никогда ее не отпустит.

Она вернулась под утро, когда Дарэн уже спал. Стараясь его не потревожить, Анна тихо опустилась в кресло рядом. Рассматривая спящее, расслабленное лицо своего будущего мужа, она пыталась разобраться: что же, в конце концов, к нему чувствует. Рядом с ним, к ней возвращалось давно забытое ощущение покоя, защищенности, хотелось думать о будущем, строить планы. И еще горше было осознавать, что планам не суждено, будет осуществиться.

— Ты никогда не сделаешь подобной глупости, Дарэн! Ты не посмеешь! — рука Дрэгона, лежащая на столе, сжалась в кулак.

— Кто мне запретит, может быть, ты? — Дарэн облокотился руками на стол, и склонился к сидящему напротив Дрэгону. Их взгляды встретились, сила завибрировала по комнате, в воздухе запахло грозой. Владыки больше не сдерживали ярости.

— Если придется, то я, — Дрэгон резко встал и обошел разделявших их стол.

— По какому право ты смеешь что-либо мне запрещать?

— По праву Старейшины.

— Я не признаю твоего права. Старейшины мне больше не указ.

— Ошибаешься. Ты Владыка, и всегда им будешь, и не имеешь право игнорировать мои приказы. Ты никогда не женишься на Посланнице.

— Женюсь, даже если мне придется сражаться со всем миром.

— В таком случае, тебе придется с ним сражаться.

Я стояла за дверью и подслушивала разговор двух Владык. Я догадывалась, что в Темном мире не придут в восторг от нашего решения, но не приняла в расчет обязательства, лежащие на Дарэне перед его родом. Сейчас он обижен, зол на сородичей, возможно, увлекшись мной, он просто захотел окончательно разорвать все узы с прошлым. Но кому, как не мне было не знать, что с прошлым порвать невозможно. Оно затягивает тебя как болотная тина, все глубже, и глубже, и у тебя уже не хватает сил из него вырваться. Дарэн пытается это сделать, и я его за это уважаю, но, он заслуживает гораздо больше, чем просто уважение или восхищение с моей стороны. Он заслуживает любви, а я, по-моему, давно уже утратила эту способность — любить.

Открыв дверь, я вошла в кабинет Владыки Дрэгона, похоже, прервав очередной вызов на дуэль. Не дожидаясь приглашения, прошла к креслу и села напротив стола Владыки. По опыту, зная, что наглость — второе счастье, я решила сама затронуть неприятную для меня тему.

— Из ваших слов, Владыка Дрэгон, я поняла, что вы против нашей свадьбы?

— Именно так, — твердо заявил Владыка, не сводя взгляда с Дарэна.

— Лично вы, что вы имеете против меня?

— Хочешь правду?

— Конечно, за этим я здесь.

— Ну что же, с самого начала ты вызывала у меня подозрения. На тебе печать Древних, — начал он, указывая на мои виски, — а с ней ты не можешь быть нейтральной. Рано или поздно, тебе придется выбирать. Как это не горько звучит, но ты всегда будешь под подозрением у Владык. Связавший с тобой свою жизнь, навсегда станет парией для своего рода. А я не хочу Дарэну такой судьбы. Он и так слишком много пережил.

— Не смей говорить подобное, — воздух стал гуще, стало нечем дышать. Но, похоже, это совершенно не смутило Дрэгона.

— Я говорю то, что она так хотела услышать, правду.

— Так может говорить лишь тот, кто никогда не любил.

— Верно, — легко согласился Дрэгон, — Владыки живут слишком долго, однако, не всем удается испытать это чувство. И это хорошо, кто-то же должен жить разумом, а не сердцем.

— Кайл, мне бы хотелось поговорить с Владыкой Дрэгоном наедине, пожалуйста, — попросила я. Кайл пристально взглянул на меня, и мне кажется, я достойно выдержала этот взгляд. Кайл кивнул мне, и вышел. Как только дверь за ним закрылась, я повернулась к Дрэгону:

— Ты прав, кто-то должен жить разумом, но никто не может контролировать чужие чувства, никому не дано управлять эмоциями другого человека. Дарэн любит, и это замечательно, потому, что нет более прекрасного чувства, чем любовь. После всего пережитого, он способен на это. Вам не кажется, Владыка, что он ведет себя куда достойнее вас?

— Он ведет себя как влюбленный мальчишка, а ты этому потворствуешь. Скажи, зачем тебе это? В какой игре ты используешь Дарэна?

— А вам никогда не приходило в голову, что каждой женщине хочется быть любимой? — спокойно спросила я.

— Возможно, но ты не похожа на остальных женщин. Тебе от него что-то нужно, и я выясню, что. Если ты с ним играешь, я тебя уничтожу, — угроза Дрэгона не была пустой. Я знала, что он, не колеблясь, сделает это.

— Почему меня все здесь считают чудовищем? — горько спросила я.

— Потому, что я вижу твой взгляд, когда ты забываешь себя контролировать, он бесчеловечен, в нем нет души, нет жизни. Только трезвый расчет, и желание выиграть любой ценой.

— Вы, Владыки, тоже, отнюдь не образец душевной теплоты и благородства.

— Но от нашей жизни или смерти не зависит судьба мира.

— Все правильно, так и есть, — вставая, сказала я, — я благодарна, что ты напомнил мне о том, что я такое и для чего копчу землю: чтобы ее уничтожить. Простите, что потревожила, Владыка. Выходя, я не обратила внимание, на пытающегося остановить меня Дрэгона. Это ничего бы уже не изменило. Мне указали на мое место. В хит-параде злодеев, я занимала среднее место между Древними и неизвестным пока предателем. Ну что ж, я никогда не любила плестись в хвосте очереди.

Где-то в глубине души я знала, что Кайл заслуживает чего-то лучшего, чем побитый жизнью Дух огня. Убеждение в том, что за любовь нужно бороться, я не могла бы сейчас поддержать, ибо не было любви. Было желание почувствовать себя человеком и… извлечь пользу. Абсурдно, но именно рядом с Владыкой, я чувствовала себя похожей на ту, прежнюю, какой была когда-то, в прошлой жизни.