Осколки мира (СИ) - Щабельник Виктория "Тера" - Страница 9

— Скажи, я схожу с ума или та дыра в межмирье действительно так на меня влияет?

Рели помолчала, а потом у меня в голове раздался ее ответ:

— Влияет, причем сильно, но ты справляешься. Я никогда не подозревала, что можно так отчаянно бороться с магией Древних.

— Но они же не сами насылают на меня это, им, наверное, кто-то помогает?

— У них много слуг здесь, в этом мире, и каждый готов отдать все за награду, которой его одарит Азазот, повелитель Древних.

— Неужели награда стоит того, чтобы предать свой род?

— Для многих, эта награда дороже и желаннее всего.

— Что же это?

— Возможность исполнить твою самую заветную мечту.

— Да, действительно весомый аргумент в борьбе с совестью.

— Знаешь, ты бы тоже могла это сделать, если бы согласилась открыть Йог-сотхотх. Он живой, имеет собственную душу, ему ведомы лабиринты времени, ибо все время едино для Него. Йог-сотхотх — это те Врата, через которые вернутся Жители Пустоты.

— Никак не решалась спросить, наверное, заранее зная ответ: Что было бы с нами, открой я этот Йог-сотхотх?

— Твое предназначение будет выполнено, и в то же мгновение Дух Огня покинет тебя, а с ним и жизненная сила. Я вернусь за грань миров, откуда меня призвали. А ты — просто исчезнешь с лица этого мира. Ведь для твоего создания было нарушено слишком много законов мирозданья. Ты не сможешь существовать без меня, а я без тебя.

Вдруг, меня что-то встревожило, я вскочила и позвала ребят. Подбежав к нашим вещам, я достала спрятанный Дэном он меня кинжал и приготовилась защищаться. Дэн и Эва подбежали ко мне, и стали по обе стороны. Мы готовились встретить опасность, и она не замедлила себя ждать. На поляну выбежала дюжина вооруженных людей и окружила нас со всех сторон. «Стражи Храма!» — испуганно подумала я. «Разбойники» — облегченно ответила Рели.

Дарэн с усмешкой дожидался когда Велим наконец-то решится заговорить, но видимо, как всегда, не знал с чего начать. Дарэн решил не помогать в этом своему врагу и просто наслаждался смятением, которое явно читалось на лице Владыки. Наконец, Велим решился:

— Смертник, у тебя есть шанс облегчить свою участь и заслужить помилование, — с пафосом начал он. Тебе оказана честь загладить твои преступления перед Советом Старейшин.

— Ты опять облажался — спокойно сказал Дарэн.

— Не смей говорить со мной в таком тоне. Ты, ничтожество, дрожащее перед смертью, давно должен был гнить в могиле. Но ты даже не способен умереть, чтобы восстановит честь рода.

— Мой род оставь в покое, а о чести не тебе говорить, — заметил Дарэн, разглядывая стену напротив.

— Как я уже сказал, у тебя есть шанс на помилование.

— И что же я должен ради этого сделать?

— Найти и убить Посланника Азазота. Я знаю, ты сможешь, у тебя ведь это так хорошо получается — убивать.

— Ты знаешь, кто он?

— Нет, но нам стало известно, что разящим Пламенем воспользовалась женщина, прозванная Демоном Квазара.

— Женщина, — Дарэн приподнял левую бровь, — это будет интересно.

Рели оказалась права — это были разбойники.

— Ты можешь помочь с ними?

— Могу, но лучше этого не делать. Если призовешь огонь — тебя быстро выследят. Попробуй сначала с ними договориться. Поверь, это меньшее из двух зол.

— Из трех, — поправила я ее, — ты про Владык забыла.

Между тем ситуация продолжала накалятся. Нам предложили бросить оружие и поделиться добром, что было для нас весьма затруднительно, так как все, что составляло наше добро, было либо надето, на нас, либо стояло в сторонке и пожевывало травку. Но вряд ли их привлекут два полуживых скакуна. В общем — поиметь с нас было нечего, кроме, пожалуй, награды за мою голову, но я и не собиралась посвящать наших противников в эти тонкости. Пусть поищут, сами убедятся. И они убедились, и очень расстроились. Наверняка, мы не справились бы с этой ситуацией сами, и мне пришлось бы воспользоваться силой, но тут на нас опять напали.

За ту неделю, пока мы продвигались к границе, мы не встретили ни одного патруля, даже слежки не заметили, и, конечно же, по всеобщему закону подлости, фортуна просто должна была на нас отыграться. А для этого решила задействовать часть войск самого императора. Посмотрев на жалкую кучку оружия, сваленного в центре поляны, и оценив шансы на спасение от низких, до нулевых, я решила, что наше положение может изменится только к лучшему. Оттолкнув обалдевшего разбойника, что стоял у меня на дороге и схватив Дэна и Эву за руки, я рванула в лес. Отбежав на несколько метров от поляны и припав к земле, мы решили понаблюдать за развитием событий. Наверное, каждый рассчитывал при благоприятном (для нас) исходе сражения вернуться и забрать нехитрые пожитки, а главное, лошадей.

Трудно предположить, кого выслеживал патруль, и что пытались искать у нищих путников разбойники, но они нашли друг друга. Кажется, и тем и другим не терпелось размяться, и они тут же приступили к применению теории «убей ближнего» на практике.

Скоро наблюдать за поединком в стиле бандиты против регулярной армии мне стало неинтересно, к тому же приближался вечер, и я опять почувствовала возвращающуюся боль, немного утихающую в дневное время. В этот раз боль была резче и ни затихала, ни на минуту. Начался озноб. Шум на поляне стал меня раздражать. Я уже еле сдерживалась, чтобы не натворить глупостей. Дэн, увидев, что со мной происходит лег рядом, Эва прижалась ко мне с другой стороны. Они пытались меня успокоить, согреть своими телами, а я смотрела на них и думала, что сейчас от смерти их отделяет только чудом сохранившаяся до сих пор частичка моей человеческой души. Рели не могла мне ничем помочь, ее призвали, и она стремилась ответить на зов Создателей. Она хотела вернуться к разрушенному Храму и отворить Йог-сотхотх. Хрупкая нить, связывающая мою душу, и тело натянулась до предела и я больше не могла сдерживать рвущийся из меня огонь. И вдруг, Эва запела. Тихонько вполголоса, чтобы не привлекать внимания дерущихся на поляне. Она пела одну из песен, услышанных от меня на привале. На моем родном языке. И как только девочка запомнила:

Едва узнаваемые слова, напетые нежным детским голоском, вернули мне сознание и память. Я вспомнила о семье, давно мною забытом чувстве покоя и о доме, который потеряла. Пока я помню — душа моя жива. Я почувствовала слезы, льющиеся из моих глаз. Сила, едва сдерживаемая мною, схлынула, и я ощутила себя свободной, хотя бы на время. Некоторое время я лежала слабая и опустошенная. Потом привстала, обняла и поцеловала Эву:

— Спасибо, милая, на этот раз ты меня спасла.

Время шло, звуки битвы стали затихать. Дэн, осторожно высунув голову, сообщил, что патруль побеждает разбойников, и далее задерживаться здесь было бы глупо. Мы с Эвой с ним согласились, и, ползком начали продвигаться прочь от поляны. Продвинувшись на достаточно удаленное расстояние, мы встали и побежали в сторону от реки. Теперь, без оружия и лошадей, наше будущее стало еще неопределенней.

Дарэн стоял возле руин, бывших когда-то Храмом. Трава, кусты и деревья на несколько лиров вокруг были выжжены дотла. Не знаю, что они использовали, но создали на этот раз нечто уникальное, — подумал он. Такие разрушения он видел только в результате сражения двух Владык. Он чувствовал дыхание смерти, в тот день она собрала богатый урожай, и все еще ждала Ее возвращения. Дарэн почувствовал, что, хоть Храм и уничтожен, Врата все еще действуют. Йог-сотхотх замер в предвкушении того, что произойдет в ночь убывающей луны.

Нужно уничтожить Посланницу до того, как она наберет достаточно силы, чтобы противостоять Владыкам. А в том, что это скоро произойдет, Дарэн не сомневался. И он отправился за ней, по едва заметному следу ее ауры. К сожалению, он не имел права использовать собственную магию, чтобы не привлекать внимание слуг Азазота.