Здравствуй, любимая - Щеглов Дмитрий - Страница 16

• Предыдущая
• 16/25
• Следующая

Настя закрыла дверь на замок и сдала ключ портье. Первым, кого она встретила, выйдя на улицу, был Данила. Он нехорошо прищурил глаза и спросил ее:

– На ишаке собралась кататься? Еще рано. Макс и Гарик объезжают его, чтобы он не брыкался. А то не ровен час свалишься ты с него, тогда им житья не будет.

– Ты в номер входил? – перебила его Настя.

А Данила как будто не слышал ее и гнул свою длинноухую линию:

– На нем и в платье можно кататься. Седло есть. Села по-дамски, ноги свесила на одну сторону и говоришь: «Но, поехали, Гарик» или «Тпру, стой, Гарик».

Насте некуда было деваться, пришлось вступить с ним пререкания. Теперь кто кого перебрешет:

– Что, осла тоже зовут Гарик? – переспросила она его.

Данила только этого и ждал. Раздался его ехидный ответ:

– Ваш круг знакомств, вам виднее.

Настя снова повторила первый вопрос.

– Ты в комнату нашу с маман входил?

– А что, пропало что-нибудь? – на лице Данилы появилась тревога.

И тут Настя вспомнила, что вопрос сформулировала неправильно: не в комнату, а в ванную не входил ли, надо было спрашивать. Но теперь ей не хотелось задавать вопрос по третьему разу. Он, темнильщик, и про комнату не хочет отвечать, а про ванную не будет и подавно.

И на хитрой его роже не написано, читал он письмо или нет. Вовек ведь не сознается. Вот шантажировать будет.

Настя решила пока помолчать. Если письмо умыкнул Данила, он не утерпит, а чем-нибудь ее уколет, не та натура, чтобы не всадить в бок ближнему перо. По теории вероятности, тридцать три и три десятых процента падают на него.

Она усмехнулась. Как же быстро, в один момент поменялись стоящие перед ней задачи. С утра она вычисляла из трех человек, кто написал ей письмо, теперь снова у нее уравнение с тремя неизвестными. Только поменялись условия: не кто написал, а кто взял его и, само собою разумеется, прочитал.

Она подумала: «А почему не рассказать и не сознаться Даниле, что получила утром письмо, и теперь его у нее выкрали». Но веский контрдовод остудил минутную слабость. А если он ни ухом ни рылом вообще ничего не знает о письме? Почему она исключает такой вариант? Вот тогда ему будет потеха. Вот тогда она отведает увесистого словесного рожна.

Она искоса посмотрела на своего приятеля, нет ли усмешки на его лице. Нет, нету – одна озабоченность. Может быть, он теперь думает, как письмо обратно положить? Попался, голубчик. Призадумался?

– Пошли на танцы, – предложил он ей и зажал ее локоть в своей пятерне.

– Не хватай, не твоя. Хватит, натанцевалась, – одернула его Настя.

– Да кому ты была нужна? Я за Анну Николаевну беспокоюсь.

– А чего из-за нее беспокоиться, – поправила его Настя.

– На мне ответственность лежит за вас, за обоих.

– За обеих.

– Не придирайся к словам.

– Конечно, ты теперь будешь грамотный, вон какого учителя заимел, – поддела его Настя.

И вдруг совершенно невероятная мысль пришла ей в голову. Если случайно Данила прочитал письмо, то в качестве адресата он будет иметь в виду Анну Николаевну, а отправителем Бороду-Кудеяра. Господи, как же она сразу не сообразила, из-за чего он так печется об ее матери. Настя решила задать наводящий вопрос:

– Ты давно их видел?

– Да я с них глаз не спускал, пока Анна Николаевна не зашла в номер.

– А потом?

– А что потом? Потом я тоже зашел, смотрю, Макс свои ботинки снял, тебя нету, по любовным делам шастаешь. Я тоже переобулся, переоделся и вышел. Думаю, тебя сейчас на ишаке встречу, катаешься, а Макс с Гариком его под уздцы ведут. А ты вон где, меня дожидаешься. Влюбилась, что ли, в меня?

Так нагло он с ней никогда не разговаривал. Нет, разговаривал он только нагло, только тему любви никогда не затрагивал. Она не давала ему повода. А сегодня с утра ее как муха укусила, вот и доболталась. А это еще цветочки, то ли будет, когда ягодка пойдет. Или прочитал любовное письмо и оно не дает ему покоя? Настя решила его осадить:

– Ревнуешь? – спросила она.

– Кто, я?

– А то кто же?

– К кому?

– Да хоть к столбу!

Данила деланно расхохотался.

– Ты правильно заметила. Ревновать тебя не кому, только к столбу.

– Почему? – не поняла Настя.

– Потому, что никто в тебя не влюблен. Ха-ха-ха.

– Врешь!

– Попалась! Попалась птичка! Значит, ты считаешь наоборот?

Настя благоразумно молчала. Поймав ее на противоречии, теперь он имел повод позубоскалить над нею. И этого прохиндея учат азбуке! Да он сам кому хочешь преподаст урок на любую тему.

– Неважно, что я считаю, – миролюбиво заявила Настя.

Не тут то было. Даниле попала шлея под хвост. Его понесло.

– Знаю я, что ты считаешь! Ты считаешь, что Макс и Гарик в тебя влюблены по уши и пошли носы друг другу квасить.

– А что, не так?

Данила, как цыганенок, аж похлопал себя по бокам и коленкам от удовольствия.

– Конечно не так. Ты им до такой степени надоела, что они сбежали, сбежали от тебя, ты понимаешь?

– А ты чего же тогда не сбежал? – дрожащим голосом спросила Настя.

– Я? Ну, про меня отдельный разговор. Я как человек опытный во всех делах, а особенно в любви, остался стеречь тебя. Обещался твоему отцу.

– Нахал, беспардонный нахал, – заявила Настя, но в ее голосе не было уверенности.

А Данила решил ее добить:

– Ушли они вдвоем знаешь куда?

– Куда?

– В соседний пансионат на танцы. Там много девчонок твоего возраста.

Вот это был удар с его стороны. Всем ударам удар. Так больно Насте еще никогда не было. Как мог Гарик поступить таким образом? Написать ей письмо, не объясниться, демонстративно бросить ее посреди танцплощадки и еще увести Макса. А Данила теперь злорадствует. Конечно, ему достаются только тумаки и насмешки, вот он и отыгрывается. Настя шла вперед и ничего не замечала под ногами. Какая же тяжкая девичья доля, жди и надейся, надейся и жди, а эти бабники будут шастать по чужим танцплощадкам. Хорошо, что было темно. Полными слез глазами она глянула на Данилу. А он, видно, уже забыл о том, что только что ей наплел. Он шел и весело насвистывал. «Ах ты, скотина, – подумала Настя, – ни стыда ни совести, оговорит кого хочешь – даже лучших друзей, а ты верь ему. Не могли так поступить Макс и Гарик, не тот менталитет. Сейчас немного успокоюсь, и мы с ним сходим в соседний пансионат. Пусть только там они окажутся, я не знаю, что с ними сделаю».

Они подходили к своей танцевальной площадке. Несколько минут назад, наверное, был объявлен перерыв, потому что человека-оркестра не было видно, площадка была полупуста, танцующие пары разбрелись кто куда.

– А где Анна Николаевна? – строго спросил Данила.

– Сам тут оставался, а теперь меня спрашиваешь? – накинулась на него Настя.

– А кого же мне еще спрашивать, дядю Кузю?

– Спроси своего приятеля, человека-оркестра, может, он видел?

– А может быть, Анна Николаевна тебя ищет? – спросил Данила.

– Чего ей меня искать?

– Ну, как чего? Она же видела, как ты погналась, то ли за Максом, то ли за Гариком, в новом платье да по помойкам.

– По каким помойкам, что ты ко мне пристал?

Данила счастливо улыбался.

– Ты же не хуже меня знаешь, что они пошли через помойку, так короче. Ты туда не ходила?

– Нет!

Настя начинала уставать от него и решила задать последний вопрос:

– Скажи мне, где Макс и Гарик, и я от тебя больше ничего не хочу.

– Да, сейчас. Может быть, они с подружками на лавочке где-нибудь сидят, а я тебе скажи. Нет уж, дорогая, ищи их сама, раз они тебе так нужны, а я поищу Анну Николаевну.

Видно было, что на этот раз Данила говорил серьезно.

– А я предлагаю сначала посмотреть у него, у Гарика, дома, – сказала Настя. – Они в крайнем номере живут, давай подойдем в окна заглянем, может быть, он там переживает.

– Чего переживает? – не понял Данила.

• Предыдущая
• 16/25
• Следующая