Наперсточники - Щеглов Дмитрий - Страница 21

• Предыдущая
• 21/30
• Следующая

– Почему не хватает? – серьезно сказал наш новый знакомый, – у кого-то недавно макака убежала, ее видели в лесу.

– Значит, здесь будет две обезьяны, – засмеялась Настя и посмотрела на нежданного ухажера. Гарик насупился. А Данила попробовал исправить положение.

– Макака и горилла. С нами приехал Горилла. Ты его еще увидишь. Волосатый такой, черный, у него жена – красавица.

Гарик не мог понять, о ком идет разговор, и страшно переживал. Как только мы вышли за огороженную территорию отеля, Данила взял у него пакет с выпечкой, всучив обратно удочки. Дорога через лес зигзагами вела вниз. Когда из-за поворота выглянуло голубое море, мы были поражены его красотой. Мертвый штиль убаюкал безбрежную водную гладь, и лишь изредка отдельная высокая волна нарушала покой уснувшего моря, накатывая белыми барашками на обрывистый берег. Одинокие белые чайки поплавками дрожали на ее поверхности. После дикого леса с его птичьим гомоном мы попали в необыкновенную тишину и покой. Каждый из нас был поражен по-своему. Лучше всех выразил мимолетное чувство Данила:

– Глянь, Макс, какая природа мудрая.

– А в чем мудрость? – не понял я, завороженный фосфоресцирующим свечением моря.

Данила мечтательно потянулся:

– Сейчас обед, часов двенадцать. Даже море спит, у него тихий час. Вот бы на воде, как чайки, полчаса соснуть! Как ты думаешь, получится у меня? Говорят, соленая вода выталкивает на поверхность тело.

Настя фыркнула:

– Особенно жирное. Пожрать да поспать, у тебя только одно на уме. Где высокие мысли, где души порывы? Нет, Данила, ты не одухотворенная личность.

Мой дружок обиделся.

– Это я – не личность? А кто стихотворение написал и прославил вас с Максом на всю страну, дядя Кузя, да? Да на себя посмотри!

Анна Николаевна сбежала к морю, и теперь они могли ругаться до бесконечности. Гарик растерянно смотрел на сцепившихся Данилу и Настю. Сам он боялся с Настей заговорить, а тут ее, принцессу, поносят почем зря. Поэтому он, глядя на высокородного принца, имеющего право так непочтительно спорить с дамой, миролюбиво сказал:

– Угости, Данила, Настю сладким печеньем, пусть ей будет приятно.

– И так перебесится и заткнется, – небрежно махнул рукой Данила, – пусть ест за столом, когда ей предлагают.

Он беззастенчиво узурпировал пакет со сладостями, что принес наш новый друг, и стал спускаться на берег моря. Берег был усеян крупной галькой. Я быстро разделся и бултыхнулся в воду. Морская вода прозрачнее озерной или речной. Окунувшись с головой, я забыл про все на свете. Так вот оно какое, море. Я попробовал взять в руки медузу и обжегся. Теперь я старался не сталкиваться с ними. Отплыв метров на сто, я оглянулся. Сзади был виден высокий берег, заросший кустами и деревьями с вьющейся с обрыва тропинкой. Вслед за нами на дикий пляж с громким визгом спускалась остальные отдыхающие отеля «Принцесса Черноморья». Пора было возвращаться. Настя с Гариком ушли дальше по берегу и, пристроившись на скале, закинули удочки. А Данила плескался в воде как морж. Когда я к нему подплыл, он вымолвил только одно слово:

– Кайф, – и, подумав, добавил: – когда вырасту, буду жить только на Черном море. Люди раз в жизни приезжают сюда, а я буду отдыхать круглый год.

– Круглый дурак ты, – беззлобно возразил я ему. – Кто живет на море, тому оно надоело до смерти. Местные жители не ходят на пляж, у них даже шиком считается, если они незагорелые и бледные, как поганки. Вон, видишь, наш новый дружок тоже не разделся, а ловит рыбку в одежде.

Данила повернул голову в сторону ушедших Гарика и Насти. Они о чем-то оживленно беседовали, забыв про удочки. Данила со мной не согласился.

– Да не поэтому он не раздевается, что загорать не хочет.

– А почему?

– Волосатый, небось, как Горилла, вот и стесняется перед дамой.

– А чего ты одну Настю отпустил?

– Тю! – удивился мой приятель, – ревнуешь, что ли?

Он меня ударил по больному месту, попал, что называется, в точку. Действительно, глухое чувство ревности, которое я подспудно питал к Даниле, теперь перекинулось на нашего нового дружка.

– С чего ты взял? – я решил до конца отнекиваться.

– А то по тебе не видно.

– Что видно?

– Что ты в нее влюблен!

– Я?

– Ты!

– А ты? – я решил тем же вопросом прижать его к стенке.

Толстый Данила хотя и был на вид неуклюжий, но ускользал от любого вопроса как верткий уж.

– А я ее не просто так одну отпустил, а в разведку послал.

– Куда-куда?

– В разведку! Ты не понял, что ли? Пусть его немного поспрошает про лотерею, не может быть, чтобы она честно у них тут разыгрывалась.

Вот и поговори после этого с ним. Я почти признался ему, что мне нравится Настя, а он вильнул хвостом и перевел разговор в другое русло. А на берег потихоньку подтягивались постояльцы нашего отеля. Похоже, что кроме нас здесь никого не будет. Ну и ладно.

Издали мы видели, как периодически Анна Николаевна поднимала голову и поглядывала в нашу сторону. Затем она замахала нам рукой.

– Поплыли назад, – предложил я Даниле.

– Поплыли.

Мы вылезли на берег порядком уставшие и упали на обжигающе горячие камни.

– Смотрите не сгорите, – сказала нам Анна Николаевна и протянула баночку с кремом. – Помазались бы.

Я посмотрел на Данилу. Он был коричневый от загара, и я за лето загорел так, что был похож на индейца.

– Нам не надо, а вот вы не переусердствуйте в первый день.

Метрах в десяти обосновалась чета Сопель-Шереметьевых. Нинэль с грациозностью лани ходила по кромке прибоя и собирала камешки, а Горилла сопровождал ее ревнивым взглядом. Мы с Данилой подошли к нему.

– Медовый месяц на море? – простодушно спросил мой приятель.

Горилла зарычал в ответ:

– Хорошие у мусульман законы. Чадру надел и запер на женской половине.

Зря он так громко воскликнул. Нинэль услышала его возглас и, подбежав, оседлала мужа. Ласковыми постукиваниями по могучей спине сторонника шариата она выражала несогласие.

– И сколько таких, как я, должно быть на женской половине?

– По закону четыре, – подлил масла в огонь Данила.

Горилла недобро на нас покосился. Его взгляд отправлял нас в далекое путешествие. Пока дело не дошло до оформления словесного меморандума, Данила поспешно дал задний ход. Не тронь, говорят, влюбленных и ревнивых.

– Я насчет «мерседеса», – заговорщически понизил голос мой приятель, присаживаясь рядом.

Влюбленный ревнивец легко стряхнул с себя ласкающуюся лань. Теперь вдвоем с Нинэлью они заинтересованно смотрели на поставщика информации.

– Что насчет «мерседеса»?

– У меня есть некоторые соображения, – Данила не стал сразу раскрывать карты, а ожидал ответной реакции молодой четы. Я просто удивлялся его нахальству: знает только, что «мерседес» в ремонте, а преподнесет сейчас как государственную тайну. Горилла на всякий случай покрутил головой, проверяя, не подслушивает ли кто наш разговор. Успокоенный, он кивнул Даниле:

– Говори!

– Фитиль-то с Кузьмой того…

– Чего – того? – не понял Горилла. – Обыграли вас, что ли?

Данила оглянулся в сторону Анны Николаевны, проверяя, не слышит ли она.

– Того, откололся он от тебя. Дружит теперь с Бугаем и Кузьмой.

– А мне что, – снова развалился на камнях Горилла, – пусть с кем хочет шашни водит, но если «мерседес» выиграет, он его мне в общак сдаст.

– Как?

– А так. Они все, в том числе и Фитиль, по отдельным нумерам живут, и каждый будет тащить за себя.

– И вы отдельно живете? – не поверил Данила, переводя взгляд на Нинэль, смахивающую несуществующие пылинки с мужа.

– Да, у нас два номера, восемнадцатый и девятнадцатый, только живем мы вместе, – гордо подтвердила она.

Вот это новость. Какие же мы лопухи. Оказывается, мы, числящиеся в «коротком списке», будем участвовать в розыгрыше одним номером, а эти прохиндеи из «длинного списка» и тут нас обскакали.

– Когда розыгрыш состоится? – спросил я Гориллу.

• Предыдущая
• 21/30
• Следующая