Принц из далекой страны - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая

– Деньги? Деньги это так... – она взмахнула рукой, жестом признанной кинодивы, – это все суета... найдем мы деньги.

Конечно, она теперь неплохо зарабатывала на своих статьях – в конце концов, можно даже в кредит купить автомобиль, не роскошный, конечно, но все же. Я поймала себя на мысли, что начинаю мечтать вместе с бабулей.

– Марго, тебе хотелось бы поездить по миру? – неожиданно спросила она.

– Конечно, хотелось бы.

– Вот и мне тоже. Всегда хотелось... Рим, Париж, Венеция... Площадь Святого Марка, Гауди, Лувр... Ах!

– Ба, ты задумала совершить круиз по Европе? – начала догадываться я.

– А почему бы и нет? – Она засмеялась.

– Ты для этого заставила меня делать загранпаспорт?

– Видимо, да.

– А с мамой ты говорила?

– Пока нет. Послушай, что ты выпытываешь? Я же сказала, что тебя ждет сюрприз. Потерпи немного. И вообще, я считаю, всякая порядочная девушка должна непременно побывать в Европе, это расширяет кругозор и прочищает мозги, – наставительно сообщила она.

– А как же Лиза? – не утерпела я.

– Ну, здесь уже дело не мое, ломоть отрезанный, пусть ее муж возит, – заявила бабуля. – Вот смотрю я на тебя и думаю, в кого ты такая уродилась? Маленькая была – невзрачная такая, голенастая, вечно насупленная, колючая... А прошло несколько лет, и гляди ты: настоящая красавица! – Она покачала головой с некоторым сожалением.

– Да ладно тебе, таких красавиц пруд пруди, и вообще каждая бабушка думает, что ее внуки самые умные и самые красивые, это каждому известно.

– Ну, во-первых, я – не каждая, а во-вторых, я же не утверждаю, что твоя сестра красавица. И потом, если ты думаешь, что я тебя хвалю, то ты глубоко заблуждаешься. Я тебя не хвалю, а жалею. К такой красоте мужчины как мухи на мед слетаются и каждый норовит присвоить или хотя бы оторвать кусочек. А вы, девушки, на лесть падкие, легковерные... Как подумаю, что тебе придется в жизни испытать, сколько горя из-за этой твоей красоты хлебнуть, так прямо и не знаю. Иной раз, любуешься на тебя, а сама переживаешь: хоть бы и не была ты такой красавицей, ведь говорят же: с лица воды не пить. При скромной-то внешности нашелся бы человек хороший, да и ты не такая избалованная была вниманием. А теперь-то что ж я не вижу, что ли, только в пору входить начала, а вокруг тебя уж вовсю мальчики вьются.

– Но я же не виновата, ба!

– Знаю я, что не виновата, потому и хочу тебе помочь, – сказала бабуля, – иначе не стала бы. И вот еще что: ты небось вчера обиделась на меня, что я не выслушала тебя вроде и спать отправила. Так вот, все я слышала и вот что скажу: любовь она есть! Есть, ты не сомневайся. А если тебе что-то другое станут говорить, не слушай! На любви мир держится. На любви, запомни! А Сане скажи: парень он неплохой, поймет, так и скажи ему: без любви хоть какими поцелуями будет целовать, подарками задаривать или еще что, а только счастья не будет ни тебе, ни ему. Одна только суета и грязь.

Голос у нее окреп, голова гордо поднята, плечи расправлены, взгляд мечет молнии! Вот это да! Разошлась бабуля! А я-то думала, что она плевать хотела на мои проблемы.

– Ба, а ты деда любила?

– Любила! А не любила бы, ни за что замуж не пошла! Вот так!

С этими словами бабушка поднялась и медленно выплыла, ушла к себе. Я какое-то время еще сидела за столом, потом медленно собрала посуду, вымыла чашки. Бабушкины слова не шли у меня из головы. Выходит, я красавица? Что за чушь! И что значит красавица? Я пошла к себе в комнату, остановилась у большого зеркала, внимательно рассматривала себя и видела все те же знакомые черты. Я это? Конечно, я. Мои волосы темные, почти черные, мое лицо, шея, плечи, хорошо развитая грудь... я вспомнила, как впервые поняла, что у меня появилась грудь, как у мамы или повзрослевшей сестры, мы тогда в школе потихоньку хвастались друг другу новыми лифчиками, которые все торопились поскорее надеть... как смешно...

Да, конечно, я выросла, исчезла эта девчоночья угловатость, тело словно налилось, округлилось, оформилось. Я сбросила халатик и провела руками вдоль боков. И вдруг увидела, увидела высокую темноволосую незнакомку, смуглокожую, с плоским животом, тонкой талией, длинными стройными ногами. И она оказалась мной.

– Здравствуй, – сказала я своему отражению.

И та другая весело улыбнулась мне.

– Мы будем счастливы? Правда? Мы никому не позволим разрушить нашу жизнь?

Она кивала и улыбалась.

– Разговор с самой собой – признак шизофрении, – сказала я и показала зеркалу язык. Мое отражение в точности повторило дразнилку.

Я надела халат, тщательно запахнула полы и пошла звонить Дашке.

– Надеюсь, сегодня никаких страстей не предвидется? – спросила подруга, входя.

– Я тоже очень на это надеюсь.

Мы расцеловались.

Я поймала себя на мысли, что рассматриваю Дашку критически и как бы сравниваю с собственным отражением в зеркале. Надо же, а всегда считала Дашку очень даже симпатичной. Она немного ниже меня ростом, более плотная, женственная, у нее великолепные каштановые волосы, вьющиеся от природы, когда на них падает солнце, они кажутся золотыми. Правда, лицо не очень выразительное, размытое, зато у Дашки очень внимательные глаза, умные, я бы сказала. И почему, интересно, Дима до сих пор этого не заметил?

Мы прошли в мою комнату, Дашка устроилась в кресле, я села напротив на свой неизменный стул.

– Ну, выкладывай, – сказала Дашка.

– Ты, в общем, все уже знаешь.

Я, кажется, попала впросак. Еще вчера я мечтала о разговоре с подругой, намеревалась все ей рассказать, но сегодня, сегодня все изменилось, и я не знала, стоит ли посвящать Дашку в мои проблемы.

– Ты из Питера вернулась какая-то странная.

Дашкина проницательность всегда меня удивляла. Я попыталась выкрутиться:

– Ну, ты же понимаешь, после таких новостей...

– Послушай, Рита, если ты не хочешь ничего говорить, то и не говори. Не за чем придумывать и оправдываться. Ты вчера хотела что-то рассказать мне, поэтому я пришла. Если ты передумала, так и скажи.

Делать нечего, я опустила голову и призналась в том, что я еще не готова. Наверное, если бы это было вчера, я рассказала бы не задумываясь, но прошли целые сутки, все как-то немного подостыло, нормализовалось, оформилось...

– Я понимаю, – согласилась подруга. – Что ж, поговорим насчет предстоящей вечеринки?

– Ой, Дашка, я даже не знаю, у меня вчера с Саньком вышел довольно странный разговор, – призналась я.

– Так я и думала, – кивнула подруга, – небось в любви признался?

– Вроде того...

– Полез целоваться, завелся, да?

– Откуда ты знаешь?

– Они все так себя ведут, когда влюбляются, а влюбляются они часто.

– У тебя богатый опыт, я смотрю!

– Не больше твоего, – ответила Дашка, – просто приходится выслушивать исповеди подружек, а они похожи одна на другую как две капли воды.

– А с Димой?

– Дима никому никогда в любви не признается. Он такой, какой есть. Заговаривает зубы, создает романтическую обстановку, слушает внимательно, и тебе начинает казаться, что вы уже давным-давно объяснились и теперь вас ждут любовь и взаимопонимание на долгие годы...

– И ты, зная это, повелась на него?

Дашка пожала плечами:

– Сердцу не прикажешь. И потом, нам всегда свойственно идеализировать человека, которого любишь. Мы легко прощаем недостатки, преувеличиваем достоинства и прощаем все, даже предательство, потому что всегда находим оправдание.

– Ты говоришь о себе? – уточнила я.

– Боюсь, что так же точно дело обстоит со всеми, ну, или почти со всеми.

– Грустно. – Я вздохнула.

– Тебе хорошо, ты еще не влюблялась так, чтобы срывало крышу. Знаешь, я иногда жалею о том, что вообще тебе рассказала о Диме.

– Почему?

– Не знаю... словно бы я проявила слабость и не могу с ней справиться в одиночку, понимаешь? К тому же я была слишком откровенна, а это не всегда хорошо.

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая