Записки неординарной эльфийки - "Эльфарран" - Страница 11

С завязанными глазами, устами и руками провели меня тайными тропами в их главную ставку. Для надежности с головой прикрыли широким плащом, зашпилив его лесным чертополохом. Так вступила я в Кветлориэн. Слепая, немая, с мешком на голове…

Лориэн, если прислушаться кажется это колокольчик где-то вдали поет свою нескончаемую песню лицемерно обещая отдохновение от тревог и печалей.

Лориэн, это эхо отзывающиеся в эльдорских балладах, будивший несбыточные мечты о сказочном царстве покоя и справедливости.

Лориэн, и сквозь щели холщевой повязки пробиваются мягкие лучи закатного солнца, согревая мое обветренное лицо. Я нежусь в прощальных отблесках светила и споткнувшись лечу кувырком. Полет останавливает величественный тополь. Кажется. Спасибо. Одной шишкой больше – разница не существенна.

Может когда-нибудь я вспомню и это с улыбкой или с легкой грустью о беспечно глупо потраченной жизни лишенной какого бы то ни было смысла, без сердечных привязанностей, без дома, без семьи, без присущих мне по статусу недостатков. Странно, но мысли о будущем никогда не волновали меня, каждый день был заполнен отчаянными попытками выжить, не быть съеденной или еще хуже того растрепанной. И это без бантиков, резинок, головных кружевных наколок.

Другая эльфийка от такого расклада давно бы отправилась к престолу владыки Эру и была бы там принята как мученица. А я ничего, даже под плащом выгляжу неплохо.

Быстро наступившие сумерки улеглись на ветки меллорнов и мягко перетекли по коре и листьям вниз, съедая краски сочного дня. Окутали полумраком придорожные кусты, и одиноко бредущую группу из трех эльфов и меня в мешке. Усталые голоса приглушенно звучали в прохладе засыпающего мира.

– Стой. Да остановись ты светлейшая эльфийка, что у тебя ноги из мифрила?

– Чешет как к себе домой!

– И свалилась всего раз, может третий глаз есть?

– НЕ ЗНАЮ ЧЕГО У НЕЕ ТАМ ЕСТЬ, НО ДОГАДЫВАЮСЬ ЧЕГО НЕТ – СОВЕСТИ!

– Надо нас так обломать накануне праздника прибытия иностранной делегации – три жирных назгула испарились как сон в летнюю ночь.

Примерно так переговаривался мой почетный караул, располагаясь на краткий привал перед торжественным вступлением в главную ставку. А я размышляла. Праздник – это хорошо, это пение благодарственных гимнов потом баллад, потом кому что в голову взбредет, это танцы со значением и без, кончающиеся обычно несколькими свадьбами, но главное столы, столики и просто тумбочки с едой: эльфийской выпечкой, березовой кашей, борщом из заячьей капусты, котлетами из камыша, ягодами и грибами, орехами и корешками, нежнейшими побегами лопуха и компотом… много компота, очень много…

Где ты мой вожделенный праздник?

Плачу.

Какая я стала сентиментальная, или просто мои провожатые сапожки сняли?

Ни рожна не видно под плащом.

Предвечерняя тишина окутала наш маленький лагерь, ее торжественное молчание нарушал только звук работающих челюстей. Мне тоже перепало – когда сняли повязку с глаз и развязали руки. Кусочек ячменной лепешки проносимый четыре раза мимо рта, я умудрилась схватить зубами из онемевшей руки.

Ближе к ночи, когда мои караульщики вымотанные двухдневным беговым маршем отключились вместе с часовым, я поймала крупного светлячка дабы набросать те немногие строчки накануне великой встречи королевской четы Лориэна и меня. Завтра решающий день, и на предложение остаться здесь навсегда я, конечно, немного поломавшись, соглашусь. Они обалдеют от счастья.

Утром долго перепирались – кто заснул первым, и почему мой храп не разбудил даже часового. Эта перебранка вырвала меня из восторженного оцепенения вызванного красотой предутренних всполохов. Ну куда тут денешься от описания красот природы раскинувшейся по обеим сторонам дороги. Колоннада стройных тополей отсвечивала серебристой корой, и розовые тени деревьев ложились на слегка пробудившиеся травы, где-то верещал оголтелый кузнечик, и росы проливались искрящимися потоками от легкого прикосновения наших ног.

Ходить с мокрыми ногами не большое удовольствие, тем более что за этим последует и распухший нос.

Бежим довольно резво (без плаща на голове я продвигаюсь значительно быстрее).

Вдали мелькают странные гнезда на ветках с множеством фонариков и лесенками-переходами. Они все ближе. На бегу замечаю, что под ногами возникла дорожка из золотистого песка с разноцветными камешками по краям. Ухоженные лужайки с фигурно подстриженной травой тоже стали попадаться гораздо чаще. На одной пасся единорог – красоты неописуемой. Ослепительно-белоснежный, с проницательными глазами, он деликатно отряхивал комочки земли приставшей к пучку травы прежде чем отправить его в рот. Крепкие зубы поблескивали в лучах солнца. Несколько колокольчиков на атласной ленте обвивали его главное достоинство – рог и вызванивали на легком ветерке вальс бабочек в золотом лесу.

Засмотревшись я резко затормозила, и вся масса из трех лориэнских эльфов налетела сзади. Мы сплелись в какой-то невероятный клубок и продолжили свой путь слегка уклонившись от дорожки. Мелькали ноги, головы иногда руки, в скором вращении сметая все на своем пути. Последнее, что помню, это испуганно-удивленные глаза единорога…

Затем эти глаза трансформировались в эльфийские нежно-водянистые. Мягкий свет лившийся откуда-то сверху слегка ослеплял, и изображение получалось несколько размытое. Зажурчали слова лечебных заклинаний, и прохладные пальцы легли на мой воспаленный лоб. Оздоравливающая нега завладела всем сознанием и телом, разумеется. Резко захотелось почти забытых эльфийских удовольствий – лежать на цветущем лугу в венке из лаванды и сдувать пыльцу по ветру чтоб дальше летела.

Полезет же в голову такая чушь!

Сеанс психотерапии длился не очень долго, иначе быть бы мне одной из этих безликих прозрачных дев с одинаковыми мыслями и желаниями. Кошмар!

Дни в лечебнице

Вроде ничего не болит, все члены работают без капризов. Значит, опять повезло, а вот моему соседу – не очень. Стройные копыта слегка подрагивают в такт шагам медсестры в смешном балахоне из лесных трав. Так, приехали, я что в конюшне?

Замотанная голова лошади грустно смотрела на меня и глаза отчетливо выражали весь ужас пережитого. Я не виновата, не надо так осуждающе глазеть, дырку прожжешь.

День суда

После выздоровления мне предъявили обвинение в нарушении правил дорожного движения по тропам Золотого леса – резкое торможение и создание помехи последующе-бегущим эльдарам. Как следствие несколько выбитых зубов, два сломанных ребра, три фингала и один вышибленный рог. По первым телесным повреждениям покалеченные удовлетворились парой часов извинений, по последнему хуже – меня обязали заботиться о покалеченном животном всю оставшуюся жизнь.

Везет так уж везет, теперь к бесполезному луку добавился и единорог без рога. Интересно, как теперь его называть безрог или просто лошадь.

– Сама ты лошадь.

Привет, приехали, он еще и разговаривает. Кто же теперь меня слушать-то будет?

Примерно так я рассуждала, разглядывая нового нахлебника. С виду ничего – упитанный, гладкий. Только болтливый очень. Разговор у нас происходит очень просто – глазами: я смотрю и понимаю его мысли, так что переводчик не требуется.

Познакомились, его зовут Изумительно-поразительно изящнейший, превосходно потрясающий и восхищающий воображение, смущающий нечестивых, ослепительно сияющий, блестяще ослепляющий, единственно прекраснейший, несравненно обаятельнейший и бесконечно отупляющий. Вроде, правильно записала. Немного длинновато, а память у меня короче носа. В общем, запомнила только Изик, а на возмущенные взгляды привела очень веский аргумент:

– У меня аллергия на длинные имена, после третьего слога впадаю в буйство. Припомнив неприятный случай на дороге, тот согласился, что между нами можно и так, но в обществе пожалуйста полностью. Я записала на бумажке, но произнести это без трех-четырех ошибок все равно не получается. Ладно, буду тренироваться по вечерам.