Повелительница Мордора - "Эльфарран" - Страница 21

– Количество замученных жизней?

– Если с невинно убиенными тараканами и раздавленными гусеницами из сада, то пиши — миллион.

– Сколько из этого числа убито героев?

– Если честно, то только один и не до конца. — Припомнив самоотверженного петуха, я улыбнулась. — Кому нужна эта честность — сто героев!

– Разорено государств?..

– Ой много, только за вчерашний день два разорено.

Я вспомнила, как король Уриме отдал последние денежки за молодильные яблочки: вообще-то, это был банальный апорт, но правильно проведенная рекламная акция, сделала своё дело. Яблоки шли нарасхват. Ратионель, король Глимта, умолял дать ему в рассрочку розового масла. Почти все государства Арды зависели от нас. Крепко подсадив их на вегетарианскую диету, мы диктовали всем свои условия. Они отдавали все только за одно разрекламированное яблочко.

– Украдено принцесс?

Я встревожено поглядела в окно — там, на главной площади, уже который день, запасшись терпением, жили ожидающие меня принцессы. Наивно полагая, что имя Эльфарран мужское, попытать счастья приезжали даже из самых отдаленных провинций. Ни капельки не смущаясь, каждая из них стремилась выйти за меня замуж. Время от времени я посылала полк орков, разогнать их. Только добровольцы шли на это дело. Осыпанные проклятиями, исцарапанные, с вырванными волосами, они мужественно объясняли, что я девушка, и ориентация у меня традиционная. Принцессы не верили. Самые отчаянные даже пытались залезть в окно, и принимая за властелина Валентина, кидались к нему на шею с поцелуями. Перемазанный помадой, он на коленях умолял меня найти себе мужа, заявляя, что такой напор он долго не выдержит. Несколько раз он пытался свалить все на Чаки, но того было просто не догнать.

– Замучено детей? Убито стариков?

– Да за кого они меня принимают? Я что, исчадие ада? — , устав от глупых вопросов, отпихиваю стол. — Пиши, что хочешь.

Он серьезно ставит цифры с тремя нолями. Будет ревизия, тогда и думать будем, как выкрутиться. А сейчас, сейчас я прощаюсь со своим ящером, взлетев ласточкой к моему окну, он протягивает в окно свою уродливую мордочку.

– Извини. Я не могу тебя взять.

Да, ящеров пришлось оставить дома, разреженная атмосфера мира демонов им вредна, они задыхаются в полете. После долгих споров было решено ехать на варгах.

Подавая мне ятаган, первый зам в последний раз спрашивает, хорошо ли я подумала, выбрав в качестве телохранителя Чаки, напоминая, что когда тот выбрался из Мории, то два дня ничего не мог сказать от испуга.

– Но ведь выбрался, — я решительно берусь за поводья.

Грубое седло и кусачий потник. Варга поёживаясь от легкого утреннего холодка, задумчиво чешет лапой заиндевевшее ухо и послушно берет рысью с места. Обернувшись к Ленни, усмехаюсь.

– Не скучай. Если что, вызову, а так не являйся. Распугаешь мне всех женихов.

– Я пригляжу за ней. — Заверяет его черное кольцо.

– И я тоже, — непонятно кому обещает и белое.

Двигаясь по каньону "вечного сна гигантов", мы едем уже пятый день. Здесь в стародавние времена произошла битва великанов и преображенных духов мрака подземелий Атуана. Бросая целые утесы и крупные обломки скал, гиганты разбили нестройный ряд темных духов, что просочившись в горные трещины угрожали нарождающемуся миру Арды. Духи, изрыгая пламя, прыгали на незащищенные спины титанов, рвали им жилы, а на упавшего устремлялись всей мерзко-жадной толпой. Напившись жизненных сил великана, они с утроенной энергией кидались на следующею жертву. Жестокий бой длился несколько дней, сотрясая земли на расстоянии тысячи лиг. Израненные противники не отступали ни на пядь. И тогда на помощь гигантам пришли эльфы. Они из своих верных луков расстреляли тварей преисподней но и сами поплатились — половина их полегла здесь, не увидев сияния восходящего солнца. Когда восстав от сна, оно залило золотой волной напитанное кровью плато, то, закрывшись тучкой, пролило потоки слез. Говорят, что и сейчас иногда находят в земле прозрачные кристаллы — застывшие слезы солнца. Их называют алмазами.

Тяжело груженый обоз остался далеко позади. В окружении демонов на статных вороных жеребцах, мы с Чаки на косолапых варгах смотрелись просто отвратительно. Во-первых, мы были значительно ниже сопровождающих; во-вторых, рыжая шерсть, пусть даже с тигровыми полосками, совершенно не гармонировала с черным дорожным платьем; и в третьих — … блохи. Их беспокойное присутствие мы ощутили сразу, лишь только выехав за ворота Мордора. Питающиеся до того одной застоялой кровью оборотней, эти маленькие вампиры, возблагодарив своих богов за роскошно накрытый стол, в полном составе бросились на нас.

– Чаки, — я, наклоняясь к телохранителю, шепотом прошу, — почеши мне спину, — и натянув поводья, заставляю своего варга перейти на шаг.

Опасливо оглядываясь на каменные лица демонов, Чаки на скаку подхватывает с земли веточку и незаметно протягивает мне.

– Пожалуйста, почешись сама. Я тебя прикрою от этих. Глянь, как зыкают. Чтоб им зрачки обломать, пернатым змеям.

Отъехав подальше от почетного эскорта, мы с Чаки ожесточенно чешемся. На привале, собрав в горсть дорожной пыли, я сыплю ее себе за ворот. Расчесы от укусов, сильно воспаляются, мешая ночному отдыху. Демоны с подозрением косятся на нас, а мы прячемся по самым густым кустам, и изгоняя вредных насекомых, вытрясаем одежду. Но наутро, с красными глазами и безнадежным видом, чешемся еще сильнее. Наплевать мне на мнение демонов!

Пришпорив варга, я пустила его размашистой иноходью. Он несет меня ровно, без скачков, мягко ставя лапы, умудряется не согнуть ни одну травинку, ни один стебелек. Закинув голову, я беззаботно отдаюсь объятиям встречного легкого ветерка, запахи забытых трав кружат голову. Небо отражается в моих глазах, и солнечные зайчики, запутавшись в шкуре варга, испуганно жмутся к моим ногам. Ловлю их и отпускаю на волю. Впереди блестит сире — река. Почему я её так назвала, странно?

– Чаки, догоняй! — Я с разгона, въезжаю в воду. Брызги, взметнувшись искрящимся весельем, падают мне на лицо.

– Конец макияжу. Не прошло и тридцати дней.

Загребая мощными лапами воду, мой варга недовольно месит речной песок и, принюхиваясь к мокрым кувшинкам, рычит и трясет головой. Внезапно испугавшись маленькой серебристой рыбки, он резко подавшись назад, сбрасывает меня через голову в воду. Упав на мягкое илистое дно, я неожиданно громко смеюсь. Удивленные лягушки, высыпав на берег, возмущенно квакают от такой бестактности. Набрав в горсть ряски, я кидаю ее им. Они отвечают мне шлепаньем маленьких зеленых лапок, подняв целый смерч радужных капель.

– Такая большая жаба и такая неуклюжая, — прыгая по мелководью, хохочут они.

– Я не жаба, я Эльфарран!

– А мы лягушки!

– А я темный властелин! Не верите, это правда! — Смеясь, кричала я им, а они вторили мне задорным кваканьем.

Именно здесь, сидя в тинистой заводи, я впервые за столько лет была счастлива. Выливая воду из рукавов и отцепляя жадных пиявок, я звонко хохотала.

– Вы видели, он сбросил меня, меня — грозную повелительницу темных сил. Просто взял и сбросил, как старый ненужный мешок!

Цепляясь за корни прибрежных деревьев, вниз по течению поплыл мой головной убор; булькнув, ушла на дно корона, и мне совсем не хотелось их ловить. Беззаботно рассыпав по плечам волны серебряных волос, я лила себе на лицо светлые струи благословенной сире, как в далеком детстве.

Уже много позже, суша платье над костром и провожая взглядом улетающие в небо искры, я воображала себя маленькой звездочкой, что стремилась ввысь и сверкала, но истощив силы, гасла и падала на землю, серым ещё теплым пеплом. Не хотелось думать о предстоящей встрече, не хотелось опять входить в вечный мрак подземелий, когда на земле так радостно, так спокойно.

"Завтра вновь мне подмигнет солнышко, зеленый кузнечик, упруго оттолкнется от моей ладони, а я соберу целую охапку ромашек, лютиков, синеющих фиалок и рассыпая их, буду бежать к … к темнеющей пропасти? Нет, нет! И почему я вечно лезу не туда? Почему мне всегда больше всех надо? Не высовывайся. Будь как все. — Откуда эти фразы, что прочно засели у меня в голове? — Что о тебе соседи скажут? Оправдай высокое звание рода, — сжав виски, я мотала головой. — Причешись, расправь складки на платье, улыбайся." — Поняв всю бесполезность борьбы, я сдаюсь.