Гедеон - Эндрюс Рассел - Страница 38

Совсем ничего.

Да что там происходит?

До Аманды донесся звук сливаемой воды, скрип петель распахиваемой двери и уверенные шаги. Шаги одной пары ног.

Ага, вот и он, мочевой пузырь пуст, волосы причесаны, руки вымыты. На губах улыбка, а в глазах все то же непроницаемое выражение. И, что важнее всего, агент вышел один.

Где же Карл?

— Я просто обязан узнать имя вашего риелтора, — восхищенно заметил Шанахофф. — Такая квартира мне в самый раз!

Куда делся Карл?

— Т-тогда я надеюсь, что вы будете здесь чаще бывать, — запинаясь, пробормотала ошеломленная и удивленная Аманда, не веря своим глазам.

Где Карл?

— Я тоже на это надеюсь, — ответил агент и ушел. Совсем.

Аманда бросилась к окну. Чуть раздвинув жалюзи, она смотрела, как Шанахофф идет по вымощенной камнем дорожке к улице. Подождала секунды три и рванула в ванную.

Там был безупречный порядок. Ни разбросанных полотенец, ни одежды, грязной или чистой, ни остального барахла — бритвы, зубной щетки, расчески… А главное, Карла там тоже не было.

Куда он подевался?

Едва Аманда, предупредив его, вышла из ванной, Карл начал действовать. Вытерся и затолкал полотенце, грязную одежду и прочую дребедень в корзину для грязного белья. Молча, тщательно и аккуратно он уничтожил все следы своего пребывания в ванной, мысленно перебирая варианты к отступлению.

Карл знал, что у него мало времени. Раз уж Аманда зашла в ванную, агент непременно тоже туда заглянет.

Карл был в этом уверен. На все сто процентов. Грэнвилл находился в бегах уже целые сутки, и его инстинкт самосохранения работал в усиленном режиме, заставляя реагировать на опасность подобно преследуемому зверю. Карл и ощущал себя зверем, на которого идет охота, — сердце колотится, во рту пересохло. Он еще раз взвесил шансы на спасение.

Их почти не было. Через окно не уйти — слишком узкое. Дверь тоже не подходит — скрипят петли. И половицы в холле. Этот ублюдок его услышит, а может, и увидит, едва Карл высунется. Спрятаться в ванне? Нельзя — шторка для душа прозрачная. И почему только Аманда не купила занавеску с рисунком, например, в миленький цветочек? Карл знал почему. Его собственная ошибка. К сожалению, он сам водил Аманду на ужастик Хичкока «Психо» в кинотеатр «Фильм-форум». Значит, ванна исключается… Тогда остается… что? «Думай, черт возьми, куда скрыться?» — пронеслось у Карла в мозгу. Можно вниз. Так-так. Что, если прокопать подземный ход сквозь покрытый кафелем пол при помощи Амандиных щипчиков для ногтей? Потребуется всего лишь каких-то шесть-семь месяцев… Прекрасный план, нечего сказать. Значит, остается…

Вверх.

Когда Карл начал осматривать потолок, то сперва не поверил своим глазам. Но нет, она действительно была там — маленькая деревянная заслонка. Чердачный люк, ведущий в тесное пространство под крышей.

Забравшись на раковину, Карл смог до него дотянуться, толкнул крышку люка, и та подалась с негромким треском. Карл замер, ожидая, что его преследователь, агент ФБР, сейчас ворвется в ванную, размахивая пистолетом. Но нет, пронесло. Грэнвилл осторожно приподнял крышку и сдвинул ее вправо. В нормальной жизни, чтобы забраться туда, потребовалась бы стремянка. У Карла не было лестницы, только руки, ноги и отчаяние. Кряхтя от натуги, изо всех сил напрягая мышцы, он подтягивался, болтая ногами в воздухе, отталкиваясь ими от стены, задевая потолок…

Последним усилием ему удалось наконец пролезть через люк. Какое-то время Карл просто лежал, тяжело дыша. Затем осмотрелся.

Узкое пространство, сантиметров шестьдесят в высоту, не больше. Прямо над головой располагались скаты крыши, огромные острые гвозди, удерживающие кровлю, торчали тут и там, опасно поблескивая в полумраке. Повсюду воздуховоды, запутанные переплетения ржавых труб, хлопья пыли, грязь, паутина. Потолочные балки располагались не более чем в сорока сантиметрах друг от друга, между ними для теплоизоляции проложены рулоны розовой стекловаты. Распластавшись прямо под крышей, Карл аккуратно вернул крышку люка на место и немедленно погрузился в кромешную тьму.

Он повернулся на бок, устраиваясь получше между двух потолочных балок. Волокна стекловаты впились в кожу, вызвав невыносимый зуд. Карл лежал и слышал собственное дыхание. И еще кое-что — их разговор, доносящийся из кухни. Он услышал, как агент называет его опасным типом. Убийцей. Услышал, как Аманда потрясающе спокойным голосом утверждает, что не видела его.

Услышал, как этот тип спросил, может ли он воспользоваться туалетом.

Карл лежал наверху, не двигаясь, невидимый и неслышимый, когда тяжелые шаги приблизились и дверь прямо под ним распахнулась. Затем захлопнулась. Тип тихонько насвистывал какую-то мелодию — одну из пошлых песенок «Спайс герлз». Карл вдруг подумал, каким замечательным окажется конец всех злоключений — во время попытки укрыться в туалете его поймает какой-то придурок, насвистывающий гнусный мотивчик. Грэнвилл лежал, мысленно давая обеты небесам: если только ему удастся спастись, если только каким-то чудом ему удастся начать нормальную, спокойную, приличную жизнь…

Только вряд ли такое получится. Ведь это не репетиция, а сама жизнь. Его реальная жизнь, так что нельзя остановить пленку, перемотать назад и начать все заново, словно этих последних двадцати четырех часов никогда не было.

Господи, каким же потерянным он себя чувствует! Никогда еще ему не было так лихо. Даже когда Аманда сообщила ему, что уходит от него и переезжает в Вашингтон. Даже когда умерла мать. А еще он никогда не испытывал такой радости, как в тот миг, когда увидел сегодня Аманду, входящую в дверь со всеми покупками. Он едва сдержался, чтобы не броситься к ней, крепко обнять и расцеловать. Нельзя, они теперь чужие. Между ними все кончено. Хотя он мог бы поклясться, что несколько минут назад, когда она зашла предупредить его, искра прежнего чувства снова вспыхнула между ними. На секунду ему показалось, что ожила магия былых чувств. А потом — бах! — и вспышка исчезла. Возможно, это был всего лишь страх.

Тот тип начал отливать. Наверняка самое длинное и медленное мочеиспускание за всю историю человечества. Он что, специально терпел до этой минуты? Или мочится раз в неделю? Господи, до чего все зудит от этой стекловаты! Карлу нестерпимо хотелось почесаться, но он не осмеливался. И вдруг, к своему ужасу, Карл понял, что его щекочет вовсе не стекловата.

Мышь.

О нет, боже, нет! Две мыши!

Нет, три!

Он разворошил целое гнездо маленьких засранцев.

Карл терпеть не мог грызунов. Мышей, крыс, хомяков — всех. Даже милых, почти ручных белок в парке. От их вида ему делалось не по себе. С самого детства.

И вот теперь одна из этих тварей взбирается, цепляясь острыми коготками, по его голой ноге.

Карлу хотелось завизжать. Вскочить на ноги и орать во весь голос. Но он не мог. Не мог ни закричать, ни пошевелиться, пока внизу находится агент ФБР. Грэнвиллу оставалось только лежать в кромешной тьме, дрожа, а отвратительные существа карабкались по его шее, подбородку, лицу. Один зверек устроился на губах Карла. Другой пробежал по груди, и Грэнвилл почувствовал прикосновение маленьких лапок чуть ниже плеча. Третий начал покусывать ухо Карла. Тот застыл, его внутренности выворачивались наизнанку, а по телу стекал холодный пот. Карл не двигался и не издавал ни звука. Он зажмурился и молил небеса, чтобы это поскорее закончилось.

Тип внизу спустил воду, помыл руки и вытер их. Несомненно, он посмотрел наверх. Все ли Карл успел убрать? Не осталось ли на полу опилок из-за того, что он отодвигал заслонку? Или чего-нибудь другого, что могло бы выдать его присутствие? Чего-нибудь, что вызвало бы любопытство этого мудака?

Наконец Карл услышал, как дверь распахнулась и шаги стали удаляться. Ему хотелось немедленно сбросить с себя мерзких созданий, но он ждал, усилием воли заставив себя не шевелиться. Необходимо было удостовериться, что агент ФБР ушел и больше не вернется. Он услышал голоса в гостиной, затем звук открываемой и снова закрытой входной двери. Затем последовало молчание. Теперь можно. Наконец-то! Карл остервенело перекатился на другой бок и впился ногтями в зудящее тело, раздирая его до крови. Затем перевернулся на спину и увидел мышь, которая пробежала рядом и юркнула под доску. Карл ударил по деревяшке кулаком, расплющив мерзкую тварь. Какой-то миг ему показалось, что его вырвет, затем волна дурноты отступила.