Гедеон - Эндрюс Рассел - Страница 5

Карл Грэнвилл прекрасно понимал, что немного звездной пыли ему сейчас не помешает. Молодому человеку исполнилось двадцать восемь лет, и желание создать один из величайших романов в американской литературе сжигало его. Некоторое время назад он отправил наброски своего будущего творения Бетти Слейтер, однако та умерла, не успев высказать свое мнение. И теперь Карл остался без агента, без денег на квартплату, зато с сильным подозрением, что его финансовое положение улучшится не раньше, чем рак на горе свистнет. Но вдруг блеснул лучик надежды. Мэгги Петерсон что-то ему сказала!

Она сказала:

— Даже не знаю, то ли дать тебе работу, то ли трахнуться с тобой.

Карлу пришлось признать, что Мэгги удалось его обескуражить.

Абсолютно все в Мэгги Петерсон было призвано производить именно такое впечатление. Строгая стрижка «паж», иссиня-черные волосы ровно обрезаны на уровне подбородка, по-видимому чем-то вроде тесака. Небрежный мазок ярко-красной помады. Обтягивающий брючный костюм из черной кожи. Шикарная сорокалетняя женщина, поджарая, словно гончая, излучающая энергию и вызов. Чрезвычайно сексуальная хищница. Плотоядная. И прямо сейчас она окидывала Карла оценивающим взглядом, как среднепрожаренный бифштекс на тарелке.

Карл осмотрелся вокруг, желая удостовериться, что Мэгги обращается именно к нему. Нет, он не ошибся. Карл откашлялся и, усмехнувшись, парировал:

— Если бы у меня был выбор, я бы предпочел работу.

Мэгги не улыбнулась в ответ, и Карл понял, что обмен шутками не в ее стиле.

— Я читала истории о таинственных убийствах, которые ты написал для Кэти Ли, чтобы она опубликовала их под своим именем, — произнесла она, не сводя с молодого человека глаз. — Неплохо. Мне понравилось.

Она говорила о Кэти Ли Гиффорд, писательнице и телеведущей. Конечно, особо гордиться тут нечем, но работа есть работа.

— Это мне Бетти предложила, — ответил Карл и скромно пожал плечами, ощутив привычный укол в левом из них.

Боль осталась напоминанием о том, как в последний год учебы в университете он во время матча столкнулся под баскетбольным щитом с мощным нападающим команды соперников, который играл сейчас где-то в Греции. Грэнвилл три года выступал за команду Корнеллского университета. Умный и расчетливый лидер на площадке, Карл прекрасно передавал пасы и метко бил по кольцу. Он обладал всеми данными для хорошего игрока. Всеми, кроме роста, прыгучести и скорости. В нем было около метра восьмидесяти семи. Вес Грэнвилла не изменился со времен студенчества и составлял примерно восемьдесят четыре килограмма. Правда, несколько из килограммов стремились осесть на животе, и Карлу приходилось регулярно тренироваться, чтобы этого не произошло.

— Видишь ли, Бетти переслала мне твой роман.

— Да? А я и не знал. — Грэнвилл ничего не мог с собой поделать: пульс явно участился.

— Самая потрясающая проза из всего, что мне доводилось читать за последних два, а может, и три года. Некоторые места написаны просто блестяще!

Вот они, заветные слова! Их так жаждет услышать каждый писатель! И звучат они из уст не кого-нибудь, а самой Мэгги Петерсон, той, что действительно способна помочь.

— Нам нужно поговорить, — продолжила Мэгги.

Какое-то время Карл молча стоял и широко улыбался.

Когда он так ухмылялся, ему давали лет восемнадцать, не больше. Однажды Аманда сообщила ему, с легкой ноткой отвращения в голосе, что своими блестящими голубыми глазами, румяными щеками и копной непослушных белокурых волос, спадающих на лицо, он напоминает чрезмерно вытянувшегося мальчишку с этикетки консервированного супа «Кэмпбелл». У Карла был такой цветущий и невинный вид, что в питейных заведениях молодого человека до сих пор просили предъявить удостоверение личности.

— Конечно, — ответил он Мэгги. — Давайте поговорим.

Мэгги бросила взгляд на часы.

— Встретимся в три часа.

— В вашем офисе?

— Я собираюсь кое с кем на ланч в Ист-Сайде. Так что лучше встретиться у меня дома. Четыреста двадцать пять по Восточной Шестьдесят третьей улице. Там нам никто не помешает. Побеседуем в саду.

— На улице льет как из ведра.

— Увидимся в три, мистер Грэнвилл.

— Для вас Карл.

— А я думала, тебя зовут Грэнни.

— Некоторые, — признался он. Конечно, только самые близкие, те, кому он позволяет…

Черт, а откуда ей это известно?

— Я всегда готовлю домашние задания, — произнесла Мэгги, словно читая его мысли. Она уже не смотрела на Карла, ее взгляд блуждал по заполненной людьми комнате, без устали ища что-то. Затем она опустила глаза вниз, на покоящееся в гробу восковое тело. — А ведь ее смерть — конец целой эпохи, не так ли?

Казалось, Мэгги с удовольствием отметила этот факт. Она вновь взглянула на Карла.

«Не разочаруй меня, Карл, терпеть не могу, когда меня разочаровывают».

Шел дождь, и Аманда Мейз предложила Карлу подбросить его до дома.

Она водила все ту же старую, проржавевшую, полуразвалившуюся «субару» с кузовом «универсал», которую умудрилась нелегально припарковать в том месте, где разрешалось оставлять только автокатафалки. В салоне машины, как обычно, было полно смятых стаканчиков из-под кофе «Старбакс», куча разных пальто, свитеров и туфель, блокнотов и папок. Что ж, любовью к порядку Аманда никогда не отличалась. Карл стоял у обочины, и струи воды стекали по его спине, пока девушка открывала машину и перекладывала всю дребедень, которая валялась на переднем сиденье, на заднее, такое же захламленное, чтобы освободить место.

Когда он наконец забрался внутрь, из-за тесноты колени длинных ног оказались почти прижаты к подбородку. После того как Аманда предложила его подвезти, она не проронила ни слова, и Карл понял, что именно ему придется быть взрослым и цивилизованным.

— И когда же ты собираешься в…

— В Вашингтон? Прямо сейчас. Мы расследуем одно дельце в местном школьном совете округа Колумбия. Я руковожу командой и не хочу, чтобы без меня там напортачили. И вообще, мне ведь незачем здесь оставаться, правда? — подчеркнула она язвительно.

— Аманда, мы могли бы, по крайней мере…

— Остаться друзьями? Конечно, Карл, могли бы.

Она постоянно его перебивала, никогда не давая закончить фразу. Их разговоры всегда велись отрывисто и быстро, иногда на повышенных тонах, и очень редко бывали спокойными. У Аманды и мозги так работали — на повышенной скорости.

— Ну ладно, ты хочешь…

— Чашку кофе? Нет, спасибо. На сегодня с меня хватит дружбы.

«Субару» никак не хотела заводиться. Мотор чихал и захлебывался. Когда наконец машина тронулась с места, он начал стучать, часто и громко.

— Ты что, собираешься ехать на этой тарахтелке до Вашингтона?

— Она в полном порядке, Карл. — В тот день, когда они расстались, Аманда перестала называть его Грэнни. — Она так стучит последние семь тысяч миль.

— Но…

— Ничего страшного. Так что заткнись, ладно?

Аманда вдавила педаль в пол, чтобы доказать свою правоту. Карл закрыл глаза, отчаянно вцепившись в сиденье и вспоминая.

Вспоминая о них.

Они встретились на вечеринке по поводу выхода в свет книги общего друга. И после этого были неразлучны восемнадцать месяцев, две недели и четыре дня. Аманда любила группу «Велвет андеграунд», баскетбольную команду «Нью-Йорк никс» и холодную пиццу на завтрак. Ее тело было приятно округлым в одних, нужных, местах и на зависть упругим и подтянутым в других. А еще она обладала копной непокорных волос медного цвета, которые торчали во все стороны, озорными зелеными глазами, россыпью веснушек и самым прелестным ртом, который только доводилось целовать Карлу.

Он вспоминал ночи, проведенные вместе. Как они занимались любовью, затем беседовали до рассвета и снова занимались любовью. А потом еще и еще.

Вспоминал, как он чувствовал себя рядом с ней — влюбленным и восторженным, веселым и неуверенным, но всегда живущим полной жизнью. Аманда была чрезвычайно отзывчивой, страстной и своенравной. Характером она обладала прескверным, и ладить с ней было непросто. Настырная, несговорчивая и упрямая. Зато Аманда отличалась поразительным интеллектом, и сейчас, сидя рядом с ней, Карл с долей сожаления понял, что ее мнение до сих пор для него очень важно.