В тропики за животными - Эттенборо Дэвид - Страница 23

• Предыдущая
• 23/80
• Следующая

Наконец теперь благодаря вампиру я бодрствовал с самого начала концерта. Обезьяны, вероятно, сидели в полумиле от нас, но даже с такого расстояния слышно было хорошо. Я вынес магнитофон из нашего приюта, установил его как надо и аккуратно направил параболический отражатель в сторону рева. Наученный горьким опытом, я не стал тут же проигрывать запись Чарльзу, а дождался утра. Мы слушали вместе. Запись вышла отменной.

Утром в Аракаку наведался управляющий угольной компании. Прибыл он из своего лагеря, который находился в лесу, в двенадцати милях от поселка. Ему уже передали по рации наше послание, но все равно он почему-то слегка удивился, увидев нас. Управляющий объяснил, что отвезти нас в лагерь сегодня не может, так как его маленький грузовик будет доверху нагружен товарами, прибывшими с катером. Он предложил подождать до завтра и обещал прислать за нами машину.

Остаток дня мы бродили по лесу в окрестностях поселка. Джек надеялся найти каких-нибудь интересных многоножек и скорпионов. Подойдя к одному низкому, похожему на пальму дереву, он стал отдирать сухие коричневые оболочки, обертывающие ствол. Вдруг  раздался   громкий   шипящий  звук,   и   какое-то коричнево-золотое пушистое существо размером с небольшую собаку ринулось с дерева вниз по противоположной стороне ствола. Оно спустилось на землю и неуклюже заспешило прочь. Но бежало оно не слишком быстро, Джек настиг его в несколько прыжков и поднял за толстый, почти голый хвост. Существо повисло вниз головой, умудряясь и в таком положении испепелять нас своими маленькими бисерными глазками, оно шипело и источало слюну из длинной изогнутой морды. Джек ликовал, и не зря: по счастливой случайности ему попался тамандуа, древесный муравьед.

С триумфом принесли мы его в нашу обитель и, пока Джек готовил клетку, пустили муравьеда к высокому дереву у дома. Наш новый пленник обхватил ствол передними лапами и легко и быстро полез наверх. Поднявшись метров на шесть, он остановился, обернулся и сердито посмотрел на нас. Но тут его внимание привлекло большое округлое муравьиное гнездо, висевшее в метре от него. Забыв свое раздражение, он добрался до гнезда и, обвившись цепким хвостом вокруг ветки, чуть выше гнезда, повис вниз головой. Быстрыми и сильными ударами передних лап тамандуа разорвал гнездо. Коричневый поток муравьев хлынул из прорехи и облепил разбойника, а тот без всякого смущения сунул свою морду-трубочку в разоренное гнездо и принялся слизывать насекомых длинным черным языком. Минут через пять он стал рассеянно скрести себя задней лапой, не прерывая пиршества. Через некоторое время понадобилась помощь и одной из передних конечностей. В конце концов муравьед, по-видимому, решил, что полакомился вдосталь, и, не желая больше терпеть укусы муравьев, стал не спеша отступать. Густой жесткий мех тамандуа вопреки распространенному мнению явно недостаточно защищал его от муравьев, и зверю приходилось то и дело останавливаться, чтобы поскрестись.

Мы с Чарльзом наблюдали и снимали все происходящее, пока до нас не дошло, что лезть на дерево и снова ловить там тамандуа — задача не из простых. Разъяренные муравьи облепили все ветви, и если уж их укусы досаждали закаленному тамандуа, нам, без сомнения, придется худо. К счастью, муравьед сам решил проблему. Он сполз вниз, уселся на землю и стал задней лапой тереть правое ухо. Муравьи,  по-видимому,  целиком  завладели  вниманием тамандуа, и Джек без всяких хлопот посадил его в клетку. Наш пленник мирно устроился в уголке и принялся извлекать муравьев из левого уха.

Когда стемнело, мы отправились на охоту с фонарями. Ночью лес казался призрачным и таинственным и был наполнен невидимой, но не бесшумной деятельностью. В разных местах и звуки были разными. У реки надсаживались лягушки, разрывая воздух металлическим кваканьем, но чем дальше уходили мы вглубь леса, тем больше все вокруг заполнялось писком и стрекотанием насекомых. К этому неумолчному хору, как к естественному фону, привыкаешь быстро, но неожиданный треск падающего дерева или внезапный, непонятно откуда раздавшийся крик бросает в дрожь.

Как это ни странно, но в темноте нам удавалось найти таких животных, которых мы никогда не увидели бы при свете дня. Объяснение этого парадокса простое: глаза многих живых существ действуют, как рефлектор, и, когда луч фонарика падает на них, во тьме зажигаются два огонька. По их величине, цвету и положению в пространстве можно догадаться, какой именно зверь повстречался вам в ночном лесу.

Направив фонари на реку, мы насчитали четыре пары раскаленных угольков: здесь, погрузившись в воду, лежали кайманы, выставив наружу только глаза. Высоко на дереве мы засекли какую-то обезьяну. Разбуженная нашими шагами, она уставилась вниз. Обезьяна моргала, посылая в нашу сторону короткие вспышки. Потом она повернулась к нам спиной, огоньки исчезли, и раздался треск ветвей: обезьяна уходила по кронам.

Пробираясь как можно тише, мы вступили в бамбуковый лес. Высокие стебли-стволы скрипели и стонали, раскачиваясь в темноте. Джек посветил на колючие заросли, скрывавшие нижнюю часть бамбуков.

—  Неплохое местечко для змей,— заметил он с воодушевлением.— Зайди-ка с другой стороны, может быть, выгонишь кого-нибудь на меня.

Осторожно пробираясь в темноте, я обошел бамбук и стал бить по нему мачете. Луч фонаря высветил в земле небольшое отверстие.

—  Джек,— позвал я тихо,— тут какая-то дырка.

—  Дырка — это хорошо,— отозвался Джек с ноткой раздражения,— но, не сочти за навязчивость, есть ли кто-нибудь в этой дырке?

Я опустился на колени и осторожно посветил в черное отверстие. Из глубины ярко сверкнули три маленьких глаза.

—  Кто-то сидит, можешь быть спокоен,— сообщил я Джеку,— и не просто кто-то, а с тремя глазами!

Джек мигом оказался рядом, и мы заглянули в нору вместе. Черный мохнатый паук величиной с ладонь замер у задней стенки норы в свете фонарей. Не три, а восемь глаз поблескивали на макушке его уродливой головы. Паук, как робот, поднял передние лапы, искрящиеся синим цветом на концах, и продемонстрировал нам впечатляющие размеры своих кривых ядовитых жвал.

—  Красавец,— пробормотал Джек.— Смотри не дай ему выскочить.

Положив фонарик на землю, он нащупывал в кармане банку из-под какао. Я поднял прутик и с опаской коснулся им стенки норы. Паук взмахнул передними лапами и снова оперся на них.

—  Береги его волоски,— предупредил Джек,— если мы вырвем хоть чуть-чуть, он долго не проживет.

Джек вручил мне банку.

—  Держи ее у входа, а я постараюсь выгнать его наружу.

Привстав, Джек воткнул нож сверху в землю так, что задняя стенка норы заколебалась. Паук развернулся к новой опасности и отступил на несколько шажков. Джек продолжал работать ножом, и стенка норы стала осыпаться. Внезапно паук дал резкий задний ход и угодил прямо в банку. Я моментально закрыл крышку. Джек довольно осклабился и засунул банку себе в карман.

Нам оставалось провести в Аракаке один день. Еще два дня требовалось, чтобы добраться до Морауанна в устье Баримы и успеть на корабль. Обещанный «джип» должен был прибыть где-то в середине дня и отвезти нас за двенадцать миль от Аракаки, в лагерь угольной компании, где мы надеялись приобрести животных. В ожидании «джипа» мы строили смелые догадки относительно пополнения нашей коллекции. Но «джип» опоздал и пришел только к вечеру. Управляющий рассыпался в извинениях: машина сломалась и ее только что удалось починить. От поездки в лагерь приходилось отказываться. Мы поинтересовались, каких животных можно было бы там заполучить.

— Видите ли,— сказал управляющий,— был у нас ленивец, да сдох, была еще обезьяна, да удрала. Но уж попугаев наверняка бы нашли, несколько всегда вертится поблизости.

Мы восприняли эту информацию со смешанным чувством разочарования и облегчения. Разочарования — из-за того, что, забравшись в такую даль, мы приобрели бы в сущности мизер,  облегчения — потому, что, лишившись в последний момент возможности попасть в лагерь, мы фактически ничего не потеряли.

• Предыдущая
• 23/80
• Следующая