Генетика этики и эстетики - Эфроимсон Владимир Павлович - Страница 19
- Предыдущая
- 19/21
- Следующая
Еще во время Второй мировой войны 17% населения бывших Боснии и Герцеговины было заражено сифилисом, преимущественно бытовым и детским.
Провозглашенная церковью нерушимость брачных отношений в свое время властно диктовалась долгом по отношению к здоровью супруга и детей.
Разумеется, здесь имеются в виду эволюционно-генетическая и этическая стороны проблемы, а не церковные догмы, юридическое закрепление которых пришло в достаточно ясное противоречие с существом проблемы.
Эмоции моногамной любви, любви пожизненной, могут показаться противоестественными. Но тех, кто этими эмоциями не обладал хоть в малой степени, естественный отбор отметал достаточно беспощадно, разумеется не потому, что они сами гибли, а потому, что оставляли мало потомства или вообще его не оставляли, либо оставляли потомство, зараженное внутриутробно.
Отсутствие соответствующих эмоций жестоко каралось из поколения в поколение естественным отбором, ибо венерическое заболевание обрекало на полное или частичное бесплодие. Трудно сказать, что возникло раньше, легенды или саги о верности, о любви, не знающей препятствий, религиозные табу или те эмоции, которым они соответствовали.
Но и эмоции, и соблюдение запретов, т.е. волевой уровень и его направленность, поддерживались естественным отбором. Если до сих пор не догадывались о том, что именно венерические болезни как фактор отбора существенно перестраивали генофонд психических свойств человека, то это связано с недоразумением: ни сифилис, ни гонорея не летальны, а то, что отбор связан не с летальностью болезни, а с их влиянием на эффективную плодовитость, недостаточно осознавалось.
Но даже независимо от венерических болезней победителем с эволюционной точки зрения, т. е. распространителем своих генов, не всегда бывала мохнатая полуобезьяна, ревнивый владелец гарема, белокурая бестия, которая владела всеми молодыми женщинами племени, а других мужчин калечила или оставляла им только старух. И сама бестия, и ее племя и потомство оказывались, вероятно, очень недолговечными, становясь одним из бесчисленных тупиков эволюции: бестия не могла сохранить потомков так, как это мог бы коллектив самцов. С эволюционной точки зрения победителями оказываются народы или группы устойчиво плодовитые; если говорить о феодальном или капиталистическом обществе, то пока с эволюционной точки зрения побеждают отнюдь не феодалы или бизнесмены, не желающие дробить капиталы между тремя-пятью наследниками и поэтому придерживающиеся системы одного ребенка-наследника, стремясь поднять его еще на одну-две ступеньки по социальной лестнице. Наоборот, эволюционно побеждают, например, сектанты – старозаветные Амиши, имеющие по 10—12 детей и размножающиеся вот уже пару столетий сам-пят. Порхающий Дон Жуан и честолюбивые дельцы оставили гораздо меньше детей, чем домовитый, чадолюбивый крестьянин. Приведем свидетельство Н. Гумилева:
Дон Жуан:
Потеряли значение религиозные догмы, нормирующие сексуальные контакты. Женщины перестали опасаться, что случайная связь оставит им бремя безотцовского ребенка. Почти исчезли венерические болезни, которые тысячелетиями проверяли людей на сексуальную стойкость. Но у юношей и девушек, мужчин и женщин сохраняется мечта о единственной и вечной любви, вопреки всем бесчисленным, беззаботным удовольствиям, которые обещают ныне безопасные мимолетные связи. Фактор отбора исчез, но сохранились и еще долго сохранятся гены, некогда распространенные естественным отбором, сохранились порождаемые ими системы эмоций и влечений, порождаемая ими восприимчивость к идеалам.
Конечно, очень грустно сознавать, что наши высшие поэтические идеалы вечной любви частично порождены столь низменными прозаическими причинами, как бесплодие и отбор, вызванный венерическими болезнями, но и здесь закономерность самодвижения системы на основе заложенных в ней противоречий, к счастью, объясняет нам то, что никак не укладывается в рамки примитивного антиисторического мировоззрения.
Может быть, обидно, жестоко то, что эмоции и идеалы супружеской верности, преданности, вечной любви к своим детям и их матерям выкованы десятками тысячелетий гибели миллионов, десятков миллионов, сотен миллионов тех детей, родители которых не обладали этими этическими эмоциями в достаточной интенсивности. Но природа беспощадна и щедра, предельно неэкономна, она оставляет из миллионов икринок только пару рыб, она заставила женщин рожать 15—20 детей и оставляла в живых только двоих. Вернее, она начисто выметала в каждом поколении потомство большинства семей и продолжала род за счет немногих, она постоянно производила жестокий индивидуальный, межсемейный и межгрупповой отбор. Если еще четверть века назад дарвинисты высчитывали шансы и темпы победы наследственного изменения, повышавшего вероятность выживания на доли процента, то теперь генетика человека установила, что в действительности отбор работал гораздо интенсивнее, и известны биохимические мутации, на 20—30% повышавшие шансы выжить. Наследственные эмоции, соединившие прочно отца и мать детей, без отца или без матери терявших шансы дожить до самостоятельности, однажды появившись, могли распространяться неудержимо, накладываясь одна на другую и создавая для женщины и мужчины такие западни, из которых они уже не могли выбраться.
Насколько глубоко даже рафинированный скептик-интеллигент, в частности зарубежный, признает существование этого этического кода, лишь требующего внешнего стимула для своего полного развертывания, ясно показывает созданная в 30-х годах утопия-пародия Олдоса Хаксли «Бравый новый мир». В этом мире все разложено по полочкам и кастам и все довольны: брак, материнство и деторождение давно забыты. Человечество воспроизводится заводским методом, путем извлечения из яичников созревающих яйцеклеток, их оплодотворения и выращивания в искусственной среде. При этом из оплодотворенной яйцеклетки методом индуцированного почкования получают от 8 до 96 генетически идентичных (однояйцевых) зародышей. У большей части таких групп еще в эмбриогенезе задерживают ту или иную сторону физического и умственного развития, в результате получаются касты физически или умственно ограниченных слуг, предназначенных для выполнения какой-либо очень ограниченной функции. Часть этих каст – слабоумные, полуидиоты, часть – дебилы или полудебилы. Лишь немногие умственно полноценны. Но все очень счастливы: с раннего детства упорной гипнопедией и созданием прочных условных рефлексов им внушают любовь к своей касте, умеренное пренебрежение к остальным, внушают и соответствующие кастовые идеалы, наконец, всякое недовольство погашается таблетками счастливого настроения, медикаментами, дающими счастье опьянения, или наркотическими веществами, однако без вреда для здоровья и без похмелья. Секс – абсолютно свободен, все для всех, партнеры сходятся на ночь, неделю, месяц. Более длительная связь считается подозрительной и нежелательной, а противозачаточные средства, употреблению которых тоже обучают гипнотически, обязательны; автоматизм их применения исключает зачатие.
Примитивные эмоции сохранились только в резервациях, где за проволокой, под током высокого напряжения живут нищие, полуголодные дикари. И вот в такую резервацию забрасывает один из высших администраторов все же как-то забеременевшую от него женщину средней касты: она рожает ребенка, спивается и опускается, но успевает обучить своего красавца сына грамоте, и он уже юношей прочитывает томик
- Предыдущая
- 19/21
- Следующая