Избавление от колдовства в волшебных сказках - фон Франц Мария-Луиза - Страница 3

Исследуя сказочный мотив, мы занимаемся чем-то вроде «сравнительной анатомии» человеческой психики: все индивидуальное или локальное в основном исключается, так как не представляет никакого интереса для нашего исследования. Несмотря на это, в дальнейшем мне все же придется вернуться к этой теории и изменить ее, ибо некоторые особые факторы все же оказывают влияние на волшебные сказки. Если сравнить сказки разных народов, можно увидеть, что при всех имеющихся чертах сходства (например, присутствия ведьм, помогающих животных и т. д.) структура волшебной сказки североамериканских индейцев заметно отличается от структуры европейской волшебной сказки, даже если не обращать внимание на имена и место действия. Исследовать миф — все равно что изучать «тело» всего народа. А исследование волшебной сказки можно уподобить изучению его «скелета». Однако, на мой взгляд, изучение сказки выявляет основные черты в самом чистом виде, и если вы хотите исследовать фундаментальные структуры человеческой психики, лучше обратиться не к мифу, а к волшебной сказке. Если применить эту гипотезу на практике, мы опять приходим к тому, о чем я говорила раньше: и герой, и героиня в волшебной сказке — это не конкретные люди, а архетипические образы.

Когда я впервые стала развивать эту теорию и постаралась убедить в ее правильности своих студентов, то столкнулась с серьезным эмоциональным сопротивлением, и тогда мне пришлось осознать, что она не нравится и мне самой. Должна повториться: я была совершенно уверена в том, что герой волшебной сказки — это не человеческая личность, но при этом нельзя избавиться от желания рассматривать его как обычного человека. Я довольно долго испытывала это затруднение, пока не пришла к выводу, что для Эго должна существовать общая инстинктивная основа и следует допустить, что в человеческой психике существует врожденная тенденция (ее можно назвать эгоформирующим фактором), которая, видимо, является одним из типичных человеческих свойств.

Если вы занимаетесь детской психологией, то я хотела бы сослаться на статьи Майкла Фордхэма, в которых вы увидите, что Эго может проявляться в проекции, словно оно было «не мое Эго». Многие дети рассказывают о себе от третьего лица, называя себя по имени, и не произносят местоимение «я», так как их «я» проецируется на их имя. Иногда ребенку становится очень важно правильно назвать имя: «Джонни пролил молоко». Здесь отсутствует чувственное ощущение идентичности с Эго. Продолжая наблюдение, можно заметить, что на следующей стадии развития Эго ребенка проецируется на одного человека, который ребенку особенно нравится, вплоть до обожания. Это может быть, например, школьный товарищ, которому ребенок рабски во всем подражает. Вы можете сказать, что на товарища проецируется та форма Эго ребенка, которую оно примет в будущем. Значит, черты, которые со временем будут принадлежать Эго такого мальчика, еще с ним не идентифицировались, а проецируются на другого ребенка.

В данном случае вы видите действие эгоформирующего фактора — через восхищение, которое вызывает подражание. При изучении первобытных обществ вы сталкиваетесь с тем же явлением, но в другой форме, ибо в этих племенах статусом индивидуальности обладают только царь, вождь или знахарь. Если в первобытном обществе совершается преступление, в котором виноват конкретный человек и его вина доказана, то обвинен может быть другой человек, который и понесет наказание. Разумеется, такие вещи очень огорчают миссионеров! Психологическое объяснение заключается в том, что за преступление, совершенное в племени, нужно непременно кого-то покарать, однако наказан может быть не обязательно истинный виновник, а любой выбранный для этого член племени. И такое «судопроизводство» считается вполне приемлемым. Еще один пример: если белый человек оскорбит чувства кого-то из своих черных слуг, то оскорбленный может повеситься, поскольку убежден в том, что таким образом он отомстит своему хозяину! Главное — нанести ответный удар, и неважно, что при этом сам мститель умирает. В данном случае Эго является настолько слабым, что личность человека не имеет никакой ценности, гораздо важнее — отомстить.[3] Можно сказать, что в психотерапии в таком же положении находится пациент со слабым Эго.

Эго-комплекс — чрезвычайно сложный феномен, нам очень мало о нем известно, несмотря на то, что некоторые его характерные черты, казалось бы, весьма распространены. Примем следующую рабочую гипотезу: психологический образ героя волшебной сказки наглядно выражает эгоформирующую тенденцию и служит ее моделью. Это предполагает употребление самого слова «герой», так как герой — личность, достойная подражания. Большинство людей спонтанно подражают герою. Позже я остановлюсь на этом более подробно.

Исследование мифологического материала с помощью сравнительного анализа образов героев показывает, что у них есть некоторые типичные характеристики, существенно сближающие образ героя с архетипом, который Юнг называет архетипом Самости и который по определению очень отличается от Эго. Эго является только одной частью человеческой личности. Большая часть психики не идентична личности. Саморегулирующую деятельность психики в целом Юнг назвал архетипической Самостью. По мнению Юнга, идентификация с Самостью — это катастрофа, а потому очень важно разделять понятия Самости и Эго.

В своем труде «Mysterium Coniunctionis» Юнг указывает, что архетип Самости является неизвестной нам силой, формирующей эго-комплекс и побуждающей его к действию. Эго-комплекс характеризуется длительной непрерывностью. Например, если я сегодня чем-то занимаюсь, то на следующий день вспомню об этом. Если у человека есть сила воли, он может непрерывно сохранять какие-то воспоминания или установки в течение длительного времени, и это свойство является одним из способов измерения силы эго-комплекса. Непрерывность мышления типична для хорошо развитого эго-комплекса, и в этом можно убедиться на практике. С точки зрения психологии, непрерывность Эго — весьма таинственная вещь. Это важное свойство непрерывности развивается, видимо, благодаря эго-комплексу человека, и находит поддержку в архетипе Самости.

Именно поэтому при интерпретации волшебных сказок постоянно возникают затруднения, когда речь заходит о главных персонажах. Если персонаж ведет себя как Эго или Самость, можно легко пойти по ложному пути. Поэтому я буду связывать их только с той частью архетипа Самости, которая является моделью эго-комплекса и его общей структуры. Одна из основных функций архетипической Самости заключается в поддержке эго-сознания и очень важной для него непрерывности во времени. Если представить человеческую личность в виде сферы, когда Самость охватывает всю сферу и одновременно является ее саморегулирующим центром, то любое отклонение в данной структуре вызовет компенсацию. Действие этого принципа мы можем наблюдать на материале сновидений. Если вы испытываете отрицательные эмоции по отношению к другому человеку, вам может присниться, будто вы что-то бросаете в него. И вы считаете этот сон предостережением, ибо сны комментируют то, что вы делаете. Вы можете долго не видеть никаких снов, но если возникает опасность отклонения от собственной целостности, вам снова начнут сниться сны. Человек является совершенно здоровым, если эго-комплекс действует в точном соответствии с Самостью, поскольку в таком случае возможность появления невротических расстройств сводится к минимуму.

В волшебных сказках персонажи иногда подвергаются воздействию колдовства, поэтому их поведение становится пагубным и негативным, и тогда задача героя заключается в том, чтобы избавить заколдованного персонажа от заклятья. Можно сказать, что подвергнуться воздействию колдовских чар может любой архетипический комплекс, любой структурный элемент коллективного бессознательного. Это вовсе не обязательно должен быть главный герой — это может быть и воплощение какого-то иного комплекса. Нам всегда следует обращать внимание на то, какой именно фактор оказался заколдован или подвергся воздействию заклятья. Злияние колдовства можно сравнить с воздействием невроза. В сказках воздействию колдовских чар часто подвергаются без всякой причины. В таком состоянии мы оказываемся невольно, обычно совершенно незаслуженно или же когда наша вина является минимальной, как в библейской истории о краже яблока из сада Эдема.