Белый Волк - Мазин Александр Владимирович - Страница 60

• Предыдущая
• 60/64
• Следующая

Нет, никогда не стану своим в мире, где боги вот так запросто ходят по земле. Потому что если никто из людей (кроме меня) в этом не сомневается, то надо полагать, так и есть. Ибо это и есть глас народа. Тем более представительницу племени великанов я видел буквально только что.

— Думаешь, будет сын?

— Знаю. И он унаследует часть твоей удачи, Ульф Вогенсон. Ты не в обиде?

— Нет. Я счастлив, что мы с тобой были вместе, Рунгерд, дочь Ормульфа, — произнес я торжественно. — Это было прекрасное время, и я очень тебе благодарен!

Правильные слова и правильные чувства. Светлая печаль вытеснила обиду и заполнила пустоту.

Я пододвинулся ближе и обнял женщину. Бережно.

Минуло не больше получаса с тех пор, как мы остались вдвоем. А ощущение такое, будто полжизни прошло.

— В зрелости ты будешь мудрейшим из хёвдингов, Ульф Вогенсон, — Рунгерд погладила меня по плечу. — Если тебя не убьют раньше.

— Думаешь, меня убьют? — Просто так спросил, без задней мысли.

— Не знаю. Попытаются наверняка. И очень скоро. Руны подсказали мне. Но вряд ли ты ожидаешь иного, поэтому, надеюсь, вновь обманешь смерть. А если не обманешь — у тебя всё равно родится сын, которого ждет славное будущее.

Не уверен, что будущее сына меня утешит, если мне выпустят кишки.

Плевать! К опасностям я привык. Работа такая. «Воин» называется. Так что пытаться убить меня будут многие. И очень скоро, потому что самое позднее через месяц мы уйдем в великий поход. И там, куда мы придем, нам точно не будут рады. Так что для кого-то он станет великим, а для кого-то — последним. Но надеюсь — не для меня. И ни для кого из моих друзей.

— Я рада, что ты — побратим моего сына, — Гудрун угадала мои мысли. — Вы поможете друг другу. И еще… Ульф… Братья ничего не должны скрывать друг от друга, но ты всё равно не говори Свартхёвди о нас. Он — не такой, как ты. Он не поймет.

Она помолчала немного, потом продолжила тему:

— Между мужем и женой тоже не должно быть тайн, но моей дочери будет больно, если она узнает о том, что было у нас с тобой. Поэтому лучше, если ты и ей ничего не скажешь.

— Это точно, — кивнул я. И с опозданием сообразив, что именно она сказала, воскликнул: — Ты хочешь, чтобы я женился на Гудрун?

— Хочу.

— И ты не станешь ревновать? — поинтересовался я наполовину в шутку, но наполовину всерьез.

— Ульф, Ульф! — Рунгерд взъерошила мои волосы чисто материнским жестом. — Далеко тебе еще до настоящей мудрости! А теперь пойдем отсюда, а то уже не он (прикосновение к животу), а я захочу тебя. А это будет неправильно. Да и йотунша может вернуться и потребовать свою долю! — Рунгерд захихикала и дернула меня за причинное место.

Отвратительная привычка. Надеюсь, когда Рунгерд станет моей тещей, то сумеет от нее избавиться.

Его корабль приплыл в Роскилле едва вскрылся лед. Рискованное путешествие, но этот паренек был не из трусливых.

— Я — Жерар, сын графа Бернара! — гордо объявил франк, шагнув вперед. — Меня послал к тебе, граф Рагнар, правитель Аквитанский король Пипин, сын Пипина, дабы сопроводить щедрые дары, коими приветствует тебя мой король!

Само собой, я понимал далеко не всё, так, с пятого на десятое, поскольку граф говорил по-своему, по-франкски, а толмач переводил его речь весьма вольно. Например, короля Пипина он поименовал ярлом, а Рагнара — конунгом. Соображал, негодяй, чем может обернуться попытка унизить Лотброка.

Молоденький франк был не то чтобы глуп… Опыта у паренька было маловато. Он огляделся по сторонам и решил, что имеет дело с морским разбойником, обитающим в рыбачьем поселке. Еще бы! У Роскилле даже стен нет. Что каменная крепость нужна только тем, кто боится нападения, франк как-то не сообразил. И посчитать боевые корабли в гавани тоже не удосужился. А может, просто считать не умел.

Точку зрения графеныша я узнал от Ульфхама Трески, немного понимавшего по-франкски и сумевшего подслушать разговор посла со своими людьми. Его счастье, что переводчик оказался с понятием.

Принесли дары. Не скажу, что их богатство поражало воображение. Добыча, которую мы взяли под Плесковым, была куда солиднее. По понятиям норманских конунгов, дары были скромные. Но не оскорбительные, потому что — правильные. Добрые франкские мечи, хорошие доспехи, конская упряжь…

Рагнар удостоил подарки мимолетным взглядом, затем кивнул челяди: унести.

— Чего же хочет от меня твой хозяин ярл Пипин, сын Пипина?

— Мой король предлагает тебе союз! — провозгласил безусый Жерар Бернарович. — Против короля Карла, сына Людовика Благочестивого. В награду мой король обещает тебе… — далее последовали названия неизвестных мне населенных пунктов и территорий. Рагнару они тоже были неизвестны. Зато он точно знал, чего хочет. И спросил без обиняков:

— Даст ли твой господин проводников, которые приведут меня к главному городу конунга франков?

— Я сам поведу твое войско! — не скрывая радости, заявил графенок.

Вот это дело. Толковый проводник — это именно то, чего не хватало нашему доблестному воинству. Покажите нам врага… Нет, не так. Покажите нам, где клиент хранит золотишко, а все остальное мы сделаем сами.

— Что скажете, верные мои? — задал Рагнар чисто риторический вопрос.

«Верные» взревели сотнями глоток. Одобрительно.

Ветер, будто услыхав, вздул пузырем Рагнарово знамя. Вышитый на нем ворон взмахнул крыльями. Добрый знак. Рев викингов поднялся еще на пару десятков децибел.

Вопрос с походом на франков был решен. Собственно, он был решен еще осенью, и все всё знали, но официально простых бойцов ознакомили с планами Рагнара только непосредственно перед выступлением. Так надежнее.

Гуляли два дня. А на третий праздник кончился. Для меня. Потому что к нам заглянул Ивар Рагнарсон. Вместе с французским графенком Жераром. И после первой же выпитой чары чванливый графенок, явившийся к нам уже на изрядном градусе, уставился на меня и заявил во всеуслышание:

— Жоф, а ты что здесь делаешь?

Я понял: такую фразу трудно не понять. Тем более что прибывший с Жераром переводчик услужливо перетолмачил.

— Ты обознался, франк, — вежливо ответил я по-нормански. — Меня зовут Ульф.

— Жоф, ты что, решил надо мной подшутить? — захихикал Жерар Бернарович. — И, обращаясь к Ивару: — Представь, я-то думал, что он — в Париже, а он здесь! Ха-ха-ха!

Ивар почему-то не улыбнулся. И лицо у него стало — как у кота, завидевшего беспечную птаху.

— Кто — он? — поинтересовался Рагнарсон тоном не предвещавшим ничего хорошего.

— Да он же, он! — воскликнул графенок, тыча в мою сторону пальцем. — Жофруа де Мот! Беллаторе Карла!

Я не знал, что значит беллаторе. Но упоминание меня в совокупности с королем франков меня, мягко говоря, изумило. Я растерялся…

А Ивар — нет.

— Взять этого человека! — скомандовал он, указывая на меня.

Третий день попойки заметно снизил реакцию моих соратников. Да и мою тоже. Зато бойцы Бескостного оказались на высоте.

Я не успел ни за нож схватиться (Вдоводел, как и положено, покоился на оружейной «пирамиде»), ни встать.

Раз! — И меня выдернули из-за стола.

Два! — И мои руки вывернуты и скручены ремнем.

Умение быстро и эффективно повязать противника входит в основной набор скандинавских боевых искусств.

А я все еще ничего не понимал. Графенок — тоже. Переводил мутноватый взгляд с Ивара на меня и силился осмыслить происшедшее.

— Ты видел этого человека среди людей Карла-конунга? — спросил Ивар, нависая над молодым франком.

— Ну да. Я ж и говорю: это Жофруа…

— Достаточно! — отрезал Рагнарсон.

Сузив глаза, Бескостный изучал мою растерянную физиономию так, словно пытался прочесть у меня на лбу некую великую тайну.

• Предыдущая
• 60/64
• Следующая