Бабочка под стеклом (СИ) - Риз Екатерина - Страница 8

• Предыдущая
• 8/87
• Следующая

- Игорь. Игорюш, ну что ты делаешь? Не злись так. Я же тебя люблю. Я… - Губу закусила, стараясь слёзы сдержать. – Я всегда тебя любила. И сейчас люблю, даже сильнее. Помнишь, как встречала тебя на вокзале, когда ты из армии пришёл? Я плакала всё время, а ты смеялся. А потом… потом свадьба, и я туфлю потеряла. И ты меня на руках нёс, от самого ресторана. И Антон… Мы ведь так его ждали, и не зря, он так на тебя похож. А ты говоришь, что мне не нужен. Да я живу для тебя, и для детей… Как же не нужен? У нас же семья.

Он выпрямился, правда, не резко, но Марине всё равно пришлось отступить на шаг.

- Я детей не бросаю. Просто мы с тобой расстаёмся.

- Расстаёмся? – Эхом повторила за ним Марина.

Игорь помедлил, потом сказал:

- Разводимся.

- Нет.

- Да, Марин. Прости.

- Нет! – И рот себе рукой зажала.

Она мешала ему собирать вещи, и Игорь за плечи Марину взял и на кровать усадил. А она только заплаканные глаза на него снизу таращила, а потом вцепилась в него, когда он молнию на сумке застегнул.

- Марина, отпусти меня.

К его боку прижалась и головой отчаянно замотала.

- Не делай этого. Игорь, пожалуйста, я не смогу… Я без тебя не смогу!

Она слезами заливалась, а он её руки разжать пытался. И даже прикрикнул:

- Отпусти!

Пальцы она разжала, Игорь отступил, пошёл к двери, даже не обернулся, а Марина на постель навзничь упала, лицом в покрывало уткнулась и зарыдала, а может и завыла. Даже не слышала, как дверь входная за мужем, теперь уже, наверное, бывшим закрылась. А ведь она не просто так захлопнулась, с этим звуком закончилась её семья, любовь, стабильность. Всё будущее было перечёркнуто.

В какой-то момент поняла, что у неё больше нет слёз. Белый потолок над головой разглядывала, потом рискнула руку поднять, она была тяжёлая, словно, свинцом налилась, до щеки дотронулась и поняла, что та сухая, только неприятно горячая. Сколько времени прошло, сколько она лежит на кровати, сказать не могла. Помнила, что в период забытья в голову приходила мысль, что сознание от горя потеряла, но потом решила, что раз об этом думает, значит в сознании, просто странное оцепенение напало. Рыдания, уже больше похожие на икоту, время от времени прорывались, но истерика уже закончилась. Наверное, это хорошо. На кровати лежала, раскинув руки в стороны, пальцы плед терзали, а воспалённые глаза неприятно пощипывало. А ещё внутри словно железный остов, а она лишь оболочка, от которой никакого толка. Только кожа живая, остальное всё умерло, в тот момент, когда Игорь ушёл из её жизни. У неё больше нет семьи. Единственная мысль, которая отказывалась покидать её сознание.

Она теперь одна за всё отвечает.

А она ненавидит за всё отвечать. Всю жизнь боялась остаться одна, без помощи и поддержки, и вот самые ужасные страхи превращаются в реальность. Она одна, и дети на ней. И никого, кто согласится ей помочь. Кроме мужа и свекрови и не было никого, только мама, которой тоже уже нет. Господи, как же страшно.

Больше нет семьи. И никому не интересно, как она гордилась своим мужем, лелеяла их семейное счастье и покой, какие планы на будущее строила. Не с кем больше этими планами делиться. Да и планов нет.

Весь день она просидела в квартире в одиночестве. Не подходила к телефону, не открыла дверь Томе, только из спальни на кухню перебралась, сидела на маленьком диванчике и пустым взглядом в окно смотрела. Увидела на подоконнике пачку сигарет и зажигалку Игоря, долго крутила её в руках, а потом сигарету достала и закурила. И закашлялась сразу, её передёрнуло от сигаретного дыма, но себя переборола и сделала ещё одну затяжку. Пусть её даже вырвет, пусть, но может это в чувство приведёт. Хоть какие-то эмоции помимо боли и нестерпимого, но бессмысленного жжения в груди.

К тому моменту, когда Виталий Александрович, задушевный товарищ её свекрови, привёз детей, Марина всё-таки заставила себя встряхнуться, хоть немного. Душ приняла, стояла долго под прохладными струями, крепко зажмурившись, потом в спальне прибралась, дрожащими руками расправляя на двуспальной кровати покрывало. И плакать уже не думала, только дышала тяжело, неровно и всё время казалось, что вот-вот задохнётся и упадёт замертво. Хотя, почти такой себя и чувствовала – мёртвой. Сил не было, руки дрожали, ноги, как ватные, и каждое движение давалось неимоверным усилием воли. Только напоминала себе, что дети вернутся, и она должна быть мамой, их привычной мамой, которая ужином накормит, по голове погладит и сказку прочитает. Хотя, на сказку её сегодня, наверное, не хватит.

- Всё в порядке? – поинтересовался Виталий Александрович, вроде бы из вежливости, но Марина видела в его глазах пытливость и любопытство. Он, наверняка, был в курсе происходящего, и Нина Владимировна его проинструктировала, прежде чем сюда отправить. Выяснить всё, что может. Вот главная задача.

Кивнула, но и красные от слёз глаза не прятала. Ей стыдиться нечего.

- Всё нормально. Спасибо, Виталий Александрович. Надеюсь, дети не шумели.

- Дом не подожгли, и слава богу.

Это юмор у него был такой. Марина не улыбнулась, даже попытки не сделала. И не услышала, как Эля позвала её, хотела, чтобы она ей помогла разуться. Антон свои ботинки в угол задвинул, на окаменевшую мать короткий взгляд кинул и присел перед сестрой на корточки.

- Не ной, Эль, - очень тихо сказал он. – У мамы голова болит.

Марина дверь за гостем закрыла, а когда обернулась, детей в прихожей уже не было. Постояла, подышала, а когда поняла, что может говорить, в детскую заглянула.

- Ужинать пора. Руки мыть идите. Эля, оставь куклу, иди мыть руки.

- Но я по ней соскучилась, мама!

Дотрагиваться до детей опасалась. Вдруг вернулись слёзы, хотя совсем недавно казалось, что они иссякли раз и навсегда, все выплакала, а сейчас на детей смотрела и только моргала, стараясь слёзы обратно загнать. Знала, что дотронется до них и снова расплачется, а пугать детей не хотелось. А ещё боялась, что Элька привычно поинтересуется, где папа. А она ей что скажет?

И всё-таки надеялась, что Игорь вдруг передумает, ждала, что вернётся. Вот прямо сейчас. Поймёт, что ошибку совершил, что не может без них и приедет. А она простит. Ну, конечно же, простит.

Антон тоже весь вечер молчал, пустил Эльку за компьютер и следил, как она по кнопкам лихорадочно стучит. И мультики ей включил вместо вечерней сказки. Марина всё это время просидела перед чашкой с остывшим чаем. Снова пустым взглядом в окно смотрела, сейчас за ним было темно, но она вряд ли разницу заметила. А потом голову повернула, когда услышала шаги сына. Он по квартире ходил, и свет выключал, как они обычно делали перед тем, как лечь спать. Антон свет выключил, потом на кухню заглянул.

- Мам, ты спать идёшь?

- Иду, - еле слышно отозвалась она, но тут же выпрямилась и плечи расправила. – Иду, Антош.

Он кивнул, за углом скрылся, но опять на кухню сунулся.

- Мам.

- Что?

- Пусть он уходит, не нужен он нам. Мы и сами справимся. Мы уже справляемся.

Марина всхлипнула, но тут же решительно вытерла слёзы, потом влажную ладошку в кулак сжала, губами к нему прижалась. И сказала:

- Справимся, Антош.

Вся автостоянка перед гипермаркетом «Стэлс», на которой ещё пару дней назад стояла строительная техника, сегодня была заполнена людьми. Торжественное открытие привлекло многих. По городскому телевидению в последние две недели только и говорили, что об этом событии. Обещали нечто феерическое, сюрпризы, подарки, концерт, а также присутствие главных лиц города, и даже мэра и губернатора. Ничего удивительного, что привлекли столько желающих увидеть всё это своими глазами, а заодно и подарки получить. А на каждом углу продолжали кричать: «Приходите в «Стэлс», не пожалеете!». Даже смешно. Марина с Томой пока до гипермаркета шли, получили не одно приглашение от бойких студентов, раздававших на углах рекламные листовки.

• Предыдущая
• 8/87
• Следующая