Война с персами. Война с вандалами. Тайная история - Кесарийский Прокопий - Страница 41

(12) Немного времени спустя сарацинские вожди Арефа и Аламундар начали между собой войну, одни, безо всякой помощи как со стороны римлян, так и со стороны персов. (13) Во время одного набега Аламундар взял в плен одного из сыновей Арефы, когда тот пас лошадей, и тотчас принес его в жертву Афродите [176]. Отсюда можно заключить, что Арефа не предавал персам интересы римлян. (14) После этого они со всеми своими войсками вступили в сражение друг с другом. Люди Арефы одержали решительную победу и, обратив врагов в бегство, многих из них убили. Арефа чуть было не взял живыми в плен сыновей Аламундара, однако, все же не взял. Так обстояли тогда дела у сарацин. (15) Между тем стало ясно, что царь персов Хосров заключил с римлянами перемирие с коварной целью, надеясь захватить их благодаря этому миру врасплох, причинив им ужасное зло. (16) Ибо на третьем году этого перемирия он задумал следующую хитрость. Было среди персов два брата: Фабриз и Исдигусна [177], оба занимавшие у них высокие посты, но по складу характера самые негодные из всех персов и имевшие славу как наиболее искусные во всякой низости. (17) Задумав внезапным нападением захватить город Дару и выселить из Лазики всех колхов, разместив на их месте персов, Хосров избрал себе в помощники для выполнения того и другого предприятия этих людей. (18) Ему казалось, что будет удачной и ценной находкой, если он присвоит Колхиду и упрочит обладание ею, поскольку, по его расчету, это во многих отношениях окажется полезным для персидской державы. (19) Ибо и Ивирией он сможет владеть в дальнейшем совершенно спокойно, поскольку им не у кого будет искать спасения на тот случай, если они восстанут против него. (20) Ибо с тех пор, как знатнейшие из этих варваров вместе с царем Гургеном задумали отпасть, как было сказано иной раньше [178], персы не позволяли им иметь своего царя, ивиры же подчинялись им против своей воли, и между теми и другими царило большое подозрение и недоверие. (21) Было ясно, что ивиры крайне недовольны и, если им представится какой-нибудь благоприятный случай, они в ближайшее время восстанут. (22) Кроме того, персидская держава навсегда избавится от опустошительных набегов соседствующих с Лазикой гуннов, которых ему [Хосрову] будет легче и без особого труда насылать на римскую державу, когда ему только заблагорассудится, ибо Лазика не что иное, как передовое укрепление против живущих на Кавказе варваров. (23) Но более всего, он надеялся, будет персам выгоды из-за обладания Лазикой потому, что, двигаясь из нее, они смогут совершать набеги и посуху, и по морю на местности, расположенные у так называемого Понта Эвксинского, покорить Каппадокию и соседствующие с ней Галатию и Вифинию и затем, не встречая ни от кого сопротивления, внезапным набегом захватить Визáнтий [179]. (24) Поэтому Хосров и хотел подчинить своей власти Лазику, но на лазов он меньше всего полагался. (25) Ибо с того времени, как римляне удалились из Лазики, большинство лазов были самым решительным образом настроены против персов. Дело в том, что среди всех других народов персы отличаются исключительным своеобразием, и по своему характеру и образу жизни они чрезвычайно жестоки. (26) Их законы неприемлемы в а для кого из людей, а их повеления совершенно невыполнимы, В сравнении же с лазами отличие их образа мысли и жизни особенно ощутимо, поскольку лазы более всех других людей преданы христианству, в то время как религия персов прямо противоположна их вере. (27) Кроме того, в Лазике совсем нет соли, равно как и хлеба, вина и других земных благ [180]. (28) Все это ввозится к ним на судах римлянами, живущими у морского побережья, и лазы приобретают эти товары не за золото, а за кожи, рабов и все то, что у них здесь в излишке. (29) Естественно, что, лишенные всего этого, они в дальнейшем пребывали в сильном раздражении. Хосров знал об этом и поэтому спешил самым надежным образом предупредить их восстание. (30) Пока он обдумывал эти планы, ему казалось, что самым выгодным будет устранить как можно скорее царя лазов Гуваза, выселить оттуда лазов всем племенем и затем разместить в этой стране персов и какие-либо другие народы.

(31) Решив так, Хосров под предлогом посольства в Визáнтий отправляет Исдигусну, а вместе с ним пятьсот отборных персов, приказав им, войдя в город Дару, расположиться во множестве разных домов и ночью все их поджечь; когда же римляне, как того следует ожидать, будут заняты тушением пожара, открыть сразу же ворота и впустить в город еще одно персидское войско. (32) Военачальнику же города Нисибиса было приказано втайне держать поблизости множество воинов в полной готовности. Таким образом, думал Хосров, они без особого труда истребят всех римлян, и, захватив город Дару, будут прочно владеть им. (33) Но один римлянин, незадолго до этого перешедший на сторону персов, хорошо узнав все задуманное, сообщил об этом Георгию, который в то время находился там. Это был тот самый муж, о котором я упоминал раньше, когда рассказывал, как он убедил персов, осажденных в крепости Сисавравон, сдаться римлянам [181]. (34) Встретив их на границе римских в персидских владений, Георгий сказал этому послу, что намерение его не соответствует посольским обычаям и никогда персы в таком количестве не получали ночлега в римском городе, (35) так что следует ему всех остальных оставить в местечке Аммодий, а самому войти в город Дару с немногими людьми. (36) Исдигусна негодовал в высказал большое неудовольствие, что он якобы незаслуженно получил оскорбление хотя он оправлен послом к царю римлян. (37) Но Георгий не обратил внимания на его раздражение и тем сохранил город для римлян. Только с двадцатью сопровождающими Исдигусна был принят в город.

(38) Потерпев неудачу в своей попытке, этот варвар отправился в Визáнтий якобы в качестве посла, имея при себе жену и двух дочерей (это было для него предлогом держать при себе такую толпу сопровождающих). Представ перед василевсом, он ничего не смог сказать по важным вопросам, хотя провел в римской земле не менее десяти месяцев. (39) Однако он, как и полагается, передал василевсу подарки от Хосрова и послание, в котором Хосров просил царя Юстиниана сообщить ему, находится ли он в полном здравии. (40) Этого Исдигусну василевс Юстиниан из всех послов, насколько мы знаем, принимал с особой благосклонностью и оказал ему много почета. (41) Так, угощая его, василевс позволил возлежать на одном ложе с собой Врадукию, который следовал за ним в качестве толмача, – случай, доселе небывалый. (42) Ибо никто раньше никогда не видел, чтобы толмач был допущен к столу даже невысоких архонтов, не говоря уже о том, чтобы быть допущенным к столу василевса. (43) Однако Исдигусну василевс принял и отпустил с большими почестями, чем подобает послу, хотя его миссия, как я сказал, не имела никакого значения. (44) Если подсчитать сделанные на него издержки и стоимость тех даров, которые, уезжая отсюда, Исдигусна увез с собой, то окажется, что все это составило не менее десяти кентинариев золота [182]. Этим закончились козни Хосрова против города Дары.

XXIX. В Лазику же Хосров первым делом отправил много леса, годного для строительства кораблей, никому не говоря, с какой целью он это сделал, на словах же заявляя, что он послал его для того, чтобы установить машины на стенах Петры. (2) Затем отобрав среда персов триста воинов и поставив во главе их Фабриза, о котором я только что упоминал, он направил их в Колхиду. Фабризу он поручил уничтожить Гуваза, но как-нибудь тайком. Все остальное будет уже его, Хосрова, дело. (3) Когда этот лес был доставлен в Лазику, то от удара молнии он неожиданно загорелся и обратился в пепел. Фабриз же, прибыв со своими тремястами войнами в Лазику, принялся за исполнение повеления Хосрова касательно Гуваза. (4) Случилось так, что одни из знатных колхов по имени Фарсан чем-то оскорбил Гуваза, вызвав к себе с его стороны столь сильную ненависть, что не смел показываться ему на глаза. (5) Узнав об этом, Фабриз позвал Фарсана к себе и в разговоре с ним сообщил обо всех своих намерениях, спрашивая его, как лучше взяться за это дело. (6) Посовещавшись, они решили, что Фабриз, оставаясь в городе Петре, позовет туда к себе Гуваза якобы для того, чтобы сообщить ему о том, что царь предполагает сделать в интересах лазов. (7) Однако Фарсан тайно дал Гувазу знать, что против него замышляется. Поэтому Гуваз к Фабризу вовсе не явился и решил уже открыто отпасть от персов. (8) Фабриз же, приказав остальным персам всеми силами заботиться об охране Петры и как можно тщательнее приготовиться к осаде, сам со своими тремястами воинами, ничего не добившись, возвратился домой. (9) Между тем Гуваз, доведя до сведения василевса Юстиниана, в каком положении находятся дела лазов, просил простить их за прежние проступки и всячески помочь им избавиться от власти персов, поскольку одними своими силами они не могут одолеть мощь персов.