Укрощение Зверя (СИ) - Кислюк Лев - Страница 25
- Предыдущая
- 25/74
- Следующая
Михаил замолчал и посмотрел на сомкнутый строй своих будущих бойцов. Из строя никто не вышел. Он продолжил:
– Сыновья ваши служить будут также как и вы, но ваша забота, чтобы на службу каждый являлся со своим обмундированием, снаряжением, оружием и верховой лошадью. Остальное вам десятники расскажут. Всё понятно?
Он опять посмотрел в разноцветную толпу, все молчали.
– Если все понятно, то каждый мужчина, кроме казаков, пусть разденется до пояса и подойдет ко мне со своей саблей, если есть сабля. А нет, то и так просто безоружным. По – одному подходи!!! Отец Константин ко мне! Мулла и раввин ко мне!
Мулла и раввин были загодя приглашены в казацкий лагерь и готовы к принятию присяги. Мужчины слезали с коней, обнажались до пояса и подходили к Михаилу. Каждый, клялся в верности походному атаману на своей обнаженной сабле. Каждого он ударял по спине её обнаженным клинком. Потом отец Константин, мулла или раввин принимали клятву на святых книгах.
Люди, после присяги подходили к казацким десятникам, получали коней из заводных и оружие из запасов сотни. Каждый считал себя уже казаком, поэтому старался сидеть в седле прямо, по-казацки. И мечтал о времени, когда отобьет он в бою оружие, одежду и станет полноправным казаком в общине. Но и другие мысли были у переселенцев. Больше всего мечтали о земле. Бывшие русские о пахотной земле, а бывшие ордынцы о пастбищах. Бывшие заключенные мечтали о добыче, боевой настоящей добыче, распределенной по справедливым казацким законам.
Все видели свое будущее по-разному, но связывали только с новыми местами, центром которого был Городец Мещерский.
Колонна двинулась на восток. Казалось целый город снялся и, скрипя колесами телег и арб, переезжает на новое место. Михаил приказал авангарду выдвинуться вперед. Каждой сотне, каждому десятку было определено свое место в колонне. Десятники обязаны были следить за порядком не только в своих десятках, но и в обозах. Слишком много абсолютно разных людей собралось вместе, ссоры были неизбежны. Но все знали, что дороги на Руси были опасны.
После Куликовской битвы и нашествия Тохтамыша сил для борьбы с бандами воров и грабителей у московского княжества было маловато. Поэтому на дорогах и в лесах их было множество. Старики рассказывали, что когда ещё не было города Москва и река, на которой его построили, называлась не Москва, а Смородина, в местных лесах лютовала банда разбойника Соловья. Соловьём его назвали за умение очень громко свистеть, перед тем как напасть на проезжих купцов, или просто путешественников.
Люди цепенели, услышав этот боевой клич бандитского предводителя и, почти без сопротивления отдавали ему нажитое. А тех, кто все-таки сопротивлялся, Соловей безжалостно уничтожал самыми жестокими способами. Говорили, что даже вооруженные отряды княжеских дружинников не могли справиться с бандой Соловья, настолько она была многочисленна и хорошо вооружена.
Тогда великим русским князем был Владимир по прозвищу Красное Солнышко. И кого он только не посылал на реку Смородину, чтобы уничтожить этого супостата! У Соловья была прекрасно отработана тактика боя с любыми воинскими отрядами. Густой русский лес позволял ему расставить своих лучников таким образом, что ни один из них не был виден врагу, тогда как всадники или пешие дружинники были все как на ладони. Посланного князем богатыря Сигурда с отрядом они перебили по одному в течение одного дня. Причем опытные воины-викинги так и не увидели ни одного из нападавших.
А самого Сигурда Соловей приказал привести к нему и, на глазах у всей своей ватаги выколол ему глаза, отрубил кисти рук и, в таком виде отправил к князю Владимиру. Печенежскому богатырю Ратмиру удалось уйти живым из рук разбойника Соловья, потому, что дочь бандитского предводителя влюбилась в могучего красавца, выпустила его из грязной ямы, где он ждал смерти. Ратмир и девушка бежали вместе, видимо и ей надоела лесная жизнь.
А Соловей после этого случая стал ещё более жесток к своим пленникам.
Хазарский витязь Илья Муромец попросил князя поручить ему ликвидацию этого преступника. И начал он с совершенно другого конца. Для начала выявил все связи Соловья вне леса. Ведь кто-то снабжал его продовольствием? Кто-то скупал награбленное? А кто-то сообщал о торговых караванах, их составе и охране? Потом Илья стал выяснять, где обитают родственники соратников жестокого бандита. Кого-то арестовал, кого-то просто заставил давать информацию. Некоторых особенно упорных подчиненных Соловья вылавливали в окрестных деревнях, куда они все-таки приходили по разным делам и очень жестко допрашивали. А потом распинали на бревенчатых крестах вдоль дорог и речки Смородины. В результате, главарь банды остался практически один и обозленный попытался подстеречь богатыря на лесной тропинке, но необыкновенно сильный Илья справился и с Соловьём и с его подручными. Убил всех, кроме Соловья. Этого лесного сидельца он привез князю Владимиру на расправу. Потом долго над Днепром стоял кол с косматой головой Соловья-разбойника.
Конечно, отряд у Михаила был большой, но пока плохо организованный и, самое главное, слабо управляемый. В будущем этот недостаток был бы устранен, но пока… Так, что некоторые последователи Соловья-разбойника могли попытаться завладеть имуществом переселенцев. Сами люди тоже представляли не малую ценность – рабы в генуэзской Кафе были в большой цене. Только казаки не вызывали сомнений у боярина Киреева. Поэтому в этом походе ему предстояло мало спать и много работать. Постоянно контролировать положение в своем отряде и на окрестных путях.
У корчмы старого знакомого литовца Вилкаса сделали большой привал. Каждый получил ту пищу, к которой привык. Ордынцы жарили и варили баранину, русские свинину, а казаки и то и другое. Касима, Михаила и знакомых казаков Вилкас пригласил в корчму, где накрыл обильный стол. Глаза разбегались, а руки тянулись ко всем блюдам одновременно. Но не объять необъятное! Лапша, щи, рассольник – это было «первое блюдо». Жареные целиком поросята, куры, индейки, окорока, селянка с квашеной капустой – «второе». Белый квас, черный квас, мятный квас, сахарный квас с изюминкой и фряжское вино – это было «на третье».
Но какое самое главное угощение в корчме? Новости. Михаил и Касим с трудом дождались третьего блюда, когда уже можно задавать вопросы хозяину.
– Как дела Вилкас?
– Все хорошо. Если Бог не допустит какой-нибудь войны, то все будем живы и здоровы. За последние пятнадцать лет было слишком много войн. Мужчин на Руси стало мало. Кто встанет за русскую землю?
– Что слышно на дорогах?
– Византийский патриарх сзывает рыцарей для защиты от безбожного Тимура. Уже несколько тысяч их приехало в Константинополь, а будет ещё больше.
– Значит в Византии совершенно уверены, что Тимур придет туда?
– Подумай сам. В Азии все подвластно ему – все орды, Персия, Кавказ, и даже Индия. А какое у него любимое выражение, Касим?
– «Мир слишком мал, чтобы в нем было столько царей!» – это любимое выражение амира
– Вот видишь, Миша. Он хочет быть царем всей земли. А причин, чтобы придти, куда хочешь ему ученные придумают сколько угодно. Вот говорят, что когда ему доложили о побеге Касима, он очень разгневался.
– Что он сказал!? – крикнул подпрыгивающий на месте от нетерпения Касим
– Ну, я сам, конечно, при сем не присутствовал – сказал Вилкас – Но самаркандские купцы говорят, сказал что, твой побег оскорбление для него. И, что он тебя обязательно вернет живого или мертвого. Понимаешь, Касим, я думаю, московский князь сегодня не сможет тебя защитить. Сил у него маловато после Куликовской битвы.
Когда Тохтамыш налетел на Мамая и убил его, он послал письмо Дмитрию, что разбил общего врага. Для чего? Чтобы успокоить Дмитрия Ивановича и представиться его другом. А потом налетел на ничего не подозревающий город, ослабленный Куликовской битвой, которая ничего реального не принесла русскому народу, только потери.
- Предыдущая
- 25/74
- Следующая
