Транс - Кесслер Ричард - Страница 50

• Предыдущая
• 50/94
• Следующая

– Ага... – по одному этому слову можно было определить, что говорит чернокожий. С минуту длилось молчание, слышался шелест бумаги, видимо, газеты, затем голос продолжал: – Я хотел бы поговорить с миз Карен Биил. – Голос вежливый, мягкий.

– Извините, сэр. Карен Биил нет в офисе. Могу ли я чем-нибудь вам помочь? О чем вы хотели с ней поговорить?

– Это о той статье в "Таймс".

Низкий, скрипучий голос уставшего человека, с калифорнийским акцентом, судя по манере разговора, южанин. Человек явно нервничал.

" – Слушаю вас, сэр, – сказал Раймен. – У вас есть какая-нибудь информация для мисс Биил?

– Да-а, сэр...

– Если вы скажете мне, какая именно, я немедленно передам ее мисс Биил".

Снова минутная пауза, шелест газеты.

"Я знал Тома Кигана... И все знаю про куплет "триц", что он значит". – Опять пауза. Тяжелое дыхание.

Затем звонивший и Билл Раймен заговорили одновременно, но Раймен тут же сказал:

" – Извините, сэр, продолжайте. Я не хотел перебивать вас.

– Я сказал... надо делать сразу. Все эти годы – сплошной ужас, и вдруг..." – Голос куда-то удалился. Замешательство человека казалось вполне естественным.

Затем говоривший буквально взорвался, словно это была его последняя возможность высказаться:

"Слушайте, скажите ей, это очень опасно, все нужно делать правильно. Она... Миз Биил не знает, куда она влезла. Я расскажу ей все, что знаю, но пусть она делает, как я скажу. Пусть сидит в своей машине сегодня в девять, вечером. Я позвоню".

Связь оборвалась.

– Гм... Ну-ка, прокрути еще раз.

Они еще два раза прослушали пленку.

– Похоже, он сильно испуган, – сказал Гейдж. – Или же прекрасный актер. Таких полно в Лос-Анджелесе. Что ты думаешь, Драм? Ты ведь психолог.

– Звучит многообещающе. Возраст по голосу угадан точно. Человек явно нервничает. То, что он говорит, звучит весьма правдиво. Но я жду следующего шага.

– Ты хочешь сказать, следующего звонка? – спросила Карен.

– Как сказал бы Шерлок Холмс – разумеется.

– Ну, а пока будем довольствоваться этим. – Карен сняла телефонную трубку и набрала номер. – Пожалуйста, Билла Раймена. – Раймен взял трубку. – Билл, это Карен, спасибо за пленку. Прекрасная запись. Сейчас... семь тридцать. Если поступит еще какая-нибудь информация, позвони мне по мобилю. Звони до без четверти девять или после пятнадцати минут десятого. Не хочу занимать линию, пока он не позвонит. Спасибо, Бил.

Она положила трубку.

– Мне нужно идти, – сказал Гейдж. – Что вы собираетесь делать?

– Поедем? – обратилась Карен к Драммонду.

– Да. Я как-то лучше себя чувствую в движении. Драммонд вышел из машины, пропустил Гейджа и снова сел.

– Держите меня в курсе, – наклонился к открытому окошку лейтенант. – Если предложит встретиться сегодня, уточните где и позвоните мне домой. Никуда не отправляйтесь, пока я не подстрахую вас.

– А кому можно довериться? – спросил Драммонд.

Гейдж усмехнулся и похлопал по кобуре:

– Да есть тут у меня пара парней... Мистер Смит и мистер Вессон. – И ушел, помахав на прощание рукой.

Карен включила мотор. Раздался булькающий звук выхлопных тазов.

Драммонд искоса взглянул на девушку.

– Все время хочу тебя спросить: что это за звуки?

– Это звук первоклассной машины... а может быть, и танка. – В доказательство этого она резко выжала сцепление. Машина рванула с места, отбросив Драммонда на спинку сиденья, но Карен тут же притормозила и, улыбнувшись, сказала: – Если когда-нибудь тебе придет в голову отремонтировать свою колымагу, обратись к Тедди Маклину в полицейском участке Лос-Анджелеса. Один день – и можешь делать сто двадцать пять.

– Мой "даймлер" и так делает сто двадцать пять, – отозвался Драммонд, притворяясь обиженным.

– Даже на первой передаче?

Драммонд рассмеялся и кивнул головой, а глаза его невольно уставились на ее ноги, нажимавшие на педали. Карен вела машину профессионально, движения ее рук, ног, глаз и головы были точными, отработанными и грациозными.

– Ты когда-нибудь занималась балетом? – спросил Драммонд.

– В школе. А что, заметно? – Карен бросила в его сторону лукавый взгляд.

– Видно невооруженным глазом.

– Это что, комплимент? А может быть, ты хочешь сказать, что я хожу, как гусыня?

– Это комплимент. За твоей походкой, да и за всеми твоими движениями очень приятно наблюдать.

Карен улыбнулась уголками рта.

– Спасибо. По правде говоря, я заметила, что ты любуешься моими ногами.

– Я не любовался.

– Пожалуйста, не извиняйся. Любой девушке нравится, когда ею любуются, особенно если ей небезразличен тот, кто это делает. Она считает: та часть тела, которой он любуется, достойна этого.

– Твоими ногами действительно стоит любоваться. Но я не это хотел сказать. Я просто... в восхищении от них.

– О, как приятно, – сказала она, надув капризно губки.

– Ладно. Если тебе это приятно, я действительно любовался ими.

– Ну вот, теперь спасибо. – На ее прелестном личике сверкнула очаровательная улыбка.

– А ты – бесстыдная женщина.

– Слава Богу, заметил наконец.

С ней было так легко. Она обладала очень редким для женщин сочетанием качеств – грацией и красотой, незаурядным умом и чувством юмора и вполне земной практичностью. Драммонду вспомнились актрисы Грейс Келли и Кэтрин Хепберн, о которых только можно сказать – классные. В американском лексиконе трудно, пожалуй, найти более удачное слово. "Обаятельная", "сексуальная" – эти слова не отражали полностью сути Карен. Просто, находясь рядом с ней, он ощущал в ней и то, и другое, и еще многое. Следя за тем, как Карен ведет машину, вдыхая аромат ее духов, обмениваясь с ней шуточками, Драммонд чувствовал себя в обществе "классной" женщины. Ему захотелось, чтобы она была рядом с ним всю его оставшуюся жизнь.

– Доктор о чем-то задумался?

– Я... я просто думал, куда мы едем.

– Правда?

Они находились в Санта-Монике на бульваре Олимпийский, недалеко от набережной.

– Мне кажется, – сказала Карен, – что в прошлой жизни я была леммингом: меня так и тянет к морю.

– Найди пирс и закусочную, я выскочу купить хот-дог.

– Прекрасно.

В восемь тридцать им удалось припарковаться на освещенной площадке в южной части пирса. Отсюда открывался вид на пляж и едва различимую в темноте гладь океана. Было довольно рано, но со стороны Тихого океана плыли тяжелые серые облака, то и дело закрывая луну. Температура упала до шестидесяти градусов по Фаренгейту. Дело шло к дождю.

Они жадно поглощали сочные сосиски, наслаждаясь небольшим пикником, устроенным прямо в машине. Из приемника доносились мягкие звуки стереофонической музыки. Они говорили о своих семьях, о детстве и прочих вещах, но каждый при этом внимательно следил за стрелкой часов.

Карен с шумом втянула кока-колу через соломинку.

– Ты был когда-нибудь в Шотландии?

– Два раза, еще ребенком. Дядя Брюс и тетушка Мэй до сих пор живут в нашем старинном доме – этаком ветхом григорианском строении, в одном лье от Бен-Невис. Четыреста акров с коровами, овцами, лошадьми. Чудное место для мальчишки...

– Я смотрю, у тебя в крови любовь к горам.

– В Техасе или в Канзасе я бы просто умер. Даже прекрасный вид на море меня удручает. Должно быть, я унаследовал гены Сумасшедшего Гарри.

– А на меня такое мрачное небо и промозглый холод действуют отвратительно. Сразу вспоминается Англия. Ужасный, непредсказуемый климат. Я здесь всего лишь год, но уже привыкла каждое утро видеть солнце, знаю, что оно будет светить весь день, знаю, в чем мне выйти на улицу. У нас дома за одно утро, а то и за час, сменяются четыре времени года. Меня это ужасно раздражало.

– Несмотря на такое вступление, тебе бы очень понравилось в долине.

Что-то в его голосе заставило Карен внимательно взглянуть на него.

• Предыдущая
• 50/94
• Следующая