Девятый - Каменистый Артем - Страница 52

• Предыдущая
• 52/80
• Следующая

Придя в себя, поначалу заподозрил неладное — ни боли, ни ломоты в суставах, ни дикой жажды. Умер, что ли? Отмучился? Вряд ли, мертвое тело не должно так сильно мечтать сходить в кусты по неотложному делу.

Открыл глаза — ни боли, ни овального туннеля вместо поля зрения, ни синих морд. Солнце несмело освещает верхушки сосен над головой, или утро, или вечер… не разобрать. Лежу на чем-то умеренно мягком, причем мир не раскачивается, если это по-прежнему повозка, то мы никуда не едем.

Пошевелил руками — на месте, ноги — аналогично. Ни боли, ни каких-либо неудобств. И вообще, чувствую себя как никогда бодрым и здоровым.

Рискнул сесть. Опять обошлось без проблем. Где я? Как и предполагал, в повозке. С одного бока возвышается двухъярусная клетка с курами, с другого — жердевой тележный борт, используемый спящим Зеленым в качестве насеста. Подо мной толстый слой соломы и веток с вялыми листьями. Лошадь не запряжена, но оглобли до земли не склонились — лежат на задке следующего тарантаса.

Все ясно — ночной привал с обязательным кругом из повозок. Если мне не померещился тот разговор мужиков, получается, я, завалившись под иву позавчера, провалялся весь день и лишь на утро следующего поднялся.

А может, и не следующего…

Неплохо поспал…

В кусты хотелось очень сильно, но куда подевались сапоги, понять не мог. Кольчуги тоже нет — только простая рубаха и штаны. Да зачем мне обувь — я и босиком передвигаться умею.

Спустился на землю, направился в сторону ближайших кустов. Из-за толстой сосны выглянул ополченец с луком наготове, покосился на меня, ничего не сказал. А может, и сказал, но не мне. По возвращении столкнулся с целым комитетом по встрече: Арисат, обозный старшина и Трея.

— Утро доброе, сэр страж, — настороженно поприветствовал воин.

Ответить не успел — перебила лекарка:

— Не мешайте, мне надо осмотреть его. Сэр страж, присядьте на бочонок. Или можете назад лечь, я помогу вам забраться.

— Лучше сяду — належался уже.

— Дайте-ка…

Трея потрогала лоб, проверила пульс, заглянула в глаза, заставив раскрыть рот, изучила вываленный язык. Потом крутила пальцем, приказывая на него смотреть, и напоследок болезненно прощупала какую-то точку у бицепса, отчего рука в локте конвульсивно дернулась.

— Сэр страж, голова не кружится?

— Нет.

— Ничего не болит?

— Нет.

— Пить хотите?

— Хочу.

— А есть?

— Тоже хочу.

— Арисат, сэр страж здоров!

— Ты же вчера говорила, что он при смерти.

— Мало ли что я говорила вчера — сегодня он здоров.

— Удивительные дела… Сэр Дан, мы вас уже хоронить почти собрались. Совсем плохо с вами было.

— И что хоть было?

— Да нашли вас на берегу реки без памяти. Думали сперва, что вы просто спите, но когда даже от шума переправы не зашевелились, подняли тревогу. Вы вообще будто умерли — совсем вялые и еле дышали. Вчера в себя приходили ненадолго, но выглядели очень нехорошо. Удивительно, что так быстро на ноги поднялись.

— Ламиса по зиме деревом по голове ударило, когда сосны валили для храма, так он тоже на другой день поднялся, — вспомнил старшина.

— Ха! Ламис! Да ему корабль груженый на голову скинь — ничего не случится. Разве что корабль в киле переломится… Голова мало того что без начинки, так еще и костью все внутри затянуло еще в младенчестве! — Это уже Арисат.

Так — интересный факт: местные жители предполагают, что вместилище разума располагается в голове. Несмотря на ситуацию, я продолжал анализировать всю доступную информацию, похоже пришел в себя окончательно.

Я встал:

— Ладно, раз я здоров, то где мои вещи? И поесть тоже не мешает, только умоюсь сперва у ручья.

Аппетит сегодня был зверский. Я умял две полные миски недосоленной каши, кусок вяленой рыбины, парочку распаренных сухарей и пресную лепешку, от которой на зубах долго хрустел песок. Съел бы и больше, но вовремя остановил себя — живот не резиновый.

Похоже, и правда здоров как бык: больной человек до еды не жадный.

Покончив с чревоугодием, облачился в кольчугу, натянул сапоги, про наручи тоже не забыл. Опоясался, нацепил ножны с мечом, за плечо перекинул сдвоенный колчан с болтами и арбалет. Сделав несколько шагов, замер, недоумевая: легкость, невероятная легкость. Я еще при пробуждении ее заметил, но списывал на отсутствие доспехов — тело привыкло к нагрузке и без нее, естественно, ощущало некоторую эйфорию.

Но сейчас я опять в железе, а эйфория не исчезла.

Подпрыгнул. Ожидал, что взлечу чуть ли не до верхушек сосен, но наделе впечатляющего рекорда не получилось, хотя и приподнялся над землей изрядно.

Ладно, не огорчен. Все равно чувствую себя просто замечательно. Только сейчас начал понимать, что все предшествующие дни с новым телом не дружил — ощущал его чуждость. Будто тесную одежду нацепил — там жмет, там трет, там неудобно, а где-то и вовсе зияет прореха портновского брака. Должно быть, со стороны создавал впечатление неуклюжего человека с неровной походкой. А сейчас ничего подобного — это тело стало моим полностью: во всем слушается, родным ощущается. И еще здоровье в нем через край переливается — переполнено бурлящей жизненной силой. Сколько ему? Девятнадцать? Двадцать? Неужели и я такой раньше был?

Не помню уже…

Настроение было замечательным — в здоровом теле здоровый дух. Хотелось хулиганить и веселиться — на глупости тянуло, на движение. Тоскливо здесь.

На меня, должно быть, косо смотрели, я шагал по лагерю улыбаясь, будто клоун. Только клоунам такую улыбку рисуют, а у меня она натуральная.

Быстро оседлал лошадь — сноровка потрясающая, если учесть, что этим всегда занимался Тук.

Взлетел в седло, не касаясь стремян, — это вообще для меня фантастика. Тут же пришпорил коня, заставляя с места сорваться в галоп. Тот, ошеломленный странностью моего поведения, заржал, но подчинился. Тяжелое боевое животное на удивление быстро набрало скорость. По сторонам, будто патроны пожираемой скорострельным пулеметом ленты, замелькали стволы сосен. Под копытами сверкнула вода — ручей пересекли в прыжке.

Дальше! Быстрее! Еще быстрее!

То, что седло мне мозолей не натирало, еще не делало меня полноценным кавалеристом — я ездил тихо, не стремясь к большему. Справедливо подозревал, что к большему стремиться вообще-то рановато, не с моим нулевым опытом.

А теперь во мне проснулся профессиональный жокей — я будто сросся с лошадью. До мелочей понимал, куда и когда отклониться, в какой момент пришпорить, а в какой придержать. Ногами мягко сдавливал бока, нажимом внося мелкие корректировки в направление движения. Когда надо, давал коню полную свободу выбора маневра, когда доверять ему не стоило, перехватывал управление на себя.

Да я действительно величайший наездник! А ну-ка! Раз! Поднимаюсь, встаю во весь рост, ловко уклоняясь от налетающих веток. Два! Прыгаю назад в седло, одновременно заваливаюсь вбок, одной рукой ухватываюсь за стремя, другой зачерпываю горсть сухой хвои с земли. Три! Опять в седле. Четыре!..

Стоп!

С трудом подавив адреналиновое буйство, начал замедлять ход. Хотелось продолжать гонку, но я не безвольный наркоман, готовый на все ради удовольствия, я — чужак в чужом мире: нельзя идти на поводу у своих примитивных желаний, к тому же возникших столь странным образом.

Что со мной вообще такое? Я еще могу смириться с загадочной болезнью, после которой наступила эйфория, наконец-то, судя по ощущениям, информационная матрица прижилась полностью. Но при чем здесь умение ездить верхом? Или прежний владелец был виртуозом-кавалеристом и мне достались его навыки? Лучше бы он был мастером меча или лука… Э нет! А сны тогда при чем? Сны про лошадей и всадников. Пробудившаяся генная память добралась уже до реальности, подарив мне багаж навыков от предков? Бред, все мои гены на Земле остались, ни при чем они. Не ведомый ни науке, ни шарлатанам побочный результат смерти, перехода между мирами и последующей метаморфозы?

• Предыдущая
• 52/80
• Следующая