Выбери любимый жанр

Родные и знакомые - Киекбаев Джалиль Гиниятович - Страница 14


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

14

По правилам ташбатканцев с нерадивого хозяина, не следящего за состоянием изгороди на своём участке, обычно спрос строгий. И на этот раз виновному, окажись им кто-нибудь победней да посмирней, не миновать бы «подведения под артикул [48]». Однако староста Гариф решил замять дело.

— Лошади прошли по участку погодка твоего Ахмади, — сказал он обращаясь к Ахметше. — Изгородь там была подправлена, понятые могут подтвердить. Но, видать, колья подгнили — скотина потёрлась, и вся изгородь упала.

— Крепкая она была, — подал голос Ахмади. — Малаи [49] мои проверяли.

Людям не понравилась явная попытка старосты обелить виноватого, а пустячный довод Ахмади подлил масла в огонь. Послышались насмешливые голоса:

— Далеко ты на своих малаях уедешь!

— Что же это за крепость, раз колья сгнили?

— Вот именно.

— Пускай за потраву Ахмади с Ахметшой вдвоём заплатят, — выкрикнул Апхалик.

— Правильно! Очень правильно говорит Апхалик-агай.

— Кто бы ни заплатил — мне всё едино, лишь бы крупа была, — сказал Киньягул.

— Как опчество смотрит на это? — спросил староста, обводя взглядом участников схода.

— Пускай вдвоём заплатят!

— Так и надо порешить!

Самигулла, искавший случая унизить Ахмади перед всем народом, почувствовал, что наступил благоприятный для этого момент, и решил воспользоваться им, ибо ещё предками сказано: «Не лежи, спрятав голову, когда можно выпустить стрелу».

— Чем облыжно называть человека вором и разносить по улицам бабьи сплетни, починил бы изгородь! — крикнул он, обернувшись в сторону Ахмади.

— Иди ты! — взбеленился тот. — Без тебя, черноликий, обойдусь.

Самигулла встал.

— Старики! Вы всё, должно быть, знаете: Ахмади распустил слух, будто я украл его буланого. Хочет пристегнуть к моему имени кличку вора. Я об этом говорил и Гариф-агаю. Пускай Ахмади вот тут перед всем опчеством скажет, кто видел, где видел… Носить безвинно кличку вора я никак не могу.

Он сел на место. На некоторое время воцарилось молчание. Нарушил его Апхалик:

— Ничего не доказано, и не след наносить обиду человеку только из-за того, что он бедняк.

— Воистину! Коль можешь уличить в воровстве — подай в суд. На то есть закон. А возводить поклёп — не дело.

— Да хоть и пропал конь, у Ахмади он не последний. Вон какой у него косяк!..

— Верней всего, медведь задрал буланого-то. Такая напасть не первый раз приключается.

— Кабы не напасти, я бы давно каменный дом поставил, боярином стал!

— И лавку бы открыл, а?

— А ну вас с лавкой! Пускай Ахмади всё-таки ответит: кто видел, где?..

Староста посмотрел на Ахмади: говори!

— Ладно уж, — сказал Ахмади язвительно. — Украл так украл. У Самигуллы от этого бешмет длиннее не станет.

Самигуллу будто подкинуло с места:

— А, ты — опять за своё! Ну, я покажу тебе «украл»!..

Он петухом налетел на своего обидчика, ткнул кулаком пару раз, но и тот не растерялся, — вскочил, ответил ударами и слева, и справа. Самигулла, намертво вцепившись в ворот противника одной рукой, другой ударил его по скуле. Драка завязалась нешуточная. Вокруг поднялся шум. Несколько человек бросились разнимать дерущихся, а озорные люди, напротив, принялись подзадоривать:

— Покрепче, Самигулла! Костяшками его, костяшками!

— И за изгородь вломи!

— Да, про изгородь-то забыли! Давай уж заодно!

— Ахмади-агай, не поддавайся!

Драчунов развели, усадили — запыхавшихся, побагровевших — на свои места. Самигулла с победоносным видом вытер полой бешмета пот со лба, выкрикнул:

— Ну что — получил? Ишь ты, нашёл вора!

Ахмади, однако, тоже не считал себя побеждённым. Он отозвался мстительно:

— А ты вор и есть! И деды-прадеды твои были воры.

— Ты могильный прах не трогай, гад! Ты вот меня попробуй тронь!

— Ещё трону! И не так, как ты…

— Слышите — стращает! В суд, что ли, подашь? Айда, подавай. И мы не безъязыкие, найдём, что сказать!

— С тобой, голодранцем, и разговаривать не стоит. У тебя, как рот разинешь, все потроха видать. Тьфу!

Ахмади встал, плюнул и демонстративно ушёл со схода.

— Ты своим богатством, нажитым чужим по том, не чванься! Ещё встарь было сказано: не велик от неправедного богатства прок, оно не на долгий срок, — прокричал вслед Самигулла.

Народ группками начал расходиться по домам.

Родные и знакомые - a1.png

— Ловко отделал Самигулла твоего тёзку, а? — сказал Апхалик Ахмади-кураисту. Идти им было в одну сторону.

— Что заслужил, то и получил.

— Теперь пожалеет, что сболтнул.

— Запомнит урок.

— Через кого же он этот слух пустил?

— Да через жену, через кого же ещё? У неё ж рот — во! Как будто лопатой прорубили.

— И язык змеиный. Ахмади, говорят, сам её побаивается. Крепко она его держит.

— Ну, это ладно… Вот жалко Киньягулову гречиху. Бедняга, кажется, весной последнее отдал, чтобы полоску ему вспахали. И на тебе — потрава!

— Хе-хе… Потравы-то не было. Я ж понятым ходил, видел: там две или три лошади через полоску прошли, немного наследили. Просто нашёлся повод пощипать богатеев.

— А-а… Тогда ущерба, значит, нет.

— А Ахмадиеву изгородь, думаю, Самигулла нарочно свалил. Не похоже, чтоб скотина об неё тёрлась.

— С него станется: сумасброд же…

— И верно. Вон ведь давеча — моргнуть не успели, а он уже тумаков надавал. Всё ж молодчага этот Самик. Как он его, а?

— Молодец! Коль баев хоть так вот под артикул не подводить, совсем на шею сядут…

Глава четвёртая

1

В Ташбаткан приехали большие люди — скупщики мочала. Ахмади вышел встретить гостей на улицу. Он ждал их уже целую неделю.

— Арума [50], Ахмади Салманыч! — поздоровался один из сидевших в тарантасе.

Ахмади — их местный агент. Он должен заинтересовывать народ в том, чтобы летом в пруд закладывали побольше луба, к осени надранное мочало хорошо промывали, просушивали и связали в аккуратные тюки. Зимой по санному пути Ахмади отправит тюки в Уфу. И заготовка мочала, и перевозка его оплачиваются, с точки зрения ташбатканцев, неплохо; в ауле относятся к этому промыслу с почтением, скупщиков называют «мочальными начальниками», а Ахмади, их агента, — «бузрятчиком».

Как говорится, подражая отцу, и сын выстругивает стрелы, — Ахмади унаследовал звание подрядчика от отца. Впрочем, сам Сальман-бай больше занимался пчёлами, а к пруду в горячую пору посылал сына с работником. Ахмади подсчитывал, кто сколько привёз луба, и выводил, кому какая положена плата.

Старший сын Сальман-бая Шагиахмет, отделившись от отца, увлёкся скотоводством, старался приумножить поголовье своих лошадей, коров и мелкой живности. Младшего сына, Багау, подрядное дело тоже не интересовало, его больше занимали пчёлы. После смерти отца Багау досталось всё подворье с крепким, из звонких сосновых брёвен, домом, пасека с тремя сотнями ульев и немало скота. Попытка Ахмади отобрать по возвращении из японского плена свою долю наследства кончилась почти ничем. Поэтому он с головой ушёл в торговые дела. Тут только не дремли — не натечёт, так накапает.

Вот и сейчас Ахмади заключил договор с «мочальными начальниками». В договорной бумаге подробно указал, какие ему предстоят расходы, на что требуются деньги: укрепить запруду, нанять караульщика и так далее. У повеселевших от медовухи скупщиков ни один пункт договора возражений не вызвал. Они гостили у Ахмади несколько дней. Прощаясь, оставили довольно много денег и велели съездить в Аскын за чаем, сахаром, тканями, мукой.

Таким образом, очень важный для ташбатканцев вопрос был решён.

— Значит, чай-сахар будет? — уточняли они при встречах с «бузрятчиком». — Аршинный товар нынче тоже предвидится?

вернуться

48

Артикул — параграф законоположения.

вернуться

49

Малай — мальчик, парнишка.

вернуться

50

Арума — здорово!

14
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело