Манюня - Абгарян Наринэ Юрьевна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/63
• Следующая

Когда папа приезжал с работы на обед, бабуля, дабы не мешать зятю трапезничать, выскальзывала на балкон и сидела там до тех пор, пока папа не уезжал обратно на работу.

— Мой зять золото, — периодически выкрикивала она в балконную дверь.

Папа тоже не унимался. Во-первых, он все не мог отойти от той злополучной ИСТОРИИ, а во-вторых, находился в постоянном духовном поиске — никак не мог для себя решить, как называть свою тещу. Обращаться к ней по имени он считал фамильярностью, по имени-отчеству — проявлением холодности, а называть ее мамой не позволял махровый мужской гонор.

В результате бесконечных раздумий он нашел свой метод общения с тещей. Он обращался к ней опосредованно, через жену или дочерей.

— Твоя мама уже поела? — спрашивал он жену в присутствии тещи.

— Ой, Юрик-жан, — отважно брала штурмом армянский «джан» моя русская бабуля, — я уже поела, ты не волнуйся.

— Хорошо, — соглашался папа с ней.

— Ты своей бабушке чаю налила? — грозно сверлил он меня взглядом.

— Ой, Юрик-жан, спасибо, я уже попила чаю, — рапортовала бабуля и поспешно добавляла, предупреждая новый мозговой штурм папы: — Чаю больше не хочу. И кофе тоже не хочу.

— Хорошо, — соглашался папа.

— Мой зять золото, — всплескивала руками бабуля.

— Ммммые, — любовно мычал в ответ папа.

Если не сильно придираться, то это папино «ммммые» можно было спокойно трактовать как производное от «мамы». В результате все оставались довольны — и бабуля, которая считала, что папа обращается к ней как к родному человеку, и папа, который не пятнал свою репутацию настоящего мужчины тем, что называл тещу мамой.

— Твоя мама точно поела? — грозно наскакивал он на жену, садясь за стол пообедать.

— Поела-поела, — успокаивала его мама, — все уже поели, только ты остался.

— Мой зять золото, — доносились с балкона позывные.

— Ммммые! — покрывался в ответ благоговейной испариной папа.

Чтобы хотя бы иногда прерывать эту бесконечную и изнурительную в своем накале поэму любви, бабулечка к отцовскому перерыву уходила посидеть у Ба. Идти до Маниного дома было недалеко, поэтому ближе к часу дня бабуля напудривала носик из картонной, расписанной лилиями, пудреницы, душилась капелькой своих неизменных цветочных духов: «Надо же запах валерьянки перебить», — приговаривала, повязывала белую кружевную косыночку накидывала тонкое летнее светлое пальто и шла к Ба чаевничать. Я всегда с превеликим удовольствием сопровождала бабулю. Во-первых, это был лишний повод встретиться с Маней, а во-вторых, мы очень любили, раскрыв рты, слушать истории, которые рассказывали за чаем Ба с моей бабулей.

Первое знакомство моей бабулечки с Ба осталось притчей во языцех.

— Анастасия Ивановна, — шаркнула ножкой моя бабуля, — ветеран Отечественной войны, медсестра. Вдова.

— Роза Иосифовна, — вытянулась Ба, — ветеран неудавшейся личной жизни, потомственная домохозяйка с миллионерами-предками в анамнезе. Тоже вдова.

Дядя Миша называл их кумушками.

— Кумушки, — смеялся он, — как вы умудряетесь понимать друг друга? Говорите в унисон и совершенно на разные темы!

— Дорасти до наших мощей, а там обзывайся, — огрызалась Ба.

И вот как-то у отца выдался очень непростой день — с утра он провел две сложнейшие операции. Дабы не заставлять его напрягаться еще и в обеденный перерыв, бабулечка решила навестить Ба.

— Позвони Мане и спроси, удобно ли зайти на чай, — попросила меня бабуля.

Я кинулась набирать номер.

— Алло, с вами говорит авт… ахт… ахтаватвечик! — отрапортовала в трубку Маня. — Оставьте, пожалуйста, что хотели сказать после гудка, бип!

Я хмыкнула. Манино странное поведение легко объяснялось — мы недавно посмотрели по телевизору какой-то фильм и буквально влюбились в таинственный телефонный аппарат, по которому заграничный злобный миллионер получал сообщения. И периодически забавлялись тем, что отвечали на телефонные звонки механическим голосом автоответчика.

— Мань, это я, зря стараешься, — фыркнула я.

— Фу ты, — рассердилась Маня, — не могла сразу предупредить, что ли?

— Мы с бабулей скоро к вам придем, спроси у Ба, ей удобно?

— Сейчас, — Манька бросила трубку и шумно побежала куда-то вверх по лестнице, — Ба-а-а-аааа, Нарка звонит, говорит, что они с Настьиванной хотят прийти на чай, моо-оожно?

— Можно, конечно, — отозвалась Ба.

Маня шумно ссыпалась вниз по лестнице:

— Можно, — выдохнула она в трубку, — а что вы нам принесете?

— Мария! — протрубила сверху Ба. — Уши откручу!

— Мама испекла торт «Мишку», — зачастила я, — обязательно возьмем с собой к чаю.

— Ура, — выдохнула Маня, — я выйду к вам навстречу!

Мы не успели одеться, а Маня уже трезвонила в нашу дверь.

— Сколько можно вас ждать! — крикнула она с порога. — Там Ба уже чай заваривает, а вас все нет!

— Идем-идем, — всплеснула руками бабулечка, — уже выходим.

— Торт не забудьте, — забеспокоилась Манюня.

Мама со смехом вручила пакет Маньке.

— Донесешь? — спросила.

— Тетьнадь, он с орехами?

— С орехами, конечно, — успокоила ее мама.

— Ура, — запрыгала Манька, — мой любимый. Спасибо, Тетьнадь, — она потянулась, чмокнула маму в щечку и нырнула носом в пакет. — Ух ты, а пахнет-то как!

Через минуту мы вышли из дома и торжественной процессией двинулись в сторону Манькиного квартала. И сильно всполошились, потому что буквально сразу до нас долетел несусветный гам — лаяли собаки, кричали петухи, гоготали гуси. Мы прибавили шагу. Еще через минуту нам стало ясно — Ба с тетей Валей сцепились в плановой схватке. И по очереди визгливо солируют на фоне гусиного гогота и собачьего лая.

— На себя посмотри! — орала что есть мочи тетя Валя. — Строишь из себя святошу, а сама чуть ли не каждый шаг сына контролируешь!

— Да кто ты такая, чтобы мне замечания делать?! — захлебывалась в ответ Ба. — Свихнулась вконец, дочерей из дома не выпускаешь! У самой личная жизнь не заладилась, так ты решила на этих несчастных отыграться?

Мы вошли в калитку и застали знакомую картину — Ба в позе Наполеона Бонапарта возвышалась посреди двора и ругалась в сторону Тетивалиного дома. Большие домашние тапочки с помпонами сильно диссонировали с общим воинствующим видом Ба, но кто на такие мелочи обращал внимание!

Тетивалины выпученные глаза грозно торчали в ответ по ту сторону деревянного забора. Потому что если Ба была достаточно высокой и видела тетю Валю как на ладони, то маленькой тете Вале приходилось унизительно вытягивать шею и вставать на цыпочки, чтобы смотреть своему ярому оппоненту в глаза.

— Здравствуй, Настя, погляди, что эта ненормальная вытворяет, — обернулась к нам Ба, — совсем с ума сошла, на порядочных людей кидается!

— Девочки, ну что вы как маленькие, — попыталась образумить двух непримиримых врагов моя бабуля, — какой стыд, все соседи слышат, как вы тут переругиваетесь!

— Анастасия Ивановна, — подала голос с той стороны забора тетя Валя, — вы интеллигенгная женщина, у вас зять врач…

— Мой зять золото, — встрепенулась бабуля.

— Да-да, золото, — не стала спорить тетя Валя, — скажите мне, пожалуйста, как вы можете дружить с этой лицемерной женщиной, которая постоянно лезет учить меня, как я должна своих дочек воспитывать, а сама сделала все возможное, чтобы сына с невесткой поссорить?

— Ах ты… — задохнулась Ба. — Ах ты… да как ты смеешь?.. Да что ты знаешь?..

— Дура! — проорала с той стороны забора тетя Валя.

— Николаи боз! — не осталась в долгу Ба.

— Гхмптху, — подавилась криком тетя Валя.

Позволю себе маленькое отступление. «Николаи боз» в дословном переводе — «шлюха Николая», достаточно распространенное ругательство в северо-восточных районах Армении. Под Николаем подразумевается последний российский император Николай II. Никакого отношения к Николаю шлюха, конечно же, не имеет. Николаи боз — это женщина, которая занимается своим незавидным ремеслом с давних пор, чуть ли не со времен Николая II. Скажем так, шлюха с большим стажем. Очень часто в народе можно услышать выражения типа: «Это очень старая история, чуть ли не со времен Николая» или «Они еще с Николаевских времен живут у нас». Почему люди связывают давность событий с последним императором России (не будем сейчас об отречении), я не знаю. Могу предположить, что пиетет к царю-батюшке в народе был настолько велик, что не выветрился даже после долгих лет советского правления.

• Предыдущая
• 38/63
• Следующая