Майами, 69 - Кин Дей - Страница 2

• Предыдущая
• 2/53
• Следующая

— Джек, а почему бы нам не встретиться завтра вечером? — с надеждой в голосе спросила Кара. — Ты бы позвонил в службу размещения и узнал, в какой гостинице я остановилась. Ты же прекрасно понимаешь, что “Отель Интернэшнл” мне просто не по карману. А я после прохождения паспортного контроля сразу же занялась бы поиском более дешевой гостиницы или меблированной комнаты. Правда, на это у меня может уйти много времени, но что поделаешь.

— Как скажешь, — ответил Мэллоу. Он написал телефонный номер и адрес на обратной стороне визитной карточки и протянул ее Каре.

— Если мы потеряем друг друга или если ты передумаешь, то легко найдешь меня по этому номеру, — сказал он.

Каре совсем не хотелось, чтобы между ними возникли какие-то недоразумения, и она, коснувшись кончиками пальцев лацкана его пиджака, ласково произнесла:

— Джек, не подумай, что я тебя избегаю. Правда, мне бы очень хотелось встретиться с тобой опять.

— Да-да, конечно, — улыбнулся Мэллоу.

Девушка сунула визитку в карман жакета и, не отрывая глаз от высокого пилота, взяла с кресла норковую шубку и атташе-кейс. Она не теряла его из виду до тех пор, пока он, пробравшись через стоявшую в проходе толпу пассажиров, не скрылся за металлической дверью кабины экипажа.

Теперь Кара пожалела, что отказалась от предложения Мэллоу подвезти ее в Майами-Бич. Неожиданно соски девушки стали твердыми и уперлись в тонкую ткань ее блузки. В тех местах на ее груди, которых коснулись ладони Джека, она чувствовала легкое жжение, а кончики пальцев ее после прикосновения к лацканам пилота все еще горели.

"Этот высокий красивый блондин мог бы быть и понастойчивее, — подумала Кара. — Уж слишком он самонадеян”.

Однако ничего удивительного в поведении Мэллоу не было. После двух ночей, проведенных с ней в Стамбуле, пилот должен был знать, какое впечатление он произвел на Кару. Такое с мужчиной происходит почти всегда — стоит ему несколько раз испытать близость с девушкой, как он уже начинает думать, что целиком завладел ею. Более того, если они оказывались к тому же и превосходными партнерами, то уверенность эта становилась просто непоколебимой.

Кара перекинула шубку через одну руку, другой взяла атташе-кейс и вместе с толпой шаг за шагом стала продвигаться к выходу. Легкая горечь обиды не покидала ее, и она, как могла, старалась себя утешить. Особых жалоб на судьбу у нее не было, работа ее вполне устраивала. По крайней мере, от нее не требовалось заполнять одни и те же бланки в страховой компании, ходить каждый день к девяти часам в контору какого-нибудь завода по производству болтов и гаек и до пяти часов отгонять от своего стола назойливого и любвеобильного управляющего. Она работала самостоятельно и ни от кого не зависела. Она неплохо печатала на машинке и знала столько иностранных языков, сколько не знала ни одна машинистка.

Кара родилась в семье военного. Первые ее воспоминания детства относились к концу Второй мировой войны. Когда война закончилась, ее ныне покойного отца, главного сержанта военно-морских сил Соединенных Штатов, в качестве награды — а в этом не было никакого сомнения — за героизм, проявленный им во время войны, стали направлять на работу в посольства и представительства, находившиеся в разных концах света. Со временем Кара овладевала языками тех стран, в которых проводила по несколько лет. Она хорошо говорила на французском, немецком, испанском, итальянском, арабском, хинди и сомали еще до того, как научилась не расщеплять инфинитив в английском. С отцом она много поездила, многое повидала и испробовала все, за исключением, пожалуй, прогулки в палантине на спине слона. Однако Кара надеялась со временем сделать и это.

Пробираясь по проходу между креслами, девушка почему-то вспомнила о своем замужестве. Всего через несколько месяцев совместной жизни с таким же молодым добропорядочным клерком-англичанином, как и она сама, служившим в адвокатской конторе, Кара поняла, что их брак с Сеслом был ошибкой. Она вышла замуж в семнадцать лет, в том возрасте, когда девушки полны самых романтических мечтаний. Однако даже за короткий период замужества никаких, даже самых мимолетных романтических чувств она так и не испытала. Девушка решилась на брак сразу после того, когда не стало отца: в районе Сохо он ввязался в пьяную драку и в результате погиб. Ее мачеха забрала себе все сбережения мужа, всю сумму его государственной страховки и выгнала падчерицу из дома. Кара осталась без средств к существованию, и, как только Сесл сделал ей предложение, она, естественно, его приняла.

Со временем оказалось, что для Сесла самым приятным занятием было усесться после работы вечером за стол, съесть две большие порции рыбы с картошкой фри, отправиться на Пикадилли, чтобы в третий, а то и в четвертый раз просмотреть один и тот же фильм, выпить в баре на углу две пинты, вернуться домой, чтобы ненадолго повозиться с лопатой и граблями под шелковицей, а перед тем, как лечь в постель, включить сигнализацию и погасить в доме свет. Кара же каждый раз, притворяясь спящей, невидящими глазами смотрела в потолок, удивляясь тому, как она, интеллигентная, образованная девушка, сама себя затащила в этакую трясину.

Ее пронизывала дрожь при мысли, что у нее от Сесла мог родиться ребенок, — в то время Кара еще не знала, как уберечься от беременности. “Если забеременею и рожу мальчика, — думала она, — он непременно станет носить серые в полоску брюки, сак и черный котелок. В одной его руке будет складной зонтик, а в другой — аккуратно свернутая “Лондон тайме”.

Уже на подходе к открытой двери самолета она вновь обратила внимание на выходивших вместе с ней детей и подумала:

"Да, ребенок — это то прекрасное, что дает брак, и только самые хорошие люди имеют их”.

Будучи ничем не связанной и совершенно независимой, как материально, так и морально, от мужчин. Кара была свободной и получала от этого ощущения удовольствие каждый раз, когда появлялась такая возможность. Однако ей уже исполнилось двадцать три, а девушки ее возраста уже задумываются о будущем. Кара понимала, что если у нее в ближайшее время не появится человек, которого она смогла бы полюбить, то, с ее сложившимся отношением к большинству представителей сильного пола, она, прожив одиноко в течение еще нескольких лет, вполне возможно, станет настолько циничной, что вообще не выйдет замуж и до конца своих дней так и останется на положении вечной любовницы.

Представив себе такую перспективу, Кара вымученно улыбнулась.

К нулю часов сорока девяти минутам дежурный администратор, сидевший на коммутаторе в “Отель Интернэшнл”, выслушал от постояльцев шестнадцать жалоб на сильный шум, а мистер Джеймс К. Флетчер, управляющий гостиницей, так и не выявил, откуда он исходил.

Звуки, беспокоившие постояльцев, представляли собой нечто среднее между рычанием не правильно отрегулированного двигателя моторной лодки, бившегося о металлическую бочку, доверху наполненную водой, рокотом “форда” устаревшей модели, пытавшегося взобраться на пологий холм, и треском револьвера, из которого стреляли в старом гангстерском фильме Джорджа Рафта. Причина, из-за которой было трудно определить источник странного шума, заключалась в том, что он, отчасти поглощенный стенами здания и буйной растительностью, несколько заглушал шум прибоя. Хроме того, в трех ресторанах отеля, “Эмпайер”, “Бал Маек” и “Парижском”, играли оркестры, в состав каждого из которых входили духовые инструменты, а с улицы, с Коллинз-авеню, постоянно доносился шум машин. В довершение всего загадочный звук периодически то затихал, то через несколько минут возобновлялся с прежней силой.

Поначалу мистер Флетчер решил, что шум доносится с места парковки автомобилей. Убедившись, что это не так, он, перебежав через Коллинз-авеню, поспешил на причал, предназначенный для стоянки яхт постояльцев “Отель Интернэшнл”. Управляющий был уверен, что застанет там какого-нибудь владельца чартерного катера, задумавшего проверить работу своей моторки в запрещенном для него месте. Оказавшись на причале, он, к своему удивлению, никакого рокота мотора не услышал. Из-за задернутых штор окна одной из яхт до него донесся звонкий девичий смех. На двух соседних яхтах играли стерео-плейеры, а на третьей из магнитофона лилась тихая, спокойная музыка. О борт яхт чуть слышно бились волны. Из-за наступившего прилива уровень воды в океане медленно поднимался, и суда, стоявшие на приколе, слегка покачивались и жалобно поскрипывали. Вот, собственно, и все, что услышал мистер Флетчер, пробежавшись по причалу.

• Предыдущая
• 2/53
• Следующая